Похлопывая меня ладонями по плечам, Егор вызвал настоящий шторм мурашек, которые то от холода, то от пыла его тела появлялись на моей коже. Его пальцы грациозно скользнули по ключицам, опустившись на грудь и задержавшись над талией. Так крепко он обнял меня, что я почувствовала его напряжение. Его аромат окутывал и удручал, словно напоминая о гарнизоне, который не предоставлял себе роскошь дорогого парфюма. Его язык вторгся в мой рот не в поцелуе, а скорее в наказание за недавние слова, носящие в себе боль, ощутимую в прошлом, но перешедшую в настоящее.
Егор резко повернулся со мной и шагнул назад, сильно прижав меня к автомобилю. Холодный металл разбудил меня и вырвал из пленительной страсти. Я обеспокоилась, что теперь он просто унизит меня, повторит, что этот поцелуй не значит ничего, воспринятый мной как искренность. Растопырила руки перед собой, пытаясь оттолкнуть его, но это только разъярило его еще больше. Он мстительно прикусил мою нижнюю губу, заставив истекать от боли. Некоторое время Егор пристально вглядываясь в мою боль, глубоко засаживая пальцы в кожу и повторяя языком движения, которыми проникал в мое тело с утра. В конце концов, он осознал, что я просто стою, пытаясь пережить этот шторм, не отвечая на его атаки, отстранился от меня и небрежно потянул замок, насмешливо спросив:
- И что насчет интима в машине? Это еще актуально?
Его волосы были в разброс, изуродованные дождем и сильным ветром, а его полуулыбка слишком напоминала подростка, подводя к обольщению. Я отлично знала, что Егор мог превратиться в кого-то совершенно другого за мгновение, привыкшего не спрашивать, а просто брать.
- Если ты себя убьешь после этого, будь добра - зло улыбнулся Егор и добавил - Садись.
Я уже была промокшая до нитки, поэтому меня больше не тянуло прятаться в машине, чтобы укрыться от дождя. Я покачала головой, выражая свое несогласие:
- Я не поеду к тебе домой.
Мужчина насмешливо спросил:
- Кажется, тебе нравится кататься в багажнике?
Я вздрогнула, вспоминая тот день, когда осталась запертой в машине с удушливым газом, слишком темная и мучительная. Я заинтересованно посмотрела на него и сделала неуверенный шаг назад, ощущение сильного холода, где-то глубоко внутри. Даже если бы мы могли поехать к ней, это было бы невозможно, потому что она знала о моем контракте и условиях работы в борделе, разглашение которых могло причинить непоправимый ущерб. Егор все еще держал дверь. Я откинула волосы назад и попыталась как можно быстрее избавиться от влаги, чтобы капли больше не стекали по моему телу. Прошла мимо Егора и села в машину, смотря только вперед, полностью игнорируя его присутствие. Еле слышно он хмыкнул, не комментируя мои действия, захлопнул дверь и сел рядом. Егор поехал в сторону нашего старого дома. Я немного успокоилась, поняв, что там он ничего не найдет, потому что мама давно переехала.
Несмотря на то, что она изгнала меня из дома, я не могу просто забыть близкого человека. У меня всегда было только два опорных пункта - Егор и мама, и я потеряла их обоих. Глупо винить судьбу за все это, потому что именно я пролила счастье керосином и вызвала заветную искру. Наверняка, шесть лет назад я действительно не понимала, что такой поступок Егор не сможет забыть и простить, каковы бы ни были причины. Он просто не такой человек, который умеет прощать. И сейчас мужчина только подтверждал мою гипотезу. Ему было больно, и в то же время он не мог удалить меня из своей жизни. Он пытался делать это в течение шести лет, но все было бесполезно. Я боялась спрашивать, чем он занимался, понимая, что иногда лучше скрывать правду. Нет глупее поговорки: "Лучше горькая правда, чем сладкая ложь". Это полная чушь.
На самом деле бывают ситуации, когда правда только разрушает, уничтожая все, забирая все тепло и любовь. Она оставляет только счастливые воспоминания, которые ничего не приносят, кроме боли. В компании мне платили достаточно хорошо, особенно когда я стала полноценным архитектором, но моим основным источником дохода был бордель. Деньги, заработанные незаконным и темным путем, не доставляли мне удовольствия. От них я хотела избавиться, чтобы очистить свое имя и прекратить ненавидеть себя в зеркале. Может быть, если бы я не была такой красивой, меня бы так не привлекали в бордель, и меня бы просто отпустили? Я была уверена в том, что Егор полюбит меня независимо от внешности, даже если у меня будут природные недостатки. Мы держались вместе из-за многих вещей, и мы не смотрели друг на друга с каким-то суждением. Мы видели только душу, прекрасную, как расцветающая сакура. Жаль, что в какой-то момент в нашу жизнь пришла вечная зима, выжигая все счастливые моменты и погружая наши сердца в бесконечную тьму. Я решила отклонить депрессивные мысли и попыталась начать конструктивный диалог с Егором:
- Ты действительно собираешься уволить меня?
Он на несколько секунд отвлекся от дороги и посмотрел на меня, словно пытаясь найти ответ на не заданные вслух вопросы в моем лице.
- Пока нет. Я еще не оформлял документы. Еще не было времени. Но спасибо, что напомнила. Завтра я уволю тебя.
Раздраженно я шаркнула его в бок:
- Зачем ты это делаешь? Я работала там намного раньше тебя, и ты не можешь просто прийти и перечеркнуть мое будущее!
- Ты имеешь в виду будущее, в котором ты больше не будешь продолжать заниматься непристояностями ради красивых и дорогих вещей?
- Ты зациклился только на одной мысли и не хочешь слушать меня. Все не так просто, как может показаться снаружи.
- Если ты собираешься опять накидывать пелену на мои глаза, то лучше не пытайся. Бывают моменты, когда я с трудом сдерживаюсь, чтобы не перебить тебе шею…
Я отворачиваюсь и прослеживаю серые, безвкусные дома, замерзшую траву, сотни торговых центров и случайных прохожих. Мы останавливаемся у светофора, и я, без раздумий, начинаю наблюдать за проходящими людьми. Вот идет пожилой мужчина с мальчиком, небольшая группа подростков, дразнящих друг друга, и молодая мама с коляской, ведущая за руку маленькую девочку. Мое сердце застывает, а затем неожиданно начинает биться еще сильнее, вслед за воспоминаниями об аборте, о потере ребенка, о стыде и ужасном страхе, возникающих после принятия неправильного решения. Если бы тогда я передумала, возможно, сейчас я могла бы так же переходить улицу, держась за ручку девочки или мальчика. Интересно, какое было бы у малыша первое слово, и на кого бы он больше был похож? Мне срочно нужно перестать мучить себя этими мыслями, потому что они лишь тянут меня вниз. Я осторожно поворачиваюсь и смотрю на Егора. Он тоже смотрит вслед молодой женщине с детьми и выглядит очень задумчивым. Обстановка в машине становится напряженной и натянутой.
Размышляет ли он о том же, что и я? Егор еще крепче сжимает руль левой рукой, а правой начинает переключать музыку, чтобы отвлечься. Я смотрю на него и осознаю, что отчаянно желаю вернуть все назад. Принять правильное решение. Но выбор уже сделан, и мои слова только усилят его гнев. Вдруг Егор спрашивает:
- Почему ты больше не живешь с матерью?
Моя мама всегда относилась к нему как к собственному сыну. Вероятно, его уход разочаровал ее почти так же сильно, как и грустная правда о моем способе зарабатывать деньги. Я даже страшилась подумать, как она себя вела бы, увидев его рядом со мной. Кто знает, возможно, мама возненавидела меня и за то, что я предала Егора. Она причинила ему боль и разрушила нашу надежду на счастливый конец.
Продолжение следует…