Он буквально налетел на меня у старинного фонтана недалеко от Хофбурга.
– Хотите, я сделаю фото на этом фоне? У этого фонтана вы будете выглядеть роскошно…
Я огляделась. Вокруг никого не было. Только этот мужчина - высокий, с точеными чертами лица, карими глазами – вылитый актер Гедеон Буркхард из сериала «Комиссар Рекс».
– Давайте, вы сядете на бортик фонтана, а я постараюсь, чтобы в кадр вошли эти цветущие деревья. - Комиссар Рекс уже командовал вовсю.
Я улыбнулась и подчинилась. Когда «фотосессия» у фонтана была закончена, я, забирая фотоаппарат, сказала «спасибо» и что-то типа «это очень любезно с вашей стороны». Он кивнул, крепче перехватил портфель и собрался идти своей дорогой.
- Вы из Германии? - Вопрос был задан через плечо, уже на бегу.
- Почему? – удивилась я. - Я из Москвы, из России.
- Из России? – Комиссар Рекс снова остановился. - У вас такой правильный немецкий, - произнес он. - А что вы делаете в Вене?
- В настоящий момент собираюсь в Хофбург на концерт.
- Я вас провожу. - Комиссар решительно подхватил меня под руку. - А вообще в Вену вы приехали как туристка? – продолжил он свой допрос.
- Не совсем. Я получаю второе образование в институте культуры, пишу дипломную работу по творчеству Моцарта… Вот, съездила в Зальцбург, а сейчас в Вене посещаю места, где жил и бывал великий музыкант.
Снова резкая остановка, он неожиданно сильно дернул меня за руку. Этот мужчина, видимо, мог находиться только в двух состояниях – или на бегу, или стоя на месте.
– Не может быть! – воскликнул он и взмахнул портфелем. - Вы только посмотрите, что у меня здесь есть!
И он принялся возиться с замками. Все это он делал немного нервно, бросая на меня короткие взгляды. Из недр портфеля были извлечены листки бумаги, скрепленные обычной канцелярской скрепкой.
- Вы знаете, что это такое? – спросил меня таинственный незнакомец. - Это текст экскурсии по Вене, по местам Моцарта, который я написал и распечатал для своего друга именно сегодня. Улавливаете?
- Да, - немного поколебавшись, ответила я. Совпадение действительно было занятным. - А вы не дадите мне почитать текст?
Из портфеля Комиссар выудил визитную карточку и церемонно вручил мне. «Кречмер Штефан, адвокат» - значилось на ней.
- А я – Вика, но у меня визитки с собой нет, - представилась я.
Штефан взмахнул в воздухе листами бумаги с текстом экскурсии:
- Неважно! Вика, какое хорошее имя! И конечно, берите этот текст, у меня флэшка с собой, я еще распечатаю!
Потом последовали вопросы, как долго я пробуду в Вене, о чем хочу поведать миру в своей дипломной работе. Путь до Хофбурга, зимней резиденции Габсбургов, был коротким. У входа Штефан пожелал мне хорошего вечера и откланялся.
Концерт меня очень порадовал. Музыка из известных оперетт венских композиторов, энтузиазм музыкантов, заражавший зал, – все это создало праздничную атмосферу. Мне так хотелось, чтобы концерт длился как можно дольше! Но всему есть начало и конец, я шла вечерними улицами Вены по направлению к своей гостинице и улыбалась. Если задуматься – судьба всегда идет нам навстречу. Стоит нам серьезно заняться каким-то делом, чем-то увлечься, как мы постоянно получаем «тематические» подарки. Разве думала я, что в портфеле у случайного прохожего будет лежать текст экскурсии именно по местам Моцарта и что он сам окажется поклонником композитора?
- Вам передали посылку. - Любезный портье остановил меня, когда я проходила мимо стойки ресепшен. - Возьмите, пожалуйста.
Я с недоумением приняла небольшой пакет в красивой упаковочной бумаге. Поднимаясь в лифте на свой этаж, в нетерпении вскрыла посылку. Там были две книги: «Последний год Моцарта» и «Путеводитель по Вене». И визитка – Штефан Кречмер! «Когда он успел!» - ахнула я. В номере, сбросив туфли, я пару минут полюбовалась книгами, а потом набросала короткую эсэмэску: «Книги получила, спасибо огромное» - и отправила ее на телефон, указанный на визитке. Тотчас же пришел ответ: «Что вы делаете завтра в обед? Приглашаю прогуляться по центру Вены». Я согласилась. Посредством эсэмэсок мы установили место встречи – Штефансдом – известный на весь мир собор, находящийся в центре города, откуда лучами расходились главные улицы, в том числе и улица Грабен, где находился мой отель «Кайзерин Элизабет».
Уснула в ту ночь я очень быстро. И снился мне сияющий летний день, прозрачное зеленое озеро. В руках у меня переливались разными цветами длинные бисерные нити, словно собранные русалками. И так они играли на солнце, так радостно было на душе…
На следующий день я прогулялась по центру Вены, зашла в магазинчик при оперном театре. Моросил дождь, и сон, приснившийся ночью, пронизанный солнцем и предчувствием чего-то удивительного, постоянно всплывал в моей памяти. Как мы договорились, в полдень я стояла у величественного собора в разноязыкой толпе туристов. Штефан был пунктуален.
– Для начала предлагаю выпить кофе в моей любимой кондитерской, - предложил он, - все же время ланча.
В старинном здании, над которым сверкало неоновым светом название «Aida», как пояснил Штефан, на протяжении целого века располагалась отличная кондитерская, где готовили настоящий кофе по-венски «Меланж» и продавали штрудели, торт Захер и Демель и прочие лакомства. Мы присели на небольшой диванчик в углу. Штефан настоял, чтобы я отведала от разных десертов понемногу – и от торта, и от эклеров, и от маленьких пирожков с вареньем… Мы болтали, я рассказывала о Москве, о своей работе, о друзьях, Штефан – о Вене, о музыке, о каникулах в Каринтии и Штирии… Когда кофе был выпит, мы отправились осматривать все памятные места, где бывал композитор. Их оказалось немало, и не все можно было обойти пешком. Для дальних поездок нас ждал автомобиль Штефана на подземной стоянке. Мы побывали в доме «Фигаро», где композитор писал свою знаменитую оперу, в театре, где состоялась премьера «Волшебной флейты», а также прошлись по улочкам, где стояли в целости и сохранности дома, в которых, по свидетельству очевидцев, жила семья Моцарта. Штефан оказался прекрасным гидом, остроумным и чуточку смешным. Может, это впечатление складывалось от того, что я, выучившая немецкий язык по самым строгим канонам классического Hochdeutsch, воспринимала австрийский диалект немного шепелявым, как будто говорящий человек слегка прикусил себе язык… Мы бродили и ездили по Вене в течение трех часов. Обеденный перерыв Штефана, как я могла догадаться, уже давно закончился, но какая-то сила не давала нам расстаться. Мы почувствовали странное притяжение, казалось, что спустя всего полчаса после начала нашей прогулки мы стали читать мысли друг друга… Такого со мной еще не случалось. На прощание – Штефан все же должен был вернуться в контору – мой провожатый по Вене вручил мне копию клавира. Как выяснилось, он отправил секретаря в библиотеку, чтобы та скопировала для меня ноты «Реквиема» Моцарта из собрания сочинений начала века. Это был красивый жест и приятный подарок, ведь накануне я всего лишь обмолвилась о том, что очень люблю «Реквием».
А еще, прощаясь и задержав мою руку в своей ладони, Штефан осведомился:
- Вы пойдете со мной на бал?
- На бал?! - скорее ужаснулась, чем удивилась я. - Куда, на какой бал?
- Это будет завтра вечером в очень красивом месте недалеко отсюда. Бал посвящен двадцатым годам прошлого столетия. Будут джаз, коктейли, чарльстон…
Я пожала плечами:
– Но у меня нет платья, подходящего для такого события.
- И не надо, - отозвался Штефан, - это необязательно. Главное – приходите. Ладно?
И я, глядя прямо в темные зрачки его глаз, кивнула головой.
- Я заеду за вами в семь, - обрадованно воскликнул Штефан. - И до завтра! - Он поцеловал мне руку и, пару раз обернувшись, направился к своей машине.
Мысль о бале в стиле двадцатых годов не давала мне покоя. В обычном маленьком черном платье, которое вожу с собой всегда, я появиться не могу. Конечно, с натяжкой можно утверждать, что платье в стиле великой Шанель – это намек на ретро. Но ведь двадцатые – это платья, расшитые золотом и стеклярусом, это золотые пряжки и перья, палантины, глубокие вырезы и каскады бус из псевдожемчуга. Наскоро перекусив в отеле, я отправилась искать платье. На что я надеялась, даже не могу сейчас сказать. Обходя один торговый центр за другим, заглядывая в бутики и лавочки, я находила разные, порой великолепные платья, но только не в стиле двадцатых. И вот, когда я уже совсем отчаялась и собралась возвращаться в гостиницу, в узком глухом переулке я набрела на магазинчик.
«Карнавал и бурлеск» - название магазина вилось витиеватой вязью по стеклу витрины. Дверь в стиле ар-деко была выложена цветной плиткой. В витрине на вычурных старинных креслах и столиках – никаких манекенов - лежали в художественном беспорядке эгретки, перчатки, сумочки, туфельки и струились атласной рекой платья сдержанных благородных тонов. Одно, цвета слоновой кости, особенно заинтересовало меня, и я, немного волнуясь, толкнула дверь магазина. Прозвенел колокольчик, но никто не вышел мне навстречу, никто не поздоровался, не стал хлопотать вокруг меня. Честно говоря, мне это очень понравилось. Я так устала от приторной вежливости и излишней внимательности продавцов, что в полумраке этого маленького магазина почувствовала себя свободно и даже несколько раз глубоко вздохнула. Прошлась вдоль красиво развешанных платьев – многие действительно были в обещанном в названии стиле бурлеск, многие казались выцветшими и ветхими. Меня очаровала коллекция аксессуаров: брошек, повязок на голову, перьев, вееров, сумочек, мундштуков и коробочек для пудры. Были еще занятные эмалевые бонбоньерки размером меньше, чем пудреницы… И вдруг я увидела его. То самое платье, о котором, казалось, мечтала всю жизнь. Цвета шампанского, может быть чуть темнее, с бисером, ниспадающим от линии талии, расшитое блестками, украшенное шелковыми цветами. Большой цветок-пряжка с искусственными бриллиантами придерживал складки у талии, создавая впечатление асимметричного подола. От платья исходили волны притяжения. Оно как будто жило своей жизнью.
- Итак, сударыня, оно вас выбрало.
Вдруг, откуда ни возьмись, рядом со мной появилась дама с высоко взбитыми надо лбом седыми волосами и моложавым лицом. Одета она была строго – в темно-синее платье-джерси с драгоценной брошью, на ногах туфли на высоких каблуках, на лице - искусный макияж.
- Не удивляйтесь, мадам, - продолжила дама, отвечая на мой недоуменный взгляд. - Вещи, собранные здесь, обладают особым нравом. Поэтому не люди выбирают их, а сами вещи обретают здесь хозяев. Это платье, как я уже сказала, выбрало вас. И я уверена, что оно вам подойдет. Хотите примерить? - Она раздвинула тюлевые занавеси, за которыми пряталась примерочная размером с мою московскую кухню. Там висели зеркала в золоченых рамах, стояли стулья, обитые бархатом, и столик на гнутых ножках. В углу притаился диванчик в чехле из вощеного ситца. – Прошу сюда. - Дама элегантным жестом пригласила меня войти в примерочную.
Она внесла платье так осторожно, словно оно было сделано не из шелка, а из тумана или паутины.
- Это платье-флаппер, - негромко заметила дама. - Двадцатые годы прошлого столетия. Оригинальный экземпляр, полная сохранность.
Я прикинула, сколько может стоить в Вене такая антикварная вещь, и внутренне содрогнулась. Но пути назад не было, терять лицо не хотелось, нужно было хотя бы примерить платье, а потом, посетовав на тесноту в бедрах, отказаться от него. Но… как только платье, кстати очень тяжелое, чуть шурша бисерными нитями, скользнуло по груди, по бедрам и окончательно опустилось на плечи, я поняла: это действительно моя вещь. И уйти без него я не смогу.
- Да вы только посмотрите! – воскликнула хозяйка магазина, когда я вышла в зал. - Платье прямого кроя, асимметричный подол, заниженная талия. Вместо рукавов – бисерные полукружья. Длинные нити бисера на подоле заманчиво шуршат при каждом шаге, - прокомментировала она мой выход. - Заметьте, спина целомудренно прикрыта, так что вы вполне можете надеть бюстгальтер. Хотя дамы той поры стремились иметь мальчишескую фигуру и даже специально затягивали грудь. Что бы вам еще подобрать к этому? - Она задумчиво посмотрела на прилавок. Ее взгляд остановился на бисерной сумочке и палантине, украшенном мехом и бисерной вышивкой. Дама просияла и поспешила с этими аксессуарами ко мне.
- О, это великолепно, - промолвила я, силясь узнать в незнакомке, отражающейся в зеркале, себя, современную москвичку. - Это прекрасно, - бездумно повторила я, когда хозяйка накинула мне на плечи палантин и поставила передо мной пару шелковых лодочек. - Но я… – Расставаться с потрясающей женщиной в зеркале не хотелось. - Но я не могу всего этого себе позволить, - выпалила я, поворачиваясь к зеркалу спиной. – Понимаете, это все слишком дорого.
- Я вам сделаю хорошую скидку, - таинственным шепотом пообещала дама, словно мы не были в магазине одни. - Вы будете довольны.
И я дала себя уговорить. От сумочки и палантина пришлось отказаться, но платье и туфли, бережно переложенные тончайшей ароматной бумагой и упакованные в коробку, я из магазина унесла. Я сняла все средства со своей кредитки, но совсем не чувствовала себя растратчицей. Наоборот, мне казалось, что я стою на пороге больших перемен и эти перемены принесут мне новый статус, новый доход, да и вообще вся моя жизнь будет другой. Может, это был самообман, но я шла по улицам Вены гордой походкой, высоко подняв голову, словно купила не антикварное платье, а стала лауреатом Нобелевской премии, не меньше. И, по большому счету, мои предчувствия меня не обманули.
Распаковав в номере свою драгоценную покупку, я обнаружила в ворохе бумаг маленький ридикюль. Из гобеленовой ткани, скромнее и меньше, чем тот, который был подобран в магазине, но тоже раритет. В сумочке я нашла чудесную перламутровую пудреницу и коробочку. Еще в магазине я узнала, что эти милые круглые, как я их окрестила, «бонбоньерки» - на самом деле коробочки для опиума. В «ревущие» двадцатые, как принято называть эти годы, дамы не просто курили, используя длинные мундштуки, но и потребляли опиум. Так или иначе, мне сделали очень милый подарок, и я мысленно искренне поблагодарила хозяйку магазина.
Звякнула эсэмэска, это был Штефан. «Как дела, что видели?» «Нашла платье для бала! – ответила я. - Во сколько вас ждать?» «Буду в 18.45, - сообщил он. - Бал состоится в особняке баронессы, там когда-то играл Моцарт».
Мда, ревущие двадцатые, подумала я, поглаживая нежный атлас платья. Что за дивная ткань, такой теперь уже и не найти. Если мне не изменяет память, это время черно-белого кино, алой помады и выразительно подведенных, словно углем, глаз. Чарльстон, коктейли, изысканная публика. Автомобилисты в шлемах, очках и крагах. Опиум, аэропланы и шляпы колоколом.
Надо же, удивилась я, сколько всплыло фактов из истории моды двадцатых годов. Внутри потихоньку разгоралось волнение. Я начинала нервничать перед балом, ну просто как Наташа Ростова. С другой стороны, почему бы и нет? Ведь я впервые шла на венский бал, во дворец, стены которого еще помнят моего любимого композитора, причем в компании с невероятно обаятельным мужчиной. Я хотела, чтобы у нас сложился роман, и боялась этого. Мои прошлые отношения давно отжили свое, и последний год я была одна. Я опасалась, что буду выглядеть нелепо в ретроплатье, что не попаду в верный тон, что за моей спиной будут хихикать друзья и коллеги Штефана (а в том, что они там будут, я не сомневалась). В своем волнении я дошла до такой высокой точки, что уже взяла в руки телефон, чтобы позвонить ему и, придумав любую, даже самую неправдоподобную историю, отказаться от предложения.
«Да ты что, отказаться от бала! Я так давно не видело яркого света, не слышало музыки, шарканья ног в танце. Не смей отказываться!»
Этот голос прозвучал у меня в голове, но принадлежал он не мне. Я с опаской огляделась. Гостиничный номер был пуст, как и пять секунд назад. Мягкий свет торшера играл на складках платья. В этот момент я поняла – не сочтите меня за сумасшедшую, – что это платье говорило со мной! Платье хотело на бал! Я бессильно опустилась на край кровати. Вот так чудеса!
«Ну что же, - громко сказала я, - если ты хочешь на бал, то так тому и быть».
И я, преисполнившись решимости, стала собираться. Времени оставалось не так уж много. Подкрепившись любимым шоколадом, плитку которого я всегда держу под рукой, я постаралась сделать соответствующий макияж, завила свое каре в локоны в стиле двадцатых, и почему-то мне захотелось надеть чулки. Когда дошла очередь до платья, я провела рукой по каскаду бисера на подоле. Вспомнился давешний сон и переливчатые нити бисера, словно сплетенные русалками… «Тебе понравится», - прошептала я и погрузилась в мягкие объятия платья. Взглянула на себя в зеркало – платье сидело идеально. Я покрутилась – бисерные нити тихо звякнули на подоле и на плечах. Ноги скользнули в удобные туфли, я накинула пальто, явным диссонансом звучавшее во всем ансамбле. Последний штрих – алая помада. Сумочка. И да, я готова!
Спустившись вниз, я окинула взглядом вестибюль – за помпезным букетом в большой вазе стоял Штефан. Увидев меня, он округлил глаза и сложил губы трубочкой, словно хотел присвистнуть. Но вовремя вспомнил о хороших манерах, предложил мне руку и произнес:
- Вы великолепны, как настоящая дама тех времен. Мне даже боязно предложить вам перейти на «ты».
– Ничего страшного, это всего лишь я, Вика, одетая в платье ретро…
Штефан открыл передо мной дверь машины, и я аккуратно, чтобы не повредить платье, опустилась в низкое кресло серебристого «порше».
- Принцесса едет на бал? – весело подмигнула я своему спутнику. Штефан, казалось, все еще никак не мог прийти в себя. Наконец он кивнул, одарил меня ослепительной улыбкой и надавил на газ.
Cтаринный дворец XVI века, переживший войны, но сохранившийся в своей первозданной красоте, поражал роскошью и изяществом, а собравшиеся на бал были теми людьми, которые действительно приехали на бал в стиле ретро. Не было ни одного современного костюма, ни одной реплики из XXIвека. Гости подготовились основательно, многие платья, насколько я могла судить, были настоящими, оригинальными, - быть может, из того самого магазинчика, где побывала сегодня я?
Не буду скромничать: я в своем платье произвела настоящий фурор. Штефан сиял, как начищенный самовар, а его друзья и коллеги изощрялись в искусстве комплимента.
Был и чарльстон, и завораживающие звуки джаза, которые, однако, не уступили пальму первенства медленному блюзу. Мы покачивались в ритмах танца, Штефан бережно держал мою руку.
- Я никогда в жизни не встречал такой женщины, как ты, - медленно произнес он, глядя мне в глаза. - Как-то все на бегу, второпях. Женился, развелся, с головой ушел в работу… А настоящая жизнь, где она?
- У тебя обязательно все будет отлично. - Я постаралась придать своему голосу уверенности. - У всех людей бывают хорошие и плохие моменты.
- Сейчас самый лучший момент моей жизни. Сложилось вместе все, что я люблю и о чем мечтал. Особняк баронессы, давшей когда-то приют молодому Вольфгангу Моцарту, волшебная атмосфера праздника, бегство от обыденности в другую эпоху, а рядом – та, о которой я грезил, быть может, всю жизнь… - Он поднес мою руку к своим губам. – Вика, ты особенная, не похожая на других. Ты почти мой идеал. Идеальных женщин не бывает, я знаю. Но ты воплотила в себе все лучшие женские качества. Прошу тебя, не исчезай, мое прекрасное видение. Все равно разыщу… - негромко говорил он.
Надо ли описывать, что я ощущала, слушая эти слова. Каждая женщина, пережившая такой миг, никогда не забудет его!
На следующий день после бала я улетала в Москву. Мы долго бродили, обнявшись, по утренним сонным улочкам Вены, сговариваясь, как будем писать друг другу и звонить, как я приеду в самое ближайшее время в Вену, потому что обручальное кольцо, которое Штефан хотел бы подарить мне, нужно непременно примерить…
Но вот что удивительно: сколько мы ни ходили по старинному переулку, где вчера я купила платье, мы так и не смогли найти магазинчик «Карнавал и бурлеск». Словно его там никогда и не было.
