Ну вот, настала пора написать о действительно важном. О моем отце.
Галактионов Николай Феоктистович (1920-1993) - актер, режисер, драматург, сотрудник внешней разведки в 1940-1946 гг.
Истории его жизни хватило бы на несколько писателей. Родился в семье донского казака, героя Первой мировой, полного Георгиевского кавалера, из крестьян дослужившегося до полковника, который в первые же дни Советской власти со всем полком перешел на сторону красных, уверовав в новую, прекрасную жизнь.
С детства моего отца раздваивало - с одной стороны был прирожденным спортсменом и снайпером, Ворошиловским стрелком, незадолго до войны стал призером РСФСР по стрельбе. С другой стороны - бредил театром, обладал исключительным актерским талантом и иной судьбы, как театр, себе не мыслил.
И к чему, если хорошо подумать, может привести такая комбинация?
Отец-донской казак был категорически против театра: его старший сын - балаганный паяц? Но в конце концов отпустил сына (который в свои 17 лет уже успешно прослушивался и завязал дружбу с многими корифеями Малого) поступать в Москву, сказав: "Не поступишь - отправлю в Воробейню гусей пасти!" И отец поступил в студию при Малом в 1938 году играючи - как будто занял свое будущее место в жизни.
Но через несколько месяцев началась Финская война. Отец рассказывал так: на уроке военного дела их построили, вышел перед строем незнакомый военный и сказал: так и так, война с Финляндией, если есть добровольцы - два шага вперед. Двое карелов сделали два шага вперед. На следующий день появилось объявление на доске приказов студии - весь курс высказал желание быть добровольцами.
Вот так и попал мой отец разведчиком-снайпером на Финскую войну...
Он никогда не называл точно момент - он вообще об этой стороне своей жизни никогда не рассказывал, оставшись профессионалом до конца - когда к нему обратились "товарищи", как он их называл, и предложили работать на внешнюю разведку. В студию Малого после Финской войны отец уже не вернулся - он учился в разведшколе. Было ему тогда 19 лет.
И в первые же недели Отечественной войны начал вести работу - сначала на Западной Украине, потом на Кавказе, в Румынии, Швейцарии и Германии. Это то, что я знаю - то, что мне удалось слепить из его отрывочных полунамеков уже в 1990-е годы.
Двадцатидвухлетний юноша представлялся новым знакомым как "Ника Сура-Чарский" - сын русских дворян-эмигрантов и актер-любитель. Такая легенда вкупе с унаследованными от отца безупречными манерами позволяла ему входить в любые двери и завязывать знакомства с самыми разными людьми. Балагур и душа общества, у которого всегда была наготове очередная байка для увлеченных слушателей, он незаметно для всех собирал необходимую информацию для планируемых операций.
Что произошло после войны, знают все, кто в теме - в 1945-46 прошла массовая чистка внешней разведки, когда кадры военного времени были отозваны в Москву и либо посажены, либо расстреляны. Отца спасло чудо - под самый конец войны он потерял связь. Это катастрофа для разведчика, но мой отец продолжал действовать на свой страх и риск, совершая операции по собственной инициативе. Поэтому он ничего не знал о том, что их всех вызвали в Москву, и вернулся домой в Россию своим ходом в начале 1946 года - соскучился по родителям и брату. К этому времени - страшно такое говорить, но снова везение! - всё его начальство уже было расстреляно.
Соскочив с поезда в родном Брянске, отец разрывался перед выбором: идти сначала в военкомат отчитаться о прибытии или бежать повидать родителей. Чувство долга пересилило: он пошел в военкомат. Где его и арестовали.
Мой отец выдвинул веский аргумент: если бы я был врагом народа, я не пошел бы к вам, я пошел бы прятаться к родителям. Это убедило коменданта, который дал ему 48 часов попрощаться с родителями. По истечении этих 48 часов отец должен был вернуться под стражу, иначе "полетят все наши головы".
Отец повидал родителей, простился с ними и вернулся под стражу. Он не хотел, чтобы из-за него расстреляли человека, который ему сделал добро.
Он, конечно, предоставил полный отчет о той работе, которую проделал, находясь без связи. Московское следствие прочитало отчет и ухмыльнулось: "Если ты действительно все это сделал, тебе дважды Героя давать надо!" Но что-то, видимо, торкнуло. Вместо ожидавшегося расстрела ему дали 10 лет на лесосплаве.
И первые пару лет мой отец честно прыгал по бревнам на реке, не умея плавать...
Потом - опять судьба - он услышал, что в Ухтлаге собралась мощная театральная труппа политзэков, среди которых были ведущие корифеи исполнительского искусства страны. Что делать? Профессиональные навыки не пропали даром: однажды, идя по лагерю, отец заметил, что дверь канцелярии открыта и внутри никого нет. Он вошел, снял трубку телефона и, подражая голосу начальника лагеря, потребовал Ухту.
А вскоре пришел приказ о переводе з/к Галактионова в Ухтлаг. Где за ним и закрепилось прозвище "голубоглазый лис".
И вот тут он дорвался до любимой профессии... С этого момента вся жизнь моего отца - это череда ведущих ролей в лучших провинциальных театрах страны. Его судимость по 58-й статье не позволяла ему работать в столицах (и слава Богу!), хотя в какой-то момент его всерьез приглашал Товстоногов. К сожалению, список ролей, представленный моим отцом, полностью совпадал со списком Смоктуновского. И во многих отношениях мой отец был лучше Смоктуновского - при том же нерве он был цельнее, сильнее: прирожденный социальный герой, которому была по силам и тончайшая лирика, и трагедия, и юмор.
Со временем он состоялся также как режиссер и драматург, а в конце 1980-х вместе со своей супругой актрисой Маргаритой Оконечниковой (моей мамой, да) создал в Петрозаводске при Карельском Детском фонде первый хозрасчетный театр в тогдашнем СССР. Первый театр, который существовал единственно за счет собственной деятельности, без всяких дотаций или финансовой поддержки со стороны, - и не только успешно окупался, но и перечислял оставшиеся после уплаты всех хозяйственных издержек средства в Детский фонд. Притом, что в этом театре не было скандальных или развлекательных постановок - шла только классика и детские представления для интернатов и детдомов Карелии.
Мой отец родился накануне Николы Зимнего, и потому назвали его Николаем. И всю жизнь, как мне кажется, св. Никола Чудотворец покровительствовал своему подопечному и не оставлял его. Сегодня нам осталась память... и незримое присутствие моего отца везде и во всем.
Незадолго до своей кончины моя мама написала книгу воспоминаний о своей жизни на сцене - удивительное свидетельство жизни в СССР с 1940-х по 1990-е годы, многие страницы которой посвящены отцу. Советую всем последовать ее примеру и писать о своей жизни - ведь лет через 30-50 это может оказаться драгоценным материалом для наших потомков...
