В Институте Славистики Масарикова университета (Брно) доцент Газда представил мне новый персонаж. Это была симпатичная аспирантка - русская, из какого-то заштатного города нашей России - то ли Чувашии, то ли Мордовии. Даже не города, а что-то среднее между селом и рабочим поселком. Девица оказалась активной, пригласила меня в город, где она жила со своим парнем-чехом. Я, вся в иллюзиях европейского пошиба, да еще и весна, охотно согласилась. Что ж! Интересно побывать в новом месте, тем более, что здоровье позволяло.
Градец-Кралове! Название этого места - а вернее городка в 100 тысяч жителей - поэтическое, хотя и с каким-то печальным флером. Да, действительно, здесь доживали свои годы вдовствующие чешские королевы, отсюда и название - город королев. Город также был зачастую королевским приданым, который получала та или иная чешская принцесса.
Это место, как и многие другие городки Чехии - стало пересечением разных эпох и бурной истории, которая так ярко видна во всех сохранившихся архитектурных памятниках.
Город возник сначала как торговое городище. И только после победы над врагами Пржемысловичи - древняя династия чешских королей - сделали это место одной из княжеских резиденций. В 1225 году король Пржемысл Оттокар I повысил его статус до королевского города, основав замок, место его частого пребывания и его наследников.
Главные из архитектурных памятников города находятся на Старой площади, на которой расположены значимые соборы и, конечно, чумной столп как напоминание о победе жителей города над страшной болезнью - чумой.
Собор Святого Духа - память о гуситских войнах, которые в 15 веке охватили Чехию, Моравию и Силезию. Градец встал на сторону Яна Жижки. Здесь он и похоронен, в этом соборе, вернее, был похоронен. Позже тело чешского героя по приказу императора было изъято из могилы и уничтожено. Гуситы (в честь лидера - профессора Яна Гуса) считали себя воинами божьими. Они были лидерами Реформации в Чехии и Моравии. Жижка - тоже сторонник их идей: признавать лишь Священное Писание, но не авторитет церкви (правда, он разошелся с пражскими гуситами, даже их преследовал). По сути, это был революционный бунт против насилия католических священников, давно себя скомпрометировавших.
Мрачный и часто жестокий Ян Жижка был блистательным полководцем, уничтожил 30-тысячную армию крестоносцев. Потерял сначала один, потом второй глаз. Но не сдавался. Умер от чумы. "Страшный слепец", так его называли враги.
Белая Башня, Ратуша, Церковь Вознесения девы Марии. Барокко превалирует над средневековым. В облике Старой площади - лик европейского Возрождения, такого далекого от мира и гармонии, такого кровавого. Гуситские войны сменились Тридцатилетней войной. Градец был разорен шведскими войсками. А затем ущерб нанесла и католическая реакция - контрреформация.
Стоим у иезуитского колледжа. Представляем, как учили детей. Там кроме хорошего, было много плохого. Детей учили доносить друг на друга, шпионить. Поэтому слово "иезуит" стало синонимом доносчика и в целом мерзавца. А в 1866 году рядом с городом произошла известная битва при Садове (австро-прусская война). Австрийские войска были повержены пруссаками во главе с О. Бисмарком. Оскар Пешель, профессор географии, написал тогда в редактируемой им газете «Заграница»: «Народное образование играет решающую роль в войне. Когда пруссаки побили австрийцев, это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем».
Уж и не знаю насчет прусских учителей, но моя знакомая с ее мужем явно мне были уже не рады на второй день. Они были не просто экономны, но до жути скаредны. Я по нашему российскому обычаю закупила еды, ведь приехала в гости, надо в дом не с пустыми руками. Думала, будет пир, как мы к этому привыкли. Но нет. Девица заявила, что будем есть по их законам, меню расписано на каждый день и шаг влево и шаг вправо - расстрел. Что ж. Наши умеют ассимилировать среди чуждой культуры. Я сидела на диете, ела мало в ту пору, было не так обидно, но вопрос комом встал в горле. Эти европейцы до боли считают свои копейки, скаредны до безобразия. Может, поэтому и сохранились все эти памятники культуры, ведь разрушить и что-то заново построить - это немыслимые расходы.
Старая площадь осталась позади. Пришли к небольшой речушке (Орлица, а там дальше – Эльба! По-чешски Лаба), покормили толстых уток. Те повылезали из воды, мило, но достаточно серьезно требовали от нас хлеба.
Повернули в городской сад. И это чудо! Весенние краски, светло-зеленое, розовое, бело-лиловое. Все слилось в один большой живописный натюрморт этой чешской растительности. А запахи! Огромные бутоны распустившихся цветов на деревьях. Я глазею на эту природную феерию, как ребенок. А там вдали виднеется Пражский мост, аквапарк, электростанция. Новый город, с его современными постройками времен советского "засилья".
Вечереет. Надо домой, к этим чешским ребятам, где они накормят меня "по протоколу". Ночью, уткнувшись в чужой кожаный только что купленный диван, вспоминаю свою комнатку в Брно в этом отеле для преподов, хочу домой. Но завтра в Нове-место-над Метуйи, в сказочный огромный замок времен средневековья. Надо увидеть еще одну жемчужину Чехии из этого ожерелья маленьких чешских городов с их большой Историей.
А я все думаю о Яне Жижке, этом национальном герое чешского народа, смелом и жестоком. Так и не удалось его сподвижникам исполнить его предсмертное завещание - сделать после его смерти из его кожи барабан, который бы устрашал его врагов.
