В старших классах мы стали «более лучше одеваться». Особенно, девочки. В магазинах нашего сибирского города в 1985-1986 годах появилось много хорошей импортной обуви: югославской, чехословацкой и даже итальянской! Кроме того, был большой выбор тканей и пряжи, и те девочки, у которых мамы шили и вязали, были самыми модными. Помню, Наташкина мама сшила ей на Новый год совершенно отпадную белую юбку в крупную складку и связала свитер в морском стиле: белая и синяя полоски. Ансамбль выглядел свежо и необычно. А я как-то одолжила у подруги эту юбку пофорсить.
Многие девчонки стали шить сами. Я была в их числе и, пользуясь уроками, которые нам преподавали в УПК, построила на свою фигуру несколько выкроек юбок и начала шить. Первой юбкой стала «шестиклинка» из горчичного вельвета. Потом две юбки из синего и коричневого вельвета. Эту ткань легко было шить и выглядели изделия вполне себе прилично. Затем, уже в 10-м классе, я сшила себе две юбки-карандаш из шерсти. В них я даже успела походить в институт.
Как-раз в эти годы в моду вошли мохеровые индийские шарфы. Моя мама, которая обожала торговать на местном вещевом рынке, в просторечье – «барахолке», купила для меня этот восхитительный предмет гардероба, который я, на следующий день, гордо напялила в школу. У нас появилась мода не прятать шарфы в сумку, а накидывать их на плечи и гордо дефилировать по школе, мотивируя это тем, что в кабинетах холодно и мы мерзнем. Иной раз, в сильные морозы, в школе действительно гуляли сквозняки и было совсем не жарко. Шарфы немного кололись, но мы готовы были терпеть неудобства ради форса.
На следующий год в городскую моду стали входить исландские шерстяные шарфы, они были натуральных расцветок: белые, кремовые, светло-коричневые и выглядели стильно. Я сказала маме, что индийский шарф надо продать, а взамен купить исландский. Мама, выслушав модную лекцию, в ближайшие выходные продала на «барахолке» мой красный индийский шарф и тут же купила мне абсолютно восхитительный исландский: длинный, белый, мягкий, с серыми полосками на концах. Этот шарф я тоже таскала в школе, а на улице обматывала вокруг шеи в несколько слоев.
Перед 10-м классом мама вдруг решила, что мне нужна хорошая меховая шапка. До этого я носила кроличью с замшевым верхом, а в последние годы вообще перешла на вязанные шапки. Честно говоря, я не очень хотела носить на голове кандибобер, так как любила свободу и мобильность, но снова проклятая мода диктовала свои условия. Мне заказали в ателье шапку- «формовку» из темно-коричневой норки. Эту шапку я относила несколько лет и даже сумела, впоследствии, продать. Она была довольно теплая, но полностью не закрывала уши. Как-то раз я шла из института, сдав очередной экзамен зимней сессии, на улице был сильный мороз и дул ветер. Я была в приподнятом настроении после «отличной» оценки и не заметила, как обморозила себе оба уха. Они покраснели, распухли, болели, а через некоторое время на них стала кусками облезать кожа.
В старших классах мы ходили в искусственных шубах. Это было ужасно модно в наших широтах. У Наташки была черная шуба с капюшоном, а мне мама купила пятнистую: светло-бежевый фон с темно-коричневыми пятнами. Воротник шубы можно было плотно застегнуть под самым подбородком. Выглядела я в этой шубе, как стог сена, но тогда мне казалось, что я чертовски в ней хороша.
Моя младшая сестра тоже хотела быть модной, и мама, наконец-то, купила ей черную, мохнатую искусственную шубку. В этой шубке сестра прислонилась спиной к батарее центрального отопления, стоя с кавалером в подъезде, и горячая батарея местами оплавила мех. Задняя часть шубы была испорчена и на ней явственно проступал рисунок ребристой поверхности. Однако, деваться было некуда, и шуба стала носиться дальше. Даже я несколько раз надевала эту смешную вещицу на мероприятия, где было не жалко оставить верхнюю одежду без присмотра. Если бы её украли, то мы бы с сестрой только порадовались. Но, как назло, никто на эту шубу не польстился.
Когда я училась в 9-м классе, мама поехала в Москву и привезла мне оттуда божественные зимние сапоги! Они были очень элегантными, ярко-красного цвета на белой платформе. На боку платформы, ближе к пятке, был приклеен красный кружочек. Низ сапог был выполнен то ли из красной замши, то ли велюра, а голенище – из плотной простроченной ткани. Внутри был белый искусственный мех. Сапожки были высокими, почти до колена и очень красивыми! В школе меня постоянно сопровождали завистливые взгляды учениц. У нас в городе фарцовщики продавали подобные сапожки, но они были бордового цвета и невысокие. Мои красные сапоги на этом фоне выглядели эксклюзивно.
В начале 1986 года мой папа ездил в командировку в Москву и привез мне оттуда совершенно очаровательную курточку из серо-голубого искусственного меха. Куртка заканчивалась на бедрах, имела воротник-стойку и застегивалась на пуговицы. Вроде бы, простенькая вещь, но выглядела курточка сногсшибательно, мне делали комплименты и незнакомые люди спрашивали, где я «оторвала» такую модную, необычную вещь.
В один из зимних дней я гуляла в этой куртке на улице и меня остановила красивая, модно одетая дама. Она оглядела меня с ног до головы оценивающим взглядом и спросила, не хочу ли я поработать манекенщицей в нашем городском Доме Моды. Я пожала плечами и ответила, что даже не думала об этом. Женщина представилась и дала мне бумажку с номером телефона:
- Обязательно перезвоните, у вас хорошая фигура и рост! – сделал мне комплимент дама из Дома Моды.
- Посоветуюсь с мамой! – ответила я, робея.
- Да, конечно! – согласилась дама и мы расстались. Когда я пришла в школу, то поделилась об этом случае с Наташкой, которая сказала, что мне надо обязательно позвонить и пройти собеседование.
- А ты в курсе, что Илонка там работает? – удивила меня подруга.
- Да? Не знала, - искренне ответила я, так как меня личная жизнь «вэшниц» не интересовала. Но Натаха, в силу своей должности и безудержного любопытства, всё про всех знала. Узнав, что в Доме Моды отирается Илона, мне совсем расхотелось звонить и становиться манекенщицей, поэтому я просто выкинула бумажку с номером телефона. Однако, через пару месяцев, уже по весне, меня так же, на улице, поймала другая дама и тоже представилась работницей Дома Моды. Она тоже похвалила мою фигуру и высокий рост, и дала свои координаты. Об этом я рассказала маме, но та не выразила никакого восторга и сказала, что мне нужно готовиться к экзаменам и поступлению в институт, а не дрыгать ногами на подиуме. Так закончилась, не начавшись, моя карьера модели. Однако, через несколько лет мне удалось побывать в Доме Моды, посетить святая святых: гардероб с подиумными нарядами, примерить их и даже пройти по настоящему «языку»… Но это будет уже другая история.
В начале 1986 года в магазинах города появилось много красивой импортной обуви. В основном, югославской. Мама накупила мне и сестре красивые туфли - «лодочки», «балетки», ботиночки, мокасины и кроссовки. Девочки модничали, словно сорвавшись с цепи. Одна из «вэшниц», Надя, купила себе красные туфельки на шпильке и стала носить их в школу. Натаха, глядя на неё, упросила маму купить ей такие же, только синего цвета. Перед выпускным вечером моя кузина Наташа принесла мне очень красивые, ярко-малиновые лаковые «лодочки» маде ин Италия. Наташа купила их в центральном универмаге, но промахнулась с размером, так как была большая очередь и померять туфли не удалось. Сестра просто крикнула продавщице:
- Мне 38-й! – и отдала деньги.
Получив заветную коробку, она пришла домой и выяснила, что итальянский 38-й это русский 37-й и купленные туфли ей малы. Наташа предложила мое маме купить «лодочки» для меня. Поначалу я их померила и мне показалось, что туфельки тесноваты, хотя нога у меня всегда была очень узкая. «Лодочки» были очень красивые, остроносые, на небольшой платформе. Я их надевала на выпускной и потом еще носила несколько лет. Туфельки полностью приняли форму моей ступни и были мягкими, удобными, словно тапочки. Одно слово – Италия!
Для выпускного платья мама купила мне очень красивый отрез бельгийского трикотажа. Цвет ткани был нежно-сиреневый с серебристым отливом. Я прикидывала отрез на себя и никак не могла придумать фасон будущего платья. В ателье к нам вышла закройщица, молодая, модно одетая женщина и выслушав мои пожелания ответила:
- Знаете, трикотаж очень красивый и я хочу предложить вам драпировку – «водопад»! Для такой ткани это самый выигрышный вариант.
Мы с мамой переглянулись и пожали плечами. Тогда закройщица нарисовала на листке-заказе эскиз будущего изделия и заверила нас, что будет очень красиво выглядеть. Я решила довериться закройщице и её вкусу. И не прогадала. Платье получилось очень красивое, а драпировка – «водопад» в 86-м году была на пике моды и удачно придавала моей «плоской» фигуре женственных форм. Вместо пояса была использована корсажная лента, обшитая той же таканью. Застегивался пояс на два крючка и зимой был мне впритык. Однако, в середине июня, прямо перед выпускным, я обнаружила, что пояс стал очень велик, так как за время подготовки и сдачи экзаменов я так нервничала, что сильно похудела. Пришлось перешивать на поясе петли. В этом платье я потом ходила на свадьбы и разные торжества, эксплуатируя его на полную катушку.
