«Ярость или особое чукотское нетерпение - чукчи от природы и в силу культурно-этнических особенностей не способны противостоять болезням и вообще физическим и психическим страданиям. Поэтому они, как правило, стараются как можно скорее избавиться от них, хотя бы и ценой своей жизни».
***
Стоя в очереди, Старик Гыргыс меланхолично осматривал товары на полках, переминаясь с ноги на ногу, когда в магазин зашел его сын, Крепёж Гыргысович, – настолько жалкого и потрепанного типа невозможно было отыскать по всей Чукотке.
Мятое лицо Крепежа покрывали старые и не очень ссадины. В оловянных глазах, заплывших от хронических запоев - шныряла тоска и зияло отчаяние.
Давно немытые волосы были неопрятными и растрепавшимися, они торчали клоками во все стороны, придавая облику Крепежа какую-то инфернальность.
Было ясно, что он пил. Пил беспробудно, Крепёж Гыргысович пил все время, как мать умерла.
Отец и сын стояли, глядя друг на друга. У них обоих на лицах читалось растерянное удивление — неожиданная встреча. Спустя столько лет.
Крепёж наконец опустил глаза, остатки совести на краткий миг вернули его в те далекие времена, от воспоминаний которых, он давно привык отгораживаться стеной молчания и пеленой алкогольных паров.
- Крепёж, - тихо произнёс Гыргыс.
- Па, - глухо ответил Крепёж. Ни капли радости не было в его голосе.
Со стороны могло показаться, что это встреча сына и отца после долгой разлуки.
Но на самом деле они были врагами.
Старику закладывало уши от стука собственного сердца. Он разволновался. Еще бы, столько лет жить вдали от своих мест, от своей бывшей семьи.
Раны в душе почти зарубцевались, и тут эта внезапная встреча с сыном, так жестоко оскорбившим его много лет назад. Но несмотря на всю горечь и боль, ветеран, воевавший за жизнь, встретив сына, был на волоске от того, чтобы вновь впустить его в свое сердце.
Он коснулся плеча Крепежа.
- Купи себе водки, - Гыргыс протянул Крепежу деньги.
Крепёж грязной рукой быстро схватил деньги, но не ушёл. Он стоял, не глядя на отца, и как голодный вампир пялился в сторону полок с выпивкой, на блестящие бутылки. Наконец, он вернулся к реальности и, помотав головой, пошёл, шаркая унтами по полу, за бухлом.
Вернулся Крепёж с идиотской улыбкой на лице, засовывая бутылку запазуху. Отдал отцу сдачу. Они не сказали ни слова друг другу. Да и к чему слова?
В глазах Гыргыса не было уже ни злости, ни обиды. Там был только один лёд - он отплатит сыну за предательство.
"Может, еще не поздно?" - подумал Гыргыс, глядя на своего непутевого сына, который уже выходил из магазина. Но быстро опомнился - поздно.
Из тундры старик принес с собой ледяное безмолвие и каменное терпение к тому, что творит с судьбами жизнь.
Изгнанный из собственного дома, он нашел в себе силы злиться не столько на сына, сколько на тот скорбный мир, в который был вынужден уйти. И оставался только один путь - путь холодной мести. Неотвратимой мести во что бы то ни стало.
ВДОВЕЦ И СИРОТА
Гыргыс понимал, что старел.
Из твердого главы семейства, из великого мастера-оленевода и умелого охотника он постепенно превращался в немощного и никчемного старика.
Жена оставила его с сыном еще 20 лет назад. Подвернула ногу в тундре, упала в ледяной ручей и застудилась. Спасти её не удалось, не смотря на все старания. Ни лучшие врачи, ни самые сильные снадобья, ни гортанные песнопения старейших и сильнейших шаманов над бульоном, из только что убитой собачатины не помогли.
Жена ушла в иной мир, а Гыргыс с сыном, которого они с любовью назвали Крепёж, остались среди холодной и безмолвной тундры пасти своих оленей.
***
Шли годы, Крепёж, едва повзрослев начал пить. Характер его становился несносным. Начались загулы, появились какие-то друзья, такие же пьянчуги…
Гыргыс пытался образумить сына. Безуспешно. Любые попытки поговорить перерастали в скандалы и драки.
Старику с каждым годом было все тяжелее видеть, как сын сходит с ума от водки и безделья. К тому же Гыргыс слабел, дряхлел.
Настало время, когда старый отец уже не мог помогать с оленями. Целыми днями лежал он в яранге, пока сын занимался оленеводством.
А когда сын возвращался, то обрушивался на отца с проклятиями, угрозами, злобно огрызаясь на любые попытки старика заговорить.
Им обоим было нелегко. Каждый страдал глубоко в душе. Гыргыс скорбел по жене, а молодой Крепёж тосковал по матери, так рано оставившей его одного с оленями, тундрой и отцом.
Им не хватало её тепла, вкусных обедов, веселого смеха и просто её присутствия, делавшего скромную ярангу посреди тундры, настоящим домом.
А теперь, когда она оставила их, Крепёж начал квасить, заливая горе водкой, а отец начал потихоньку сдавать.
***
Гыргыс всегда замечал, что его сын Крепёж растет злым, жестоким. Еще ребенком он мог запросто ущипнуть оленя или пнуть собаку. И в кого он такой? Гыргыс не знал. Но винил себя в том, что не сумел как следует воспитать отпрыска.
А Крепёж винил в гибели матери родного отца. Ему казалось, что отец недостаточно постарался, чтобы вылечить маму.
Что он мог знать, что он понимал? Он ведь был еще мальчишкой, когда на него свалилось это горе, возможно, он тогда немного помешался.
И вот теперь старый Гыргыс уже ничего не мог поделать, оставалось только принять все, как есть, смириться и тихо жить со своей скорбью.
***
Уж три зимы прошло с того злосчастного дня, когда Крепёж отправил старого отца прочь. Выгнал умирать в ледяную тундру, к волкам.
Старик не мог забыть того страшного дня.
Крепёж пьяный, в компании друзей ввалился в ярангу. Шумно, сшибая углы, изрыгая самые скверные слова, он подошел к лежанке отца.
Схватив старика за одежду, поднял его на ноги, поставил перед собой и уставился безумными глазами на испуганного отца.
Никто из отмороженных друзей сына, даже не попытался помочь старику.
- Ты… Ты уже старик! Почему ты еще здесь? Убирайся! Уходи в тундру! От тебя нет пользы, только жрать… Ты… Уходи!!! Уходи умирать!!!
Гордый старик так и сделал. Быстро взял только самое необходимое – нож, документы, фонарик и ключи от снегохода.
Под завывания ветра, он выжимал газ до упора. Старенькая Ямаха несла его сквозь метель. Только ночь видела слёзы Гыргыса. Холодный ветер бил ему в лицо. Гыргыс не ощущал холода, его душа пылала гневом и болью.
Отец оставил сына в запущенной яранге с пьяными товарищами, а сам уехал, но не умирать…
Он перебрался в город. Купил квартиру, слава богам, накопления от военной пенсии позволяли. Гыргыс каждый день проживал, храня в сердце только одно слово – месть. Тот, кто выгнал отца, достоин презрения.
Гыргыс поклялся отомстить сыну, наказать его жестоко и окончательно.
Раз в год, в ночь высокой луны, Гыргыс проводил страшный, мистический ритуал, в котором просил духов Оленя, Моржа и Волка покарать его сына за то, что тот сделал. И духи вняли его мольбам.
Крепёж начал терять все: олени умирали от болезней и кровососки, на стадо все чаще стали нападать волки, друзья Крепежа - один за другим, покидали его из-за непрекращающегося алкоголизма и злости, которые возникли после ухода отца вслед за матерью, да и здоровье его тоже пошатнулось.
ВСТРЕЧА
И вот сейчас Гыргыс встретил Крепежа в городе, в магазине, где он регулярно покупал продукты. Старый Гыргыс испытал странную радость, видя, как Крепёж вздрагивает от холода - его одежда была разорванной и испачканной, на лице стояла печать страдания.
- Крепёж, - тихо, но со скрытым злорадством, произнес Гыргыс.
- Па, - глухо, с отчаянием и страхом в голосе, ответил Крепёж. Не испытав ни капли радости от встречи с отцом.
Гыргыс дал сыну денег на водку, а сам купил хлеб и протянул его сыну вместе с небольшой суммой денег.
- На, купи, что нужно, Крепёж, - тихо сказал он. – И, пожалуйста, помни, что ты сделал своему старому отцу.
- А ты не умер, старый обманщик. Ничего, однажды ты все равно сдохнешь. Тогда я получу все твои деньги, - пробормотал, не отдавая себе отчета в этих чудовищных словах, полубезумный сын.
Гыргыс ухмыльнулся и молча ушел, оставив сына стоять в туманном утре города с покупками на горсть мелочи.
Он чувствовал невыразимую смесь горечи и торжества в своем сердце, но он точно знал, что делает все правильно. Отмщение было впереди, как и обещал сам себе старый Гыргыс, и теперь его сын начинает понимать, как скорбел отец, когда его гнали из дома.
Пусть сын почувствует все то, что испытал и он. Пощады не будет.
***
Прошел год с того дня, когда Крепёж и Гыргыс столкнулись в городе.
Гыргыс понимал, что жизнь его подходит к концу, времени на этом свете ему осталось совсем мало. Но каждый день, он старательно поддерживал в сердце желание отомстить. Этот холодный огонь как будто даже придавал ему сил. И вот наступил день, когда старый Гыргыс понял – пора действовать.
ЭНДШПИЛЬ
Старик продал квартиру в городе, снял со счета все деньги. Оседлав снегоход, он отправился по знакомой тропе в глубь тундры…
Ночь.
Крепёж проснулся от звука выстрела снаружи.
- Что за…?
Не успев толком одеться, он выскочил из яранги.
Продрав глаза, в темноте, в нескольких метрах от себя, он увидел знакомый силуэт. Крепеж узнал своего отца.
В одной руке старик держал зажженную красную сигнальную шашку, а в другой обрез двустволки. В мерцающем красном свете фальшфейера старик выглядел устрашающе, его изрезанное морщинами лицо в такой необычной подсветке обрело демонический вид.
Крепежу стало не по себе от этого.
- Чего тебе?!
- Вот твоя награда, сынок, - прокричал Гыргыс. – Ты же хотел денег? Так забирай! Воспользуйся ими как хочешь, радуйся горячей теплоте, которую они создают.
С этими словами Гыргыс бросил шашку куда-то себе под ноги, вспыхнуло пламя, осветив оранжевым светом все вокруг.
Перед тем, как разбудить сына выстрелом, старик бросил на снег все деньги, которые выручил от продажи квартиры и все свои накопления и щедро облил их бензином, не забыв проследить, чтобы горючее хорошенько пропитало бумажки.
- Что ты наделал?! Что ты натворил?!!! – Крепеж впал в настоящую ярость, глядя, как огонь пожирает пачки банкнот.
Отец больше не желал видеть сына, он вообще больше ничего не желал, кроме покоя. Окончательного покоя. Месть была свершена.
Гыргыс пнул горящую кучу, плюнул под ноги и, бросив на снег ружье, развернулся и пошёл прочь, в темную тундру, как того и хотел когда-то его бывший сын.
А Крепёж, жестокий и подлый предатель, совсем обезумел от такого поступка отца.
Говорят, что деньги портят человека, а уж пылающие деньги и вовсе сводят с ума.
В ярости он поднял со снега ружье, и выстрелил туда, куда уходил отец...
Старик Гыргыс почувствовал резкую боль в спине и широко улыбнулся.
Странно, но в этот миг ему показалось, что с плеч свалилась гора. Он не сразу упал. Обернувшись на выстрел, старик, пока мог, гордо стоял, глядя на яркий пожар. Он хрипло хохотал. Огонь танцевал на углях его мести, а вспыхивающие деньги лишь усиливали насмешки, адресованные Крепежу.
Наконец, обессилев от потери крови, Гыргыс безвольным мешком осел на снег. Подбежал его сын, задыхаясь от злости, прямо как тогда, много лет назад, когда выгонял старика из теплой яранги на мороз.
Крепёж ошеломлённо смотрел на старика, его глаза были полны разнообразных эмоций - от ужаса до полного отчаяния и самой глубокой тоски.
- Па, зачем? - усталым голосом спросил он Гыргыса. - И почему?
Гыргыс не отвечал, только тяжело и хрипло дышал, стараясь не двигаться. Ответом на вопрос сына был лишь немой жест ладонью в сторону пылающей кучи денег. Старый Гыргыс ощущал всем телом пронзительный холод смерти. Свой последний взгляд отправив на багровое пламя - его прощальный костёр.
В глазах Гыргыса была бесконечная боль и печаль, но на лице его играла тонкая усмешка.
С гулким эхом старик потерял сознание, оставив Крепёжа одного в тихом, белом пейзаже, лишь слегка подсвеченном огнём разбросанных денег.
Боль в сердце Крепежа была слишком сильной, чтобы преодолеть её. Падая на колени, он взглянул на обгоревшие деньги, костры его жадности и бессердечия.
Глубоко внутри себя он понял, что причиной этой катастрофы, этой беды, являлся он сам.
- Прости меня, па, - прошептал он с тоской в голосе.
Ответа отца не последовало.
Но и уйти с этого места Крепежу было уже не суждено. Выстрел, пламя, громкие голоса и запах горячей крови - в тундре это может закончиться очень плохо.
Последним звуком, который Крепёж услышал был утробный рык, а последним, что он увидел – два желтых глаза, глядящих прямо на него из темноты.
ДРУГИЕ ЧУКОТСКИЕ ИСТОРИИ НА КАНАЛЕ:
