По-разному бывало. Но сейчас я чувствую себя счастливой женщиной. Могло так случиться, Мартин уехал, ты с детьми уедешь, а мы бы с Люсией остались одни. Вот тогда бы было тяжело. Бог послал мне хорошего человека, есть с кем младшую вырастить и встретить старость.
Обед на самом деле был хорош. Борщ настоящий, насыщенный, густой. Гуляш из говядины, с лучком, специями, томатным соусом. Картофельное пюре, настоящее, домашнее и чай, ароматный только что заваренный, со смородиновым листом.
После обеда мужчины обошли село, что заняло по времени не более часа. В селе имеется все, школа, медпункт, клуб, магазин, колхозная столовая. Село, как село. Дома не новые, но и не развалины, есть поваленный заборы, покосившиеся ворота, неприбранные дрова.
Люди, попадающиеся навстречу, здоровались, оглядывались и шли дальше по своим делам.
Фермы, амбары, зерноток, гаражи и остальное, все в приличном состоянии. Не прибрано, чувствуется отсутствие хозяйской руки, но это мелочи. Это все поправимо. В другую деревню решили не ездить. Она подлежит переселению, там только конюшня и амбары, крупный рогатый скот уже переведен в основную усадьбу.
В последнюю очередь Семен Николаевич показал дом, в котором предстоит жить Петру Васильевичу вместе с семьей. Это половина пятистенника, в другой половине расположен Сельсовет. Дом большой, новый, крыша железная
- Вот, Петр Васильевич, жилье для тебя. Маловато помещение для семьи, но это пока. Лес у нас не дефицит, построишься.
- Да, пойдет на первое время. По полям проедемся?
Посевы с полями на юге области не сравнить, хиленькие поля. Зато картофель растет замечательный. Показал Семен Николаевич и хмельник.
- Вот, вся надежда на картошку и на хмель, пшеница может сколько-то еще подтянется, если будут дожди. Рожь, сами видите, с проплешинами. Вымерзла, снегу было мало.
Викентий Агафонович ходил, молча слушая пояснения председателя, приглядывался, прислушивался, даже принюхивался. Хозяйство так себе, средненькое. Тут надо засучить рукава и пахать. Возле фермы лежат, прееют горы навоза, а земля не удобрена.
Техника стоит под открытым небом, сельхозинвентарь, плуги, бороны свалены в кучу, будто ненужный металлолом. Видимо, как отсеялись, так бросили, будет оно лежать и ржаветь до следующей посевной.
Петр тоже все это замечал, но вопросов, почему так, он не задавал. Видно, что Семену Николаевичу тяжело, у него началась одышка.
- Вот, товарищи, я вам все показал, думайте сами. Надо бы, Петр Михайлович, тебе с агрономом и зоотехником познакомиться. Но один из них в отпуске, другой в больнице лежит. Как тебе хозяйство?
- Ничего сказать не могу, первое впечатление бывает обманчиво.
- А так-то, надумаешь или нет к нам перебираться?
- Так, сходу не скажу, надо с Викентием Агафоновичем посоветоваться, с отцом. Но я склонен думать, скорее надумаю.
- Вот и ладушки, вот и хорошо! Тогда все?
- Нет. Я хотел бы посмотреть барский дом.
- Там смотреть-то нечего, одни голые стены.
- Все-таки, мне очень хочется его осмотреть.
- Туда пока тропы-то нет, к концу июля женщины и детишки протопчут, когда пойдут вишню собирать.
- Ну, вот, значит все равно какие-то тропы, пусть заросшие, там остались.
Доехав до склона холма, мужчины высадились. Перешагнув весело журчащий ручеек, который вытекал словно из-под барского дома, Петр стал пробираться к остову кирпичного здания.
Обжигаясь о крапиву, вымахавшую едва ли не с человеческий рост, натыкаясь на острые сучья, ломая ногами сухие ветви, Петр пробрался к дому и остановился.
Первое, что он увидел, ключ, бьющий со склона холма, обложенный камнем. Мощная серебряная струя воды с шумом падает в бассейн, сложенный из бутового камня. Ручей, вытекающий из бассейна, огибает дом с восточной стороны и убегает вниз.
Незабудки, синие капельки незабудок на темно-зеленой сочной листве, поляной заселились вокруг бассейна. Чистое журчание ручья, пение птиц, яркая зелень восхитили Петра, тронули до слез. Он постоял некоторое время, наслаждаясь красотой маленького мира, спрятанного от людей.
Подойти к дому близко оказалось весьма затруднительным. Заросли вишни, ирги и сирени переплетены неизвестными Петру лианами. Они уже затягивают дом, врастая в окна, в стены. Все же ему удалось разглядеть, главное потрогать дом, почувствовать его.
Здания оказалось не двухэтажное, а одноэтажное, с полуподвальным помещением. Узкие, как бойница, но высокие окна, расположены, примерно на расстоянии полуметра друг от друга. Стены, толщиной не менее полуметра. Остов здания, действительно, похож на крепость.
Петр тут же все для себя решил. Тут будут расти их с Зоей дети, потому что, это место, Рай на Земле. Даже если ему не предложат место председателя, а это может быть вполне вероятно, он будет жить в этом доме. Пусть будет механиком, трактористом, неважно, это будет их с Зоей дом.
Спутники ждали его у ручья, сидя на корточках. Увидев Петра с расцарапанной щекой, с всклоченными волосами, не могли не засмеяться. Особенно развеселился Слава
- Петр, когда ты повзрослеешь, как любил с детства лазить по развалинам, так и не отвыкнешь никак!
Петр вытащил веточку, застрявшую в его шевелюре, заправил в брюки выбившуюся рубашку, потрогал расцарапанную щеку.
- Смеяться, Слава, станешь потом. Семен Николаевич, я буду отстраивать себе этот дом.
- Петр Васильевич! Были тут желающие из города отстроить его, да посчитали и отказались. Расходов больше уйдет, чем на новый дом. Стоит он на отшибе, до села едва ли не километр. Зачем он тебе?
- Значит нужен. Мало ли, спрашивать кто станет, так и скажите, куплен он уже.
- У кого куплен, хозяина нет?
- Скажите тогда, оприходован Сельским советом. Я приеду, решу этот вопрос.
Всю обратную дорогу мужчины обсуждали состояние хозяйства, что нужно делать Петру в первую очередь, за что взяться вначале, что можно оставить на потом. В конце концов, пришли к общему мнению, что хозяйство может быть вполне прибыльным, если очень сильно постараться.
Уложив детей, София с Зоей вышли за ворота, сели на лавку под окнами, чтобы услышать, если малыши заплачут. Зоя просунула руку под локоть матери
- Маманя, как ты думаешь, я смогу привыкнуть на новом месте? Петр-то сможет, он такой, а я?
- Сможешь, конечно, хорошие люди есть везде. Может еще лучше лучшего будешь жить. Здесь у тебя нет подруг, как и у меня, да и у бабушки Матрены не было. Семья у нас такая, вся в себе. На новом месте все будет по-другому. Мне уже поздно меняться, а ты не закрывайся, общайся с людьми.
- Если получится. Трудно тебе здесь жить, мама?
- Да, как скажешь, трудно ли, легко ли? По-разному бывало. Но сейчас я чувствую себя счастливой женщиной. Могло так случиться, Мартин уехал, ты с детьми уедешь, а мы бы с Люсией остались одни. Вот тогда бы было тяжело. Бог послал мне хорошего человека, есть с кем младшую вырастить и встретить старость.
Мужчины вернулись домой в одиннадцатом часу вечера. Пока дожидались парома, пока завозили Славу с Петровичем, время-то и прошло.
Заметив свет фар и знакомое урчание мотора легковушки, Зоя, соскочив с места, рванулась, кинулась едва ли не под колеса автомобиля.
Петр, выйдя из автомобиля, заругался на жену
- Зойка! Что за ребячество? Если бы я не успел затормозить?
- Успел же! Вы чего так долго? Через Казань что ли ехали?
- Можно сказать и так, километров намотали, как до самой до Казани. Ну, как вы тут? Все нормально?
- Что с нами будет? Пойдем в дом, пусть по обнимаются без нас наши молодые, а то, поди, стесняются.
Ужинали долго, еще дольше пили чай. Петр терпеливо ждал, пока отец обстоятельно, подробно описывал деревню, состояние хозяйства, природу, пруд посреди деревни.
Только когда отец выложил все, о чем хотел сказать, Петр, со счастливой улыбкой на лице, рассказал о доме, спрятанном в диких зарослях, о волшебном серебряном ключе, о ручье, протекающем возле самого дома.
Зоя слушала его, затаив дыхание. Неужели это правда?
- Петя, если там такая красота, почему никто до сих пор не взял и не прибрал это здание к рукам?
- Зоинька! Таких домов, брошенных сбежавшими в революцию помещиками по России сотни, если не тысячи. Восстанавливать их надо море денег, содержать еще больше. У нас мало у кого такие доходы имеются.
- А мы как восстановим? Мы с тобой тоже не миллионеры.
- Восстановим. Это не имение, с колоннами и балконами. Я прикинул, пожалуй, длиной он метров двенадцать, от силы четырнадцать. В полуподвальном помещении можно устроить кухню, ванную комнату, котельную.
Ладно, планировка, это потом. Обсудим, когда рассмотрим дом, обмеряем. Пока-то есть где жить, полдома шесть на шесть.
- Вы в дом заходили, все посмотрели?
- Нет, Зоя, в дом мы не заходили? Зачем? Дом он и есть дом. Труба торчит, значит есть печь
- Петя, я же тебя просила, все посмотреть, проверить.
- Зоя! Какая разница, что есть в этом доме? Разве, если бы мне что-то не понравилось, это повлияло на мое решение?
- Нет, конечно, на твое решение ничего не может повлиять. Если мне что-то не понравится, это может что-то изменить?
- Эх, Зоинька, как же ты любишь покапризничать! Сейчас это совсем неуместно. Ты хотела уехать отсюда? Хотела! Ты настаивала на этом. Когда я решился, ты начинаешь цепляться к мелочам. Устал я чего-то, целый день на ногах, пойду спать.
- Петя, ну, Петь! Это я просто по привычке. Так, когда нам ехать?
- Через две недели, если все нормально, если мою кандидатуру в районе утвердят, я поеду принимать колхоз, или вернее совхоз, потому что сразу будет реорганизация.
- Как это ты поедешь? А я, а дети?
- Ты будешь сдавать сессию. Мы поедем с отцом, устроимся, после вас увезу.
- Ну, вот! Зачем мне сдалась эта сессия? Я возьму и раздумаю учиться. Семья для меня важнее.
- Для меня важнее, чтобы жена у меня имела специальность. Не хочешь же ты работать на ферме, или полоть картошку?
- А что? Разве ты нас не прокормишь?
- Нет, не прокормлю. Ты не будешь сидеть дома, когда другие женщины села будут работать. Хоть учетчицей, да пойдешь. На мать свою посмотри. Она могла вообще не работать, ее машинка швейная кормила.
Почему София работает, ковыряется в земле? Потому что она тыл для Агафоновича. Он может любой женщине села приказать работать, потому что никто ему не может сказать, пусть твоя работает. Очень надеюсь, Зоинька, и ты для меня станешь поддержкой.
Продолжение глава 154