13 декабря произошла встреча русской и бразильской поэзии. Это сон наяву — переведенные мной Машаду де Ассис, Крус и Соза и Роналд де Карвалью прозвучали по-русски в музее-театре «Булгаковский Дом», в Литературном салоне Андрея Коровина. А Астьер Базилио декламировал по-португальски собственные переводы наших классиков — и поэтов-современников, которые читали оригиналы своих стихотворений сами. Элина Сухова, Анна Трушкина, Наталия Елизарова... Колоколами звенели русские строки. Водопадом катилась бразильская речь. Светило «Бразильское солнце в Булгаковском Доме» — и греет до сих пор.
Мы ищем в бразильской поэзии солнце. А тамошние поэты видели его каждый по-своему. Луис Делфину называл солнечные лучи risada da luz, смехом света (намеренно), а Жуан да Крус и Соза — золотыми колибри (кто был в среду — слышали лично от меня). Эрмес Фонтес говорил, что солнце — огромный огненный уголь, brasa a gerar perpétuas brasas (да, вам не почудилось: в названии страны магмой светится именно brasa, пылающий уголь, хотя словообразовательный ряд между углем и Бразилией чуть длиннее). Роналд де Карвалью подсвечивал солнцем пылинки в столовой, возле венецианских ставен (я читала это стихотворение наизусть — цитировать не буду, как не стану приводить и полный текст его cимфонии солнечного света после дождя — Serenidade, хотя Роналда де Карвалью я очень люблю, он сияет образами и играет самыми разными стихотворными ритмами, несмотря на то что Бразилия — страна сонетов). Франсиска Жулия да Силва освещала и освящала солнечной дугой голову усталого раба: porta dentro, o sol forma-lhe um nimbo/cor de cinabre em torno à carapinha densa («когда же солнце дверь себе откроет,/нимб киноварный над кудрями возникает»), а вездесущий Крус и Соза (да, опять он) закатными лучами высвечивал в сумерках прачку: uma mulher que canta e ri, lavando,/mesmo que o sol muito abrasado jorre («объята женщина лучей кипеньем,/она поет, смеется — и стирает»). День за днем, сонет за сонетом он смотрел и смотрел на солнце. Он примечал, что солнце нужно душе, иначе та lembra um arbusto frágil e sombrio/que necessita do bom sol amigo («как хрупкий мрачный куст, что сам не может/без друга-солнца в бытии обжиться»). Оно нужно — однако в сонете другого классика, Машаду де Ассиса, солнце хотело родиться светлячком... Солнце в бразильской поэзии сложное.
13 декабря теплое солнце блестело в снегу под фонарями, в глазах собравшихся, в русских стихах. Я не считала, скольких бразильских поэтов я перевела. Но точно меньше, чем Астьер Базилио — русских. Астьер перевел более полусотни русских поэтов. Его энергия впечатляет. И он читал, читал и читал...
Астьер благодарил меня за то, что я делаю для бразильской культуры. Спасибо. Я просто стараюсь переводить тексты, которые мне нравятся, — так, чтобы они хорошо звучали по-русски. А вот Астьера благодарю за то, что он делает для русской культуры — и в Бразилии, и в России.
Я благодарна Андрею Коровину за приглашение на этот вечер.
Андрей и Астьер, вы действительно гениальные.
Вы виртуозно сближаете литературы и души.
Огромное спасибо!
Благодарю Марину Лощенко и Елену Фролову за фотографии!
Telegram: https://t.me/tradutora_pt_ru
VK: https://vk.com/tatianakarpechenko
YouTube: https://www.youtube.com/@tatianakarpechenko
