Вертолет угрожающе висит над нами, нависает как черное облако, загораживая небо и перекрывая свет. Я хотела бы насладиться этим величественным зрелищем, но мужчины, как обычно, спешат. И только когда мы оказываемся внутри, я с удивлением понимаю, что это "Звезда смерти". Мой носильщик резко опускается со мной на место, а Артем заменяет Фонорева за штурвалом.
— Зачем это заняло так долго? — недовольно благо склоняется Никита Егорович, пересаживаясь на соседнее сиденье. Я уже поняла, что этого дерзкого индюка невозможно угодить. Практически невозможно. Как только его жена находит общий язык с ним? О том, что этот подозрительный юрист из клана Рокфеллеров был женат, свидетельствует колечко на его пальце. Я смотрю на свою правую руку – на безымянном пальце там нет кольца, а только светлая полоска. Я оставила свое кольцо на туалетном столике своей комнаты перед отъездом. Но сейчас я не вижу его, так как мой спаситель удерживает мою ладонь в своей грубой руке, которая закрыта черной перчаткой. Я сопротивляюсь, но он сжимает ее сильнее. Другой рукой он крепко держит меня за талию, прижимаясь к моему бедру. Откуда он вообще взялся? Возможно, Артем его пригласил. Я не знаю, чем Росомаха лечил своего пациента, но тот выглядит так здоровым, как олень. И судя по активным спасательным действиям, он явно знает, что скоро станет отцом. Меня это раздражает.
— Мужчина, — тихо говорю я, пытаясь высвободиться из его хватки, — пожалуйста, перестаньте трогать меня. Это неприятно. Но он делает вид, что не слышит. Или он по-настоящему глухой?
— Артем, — зову я Росомаху, — скажите, вы делали своему пациенту операцию на слуховых проходах?
— Нет, — с удивлением качает головой, — откуда у тебя такая инфармация?
— Потому что я просила его убрать свои руки от меня. Но он притворяется глухим. Росомаха рычит, Фанарев вздыхает. Но мне все же удается освободиться и отбросить его руки. Однако она немедленно скользит обратно на мое колено. Я больше не обращаю на это внимание, потому что мы пролетаем над Кадировским замком. Я резко поворачиваюсь к окну, и рука сама собой соскальзывает с моего колена. Внизу проплывают величественные башни, парк, практически идеальный пруд. Уже совсем темно, и в замке горит свет. И в спальне Кадира тоже. В той спальне, где я провела самую прекрасную ночь в своей жизни...
Вертолет летит в кругу, и я вижу за шторой в окне силуэт, сидящий в кресле. Несмотря на все мои усилия, слезы неудержимо хлынули. Замок удаляется, но я не могу отвести глаза от силуэта в окне. Почему у меня сложилось впечатление, что он тоже страдает? Мой невозможный, гордый, самолюбивый, но такой уязвимый и сентиментальный муж. Пусть он уже не муж, но для меня он всегда останется моим любимым мужчиной. Я всхлипываю, вытираю свои глаза ладонями и только размазываю слезы по щекам. За моей спиной Росомахин пациент по-прежнему хрипит громко, его руки не прекращают пытаться замкнуть на мне кольцо. Я продолжаю противиться его попыткам. Никита Егорович не выдерживает, первым расстраивается и разворачивается в кресле, чтобы протянуть мне пачку бумажных платочков. Я беру пачку и начинаю всхлипывать, вспоминая, как на этом месте стояло кресло Кадира, когда он вез меня в замок после свадьбы.
Как я смогу жить без него? Струятся слезы, все платочки уже мокрые. Я вытираю глаза, складываю салфетки и протягиваю соседу. Тот без слов протягивает руки и вместе с тем громко вздыхает, словно рядом с ним работает насосная станция. Хоть какая-то польза от него есть. Фонарев пристально наблюдает за мной и подносит еще одну пачку.
-Если бы у меня был кто-то, ради кого я могла бы умереть, - сурово произношу я, качая головой.
-Вы ничего не понимаете, - фыркаю я носом, - "так что лучше безмолвствуйте. Мы поделились платочками, спасибо".
-Наоборот, я прекрасно всё понимаю, - заявляет Фонарев с непреклонным тоном, - и убежден, что ваш муж - бесчувственный чурбан".
-Это неправда, - защищаю я Кадира, - он просто не любит выставлять свои чувства напоказ. Я знаю его лучше всех, знаю, какой он на самом деле - романтичный и очень чувственный!"
-Бессердечный эгоист! - спокойно продолжает Фонарев.
-Вы просто его не знаете!, - возмущаюсь я, - "А кто, по вашему, оплатил лечение сыну Явара, когда ему понадобилась операция? Все расходы он взял на себя. А когда Башир сломал ногу, кто нес его на себе несколько километров? И кто придумал специальную должность для старого Забира - чтобы каждое утро проверять крысоловки, потому что Забир впал в депрессию, когда его отправили на пенсию? Думаете, он не знает, что персонал ворует? Он прекрасно об этом знает. Он бы их уже давно разогнал, ведь содержание этого замка очень затратное. Но Кадир чувствует ответственность перед работниками, он не хочет оставить их без работы. Поэтому он позволяет им быть несколько наглыми. А вы, вот как видно..."
Голос подводит меня, и громко всхлипываю я. И тут замечаю, что мой сосед совсем размяк, он сжимает мои руки к своему лицу. Пока я отвлеклась, он воспользовался моментом. Я с возмущением отбираю руки, а Фонарев в это время продолжает не униматься.
-Надменный придурок
Мне нечего возразить.
-В любом случае, я все равно его люблю, - шепчу я с горечью, опустив голову.
- И мне все равно, какой он. Для меня он самый лучший, и я всегда буду его любить..." Мой сосед, хоть и немного странный, вроде бы хороший человек. По крайней мере, он проявляет к нам искреннее сочувствие, и на последних словах почти рыдает вместе со мной.
-Действительно, Мадиночка, одобрительно отвечает Росомаха из-за штурвала.
-Если любить, то только безоговорочно и полностью. Ведь важно, кто бы что ни говорил...
-Он больше не мой муж... шепчу я потерянно.
-Мы развелись. Фонарев скептически поднимает бровь в сторону Артема, хмыкает и достает из-под сиденья кожаную папку.
-Каждый выбирает свой путь, говорит он. Вскрывает папку и протягивает мне скрепленные листы.
-Что это? спрашиваю я с опаской. Все бумаги теперь пугают меня.
-Это пример того, как глупые молоденькие девчонки бездумно подписывают важные документы. Знаете, что вы подписали сегодня, Мадина Николаевна? спрашивает он меня, а я смотрю на документ и остаюсь безмолвной. Внизу стоит моя подпись, и не только одна. На каждом листе подпись. То, что я подписывала днем в кабинете Кадира. Но вот содержание...
-Я, Мадина Абдуллы, настоящим документом обязуюсь любить и почитать своего мужа до конца своих дней, читаю я вслух, чувствуя, как мурашки бегут по моей спине. Поднимаю взгляд и вижу Фонарева.
-Что это вообще за ерунда? спрашиваю я его. Он молчит, и у меня больше нет сомнений.
-Читайте дальше, Мадина Николаевна, говорит Фанарев, поощрительно кивая.
-Поскольку вы не прочитали, когда подписывали." Я продолжаю читать. "Пункт первый. Я обязуюсь слушаться мужа в меру своих возможностей и никогда не применять вазы и другие предметы в качестве оружия. Пункт второй...
-Весь документ написан в таком стиле? спрашиваю я Фонарева. Он молчит так многословно, что у меня не остается сомнений.
-Кто это написал?
-Ваш муж - все еще действующий, заметьте!поднимает палец Никита Егорович.
-Попросил меня написать договор. Он дал мне краткое описание, и я его составил...
-Но это же не договор! возмущенно говорю я, шлепая документом, свернутым в трубочку, по рукам пациента Росомахи.
-Это просто сбивчивый набор слов!
-Не совсем сбивчивый, возражает Фонарев.
-Я писал то, что подсказывало мне сердце.
-Вы же юрист! А тут нет ни одного юридического термина!
-Он юрист такой же, как и я гинеколог, язвительно хмыкает Росомаха, нанося мне легкий удар. Мы приземляемся. Артем глушит двигатель, и лопасти винта медленно останавливаются. Я выглядываю в окно и ахаю - прямо за вертолетной площадкой, отсыпанной камнями, виден знакомый дом. Дом, с которого все началось. Ненавистный дом Сулеймана.
-Куда вы привезли меня?
-Я туда не пойду! возмущенно восклицаю я и бросаюсь к двери. Но меня останавливают сильные руки в перчатках.
-Отпустите меня, откройте двери! брыкаюсь и отбиваюсь.
-Выпустите меня немедленно!
-Иди, пусть сам разбирается, говорит Фонарев Росомахе, прыгают на землю и удаляются. А я остаюсь наедине со практически незнакомым мужчиной. Он продолжает пытаться обнять меня, но я отворачиваюсь и складываю руки на груди.
-Послушайте, я не знаю ваше имя, говорю я мягко, пытаясь заглянуть в прорезь повязки на его лице.
-Я не держу вас в обиде. Я тоже виновата перед вами, потому что обманула Росомаху. Или, должна сказать, Артема. Но той ночью я не была в себе, потому что приняла ваше лекарство. Мы оба попали в заложники обстоятельств. И то, что жду... что я беременна от вас, ничего не меняет. Поймите, я очень люблю своего мужа. Даже если он отвернулся от меня, я все равно...
-Он не отвернулся, слышу я глухой голос, от которого волосы встают дыбом на всем теле.
-Как бы я мог отвернутся от тебя, Мадина?
Ведь я так тебя люблю! Люблю тебя и его. Мой странный сосед опускается на колени, снимает повязку с головы и прижимает ее ко мне в живот, сильно обнимая за талию.
-Кадир? шепчу я, погружаясь на грани обморока и безумия.
-Кадир, это ты?
продолжение следует...