Глава 6
Я просыпаюсь с улыбкой на губах. Дотрагиваюсь до них, провожу пальцем. Припухли. Неудивительно, после вчерашнего-то! Мы встретились с Борисом, но не в обед, а за ужином, в шикарном ресторане, куда он меня пригласил. Не помню, что ели (там названия блюд на французском и очень замысловатые), а пили только сок, поскольку мне нельзя алкоголь, и мой спутник решил тоже от него в знак солидарности отказаться. Время пролетело незаметно, поскольку мой собеседник с каждым часом, проведённым в его обществе, очаровывал всё сильнее и сильнее.
Потом Борис подвёз меня домой. По пути я думала, какой бы предлог придумать, чтобы пригласить его к себе, но… Не сумела этого сделать. Да и как? Там Олюшка с няней, и наверняка обстановка далека от идеальной. Чтобы гостей звать, нужно прежде навести идеальный порядок. Если же Борис прямо сейчас увидит, что в моей квартире творится, то он решит, будто я неряха. Просто у меня никогда не было ребёнка, а теперь есть.
Помню, я решила тогда отвлечься и спросила:
– Боря, ты никогда не был женат?
– Нет, но был близок к этому. Мне тогда исполнилось 25, и я познакомился с девушкой. Начали встречаться. Не могу сказать, чтобы роман был бурным, а чувства – обострёнными. Скорее, нам просто нравилось быть друг с другом, вот и всё.
– На таком брак строить нельзя, – замечаю во время паузы.
– Согласен, – кивает Борис. – Но мы решили, что это и есть любовь. Она стала всё чаще ночевать… Прости, мне кажется, я напрасно тебе это рассказываю.
– Нет, ты всё делаешь правильно. Мне очень не нравится, когда у мужчины, с которым я… общаюсь, за спиной шкафы, заполненные скелетами.
Борис думает несколько секунд.
– Ты права, – отвечает он. – Тёмные места в прошлом могут омрачить настоящее и запятнать будущее.
«Хорошо сказано», – думаю и слушаю дальше.
– Она стала оставаться у меня, и мы решили, что дело идёт к свадьбе. Пока однажды она не пропала на неделю.
– Как это? – удивляюсь я.
– Не пришла ко мне, не отвечала на звонки. Её подруга сказала, что не знает, куда она подевалась. То есть сообщила, мол, меня не будет некоторое время, и всё.
– Ты звонил её родителям?
– Это сделала подруга. Они сказали: уехала к родне.
– Странно как-то.
– Да, очень. Всё выяснилось через пару недель. Она позвонила, предложила встретиться. Мы увиделись в кафе в центре. Там я услышал, что моя девушка уезжала не к родне, а затем, чтобы сделать аборт.
– Господи… – выдыхаю я, прикрыв рот ладонью.
– Самое поразительное в другом. Когда мы только начали встречаться, она сказала, что бесплодна. Серьёзно заболела в детстве, и это отразилось на детородных органах. Пришлось сделать ампутацию матки.
– Гистерэктомию, – машинально перевожу на медицинский язык.
– Да.
«В крайне редких случаях наблюдается «ранняя» внематочная беременность после гистерэктомии. Случается, что женщина фактически не подозревает о беременности до процедуры удаления матки. «Поздняя» внематочная беременность встречается, когда женщина перенесла частичную гистерэктомию, и остались нетронутыми яичники», – вспоминаю строчки из учебника. Хочется сказать об этом Борису, но останавливаюсь. Ни к чему.
– Получается, она тебе в любом случае лгала?
– Видимо, да. В любом случае, после этого мы расстались.
– Ты так захотел?
– Она. Сказала, что…
Борис вздыхает.
– …Что этот ребёнок был не от меня, в общем.
Мы снова едем в тишине.
– Прости, что затронула эту тему, – произношу тихо.
– Всё в порядке. А ты знаешь, я всегда хотел детей, – вдруг улыбается Борис. – Троих.
– Это почему? – моё настроение тоже поднимается.
– Два ребёнка – это повторение самих себя, а три – уже шаг в будущее, – и мой спутник добродушно смеётся.
Он высадил меня возле подъезда. Открыл дверь, помог выйти, а когда я оказалась вне машины, неожиданно обнял, крепко прижал к себе и поцеловал так сладко, что голова моя улетела в облака.
«Вот, теперь губы припухли. Нельзя столько целоваться. Прямо как студенты, честное слово!» – думаю, а сама улыбаюсь. Потом спешу встать с постели, надо спешить на работу. Стараюсь гнать прочь мысли о депутате Мураховском и главвраче Гранине. Есть ощущение, что в моей жизни начинается какой-то новый, очень светлый и добрый, период.
***
Первые, с кем мне приходится общаться в кабинете сразу после пятиминутки, – двое следователей. Они пришли узнать о повреждениях, пережитых той старушкой, жертвой насильника. Один из них – Клим Андреевич Багрицкий, капитан из районного управления Следственного комитета РФ по Санкт-Петербургу. Тот самый, который вёл (или ведёт?) дело о нападении на Романа Шварца.
– Перелом носа и лодыжки, множественные ссадины и ушибы, следы от пластыря на лице, вагинальное проникновение, возможно инородным телом, – перечисляю вслух.
– Что-то ещё? – интересуется Клим Андреевич.
– Да. На ней красным фломастером написали «Тварь».
Офицеры переглядываются.
– Это вам о чём-то говорит? – спрашиваю, поскольку возникло ощущение, будто подобное им знакомо.
– Возможно, – уклончиво отвечает Багрицкий. – Её травмы соответствуют её версии?
– Вы что, полагаете, она это выдумала?
– Пострадавшие иногда ошибаются, поскольку находятся в изменённом сознании, – замечает коллега Клима Андреевича, – симпатичная молодая женщина лет 35-ти.
– Да, трудно делать записи, когда тебя бьют и насилуют, – говорю в ответ.
Следователи внимательно смотрят на меня.
– Будьте к ней снисходительны. Галина Николаевна такое пережила… Даже будь на её месте молодая женщина, а тут пенсионерка под 70.
Следователи благодарят за содействие и уходят. Я смотрю им вслед и думаю о том, что если Багрицкий и в данном случае будет так же действовать, как со Шварцем, то преступник ещё долго станет среди людей и творить свои зверства.
– Эллина Родионовна! Там девочка с травмой бедра в себя пришла, – сообщают мне в регистратуре.
Еду в хирургическое отделение. Лилия, когда подхожу к ней, немного пугается. Голубые глаза становятся огромными. Она хочет что-то сказать, но не может – подключена к аппарату ИВЛ.
– Лилия, ты меня слышишь? Если да, то сожми мою руку, – беру её ладонь.
Сжимает, кивает. Во взгляде ужас сменяется тревогой.
– Меня зовут Эллина Родионовна, я твой лечащий врач. Ты знаешь, где ты, да?
Отрицательно мотает головой.
– Ты в больнице. Десять дней назад ты попала в автокатастрофу. Понимаешь?
Кивает.
– У тебя где-нибудь болит?
Делает неопределённый знак головой. Потом показывает глазами на медсестру, которая сидит неподалёку и что-то пишет в журнале.
– Хочешь написать? – спрашиваю девочку.
Отчаянно моргает.
Беру жёсткую папку, листок и карандаш. Лилия быстро пишет.
«Моя мама?»
– К сожалению, её не удалось спасти. Твоя мама умерла.
Взгляд Лилии застывает, обращённый в потолок. Глаза буквально леденеют, из них начинают литься слёзы. Молчаливое горе ребёнка, не способного даже закричать от боли, которая сейчас пронзила её сердце, – смотреть на такое страшно даже спустя много лет работы в медицине.
– Мне очень жаль… – всё, что могу выдавить из себя, чтобы самой не расплакаться.
Приходится ввести Лилии успокоительное, иначе может быть шок. Я стою рядом и смотрю на неё, наблюдая, как черты лица разглаживаются. Подходит Горчакова.
– Какой у неё прогноз? – спрашиваю коллегу.
– Неврологически всё неплохо, – отвечает она.
– С трудом удерживаюсь от того, чтобы признаться девочке, что это я настояла на операции, которая привела к коме.
– Вы спасли ей ногу, – отвечает Нина Геннадьевна. – Она вне опасности, поправляется.
– В том-то и дело. Признание облегчит жизнь мне, но не ей. К тому же я сказала ей про гибель матери. Девочка очень расстроилась.
– С людьми случаются всякие беды, – философски замечает хирург. – А мы своё дело сделали. Вот главное.
Возвращаюсь в кабинет. Выпиваю чашку чая. Мой любимый. Зелёный, с жасмином и магнолией. Ароматный.
– Элли! – врывается Маша, да так стремительно, что я едва не давлюсь.
– Машка! Нельзя же так!
– Включи новости! Скорее! – она ищет глазами, находит пульт от телевизора и тыкает кнопку.
Экран загорается, появляется звук.
– …Громкий коррупционный скандал: задержан депутат законодательного собрания, крупный бизнесмен Климент Андреевич Мураховский. В местном управлении МВД сообщили, что это связано с уголовным делом о взятке в 500 миллионов рублей.
Информагентства со ссылкой на источники в силовых структурах региона приводят подробности: депутата задержали в рабочем кабинете. Сообщается, что там в настоящий момент проводятся обыск и другие оперативные мероприятия.
В МВД отметили, что уголовное дело о взятке ведёт Следственный комитет. Там, правда, тоже пока не комментируют информацию о задержании депутата Мураховского и не поясняют его процессуальный статус.
Между тем, в интернете уже появились рассказы свидетелей задержания: сразу несколько человек написали, что видели законодателя выходящим из здания в наручниках в сопровождении полицейских. Всё это произошло около десяти часов утра.
Вскоре официальный представитель Следственного комитета РФ прокомментировал ситуацию. Он сказал: «Возбуждено уголовное дело в отношении депутата Мураховского, который подозревается в получении взятки в особо крупном размере. Сегодня при получении аванса в 100 миллионов рублей Мураховский был задержан в одном из ресторанов города. В ближайшее время Следственный комитет планирует обратиться в суд с ходатайством об избрании в отношении депутата меры пресечения.
Маша выключает телевизор и смотрит на меня победоносно:
– Ну, что я тебе говорила! Всё будет хорошо!
Я сижу, словно по голове ударенная. В ней услышанное никак не укладывается. То есть мне не придётся всё-таки лететь к Мураховскому на поклон? И его давление на Гранина, чтобы меня уволили, закончилось?
– Господи, есть правда на свете! – смотрю в потолок. – Спасибо!
– Конечно, есть! – весело отвечает Маша. – Интересно, что теперь Гранин делать будет?
Пожимаю плечами. Да, в невесёлой ситуации оказался Никита Михайлович. Можно сказать, вляпался в жидкое и дурно пахнущее по самые уши.
– Вы уже видели, слышали, а? – в кабинет влетает Данила.
– Про Мураховского? Да, – отвечает Маша.
– Да нет же, про Гранина!
Мы обе смотрим на него изумлённо.
– Его задержали вместе с депутатом! – выпаливает Данила, приводя нас в полное замешательство.