- Мам, ну идем, чего ты встала? – Светлана, уставшая и сонная, еле удерживала в руках многочисленные пакеты. – Тяжело же, ну! Еще и ветер прямо в лицо дует, неприятно ведь.
- Доченька, погоди, – как-то странно прошептала Зинаида, пристально всматриваясь куда-то в сторону. – Давай немножко передохнем.
- Прямо сейчас? – девушка не унималась, а потом, посмотрев в сторону, кажется, все поняла. – На бабулю эту одинокую засматриваешься? Знакомая твоя? Да нет, вряд ли. Она выглядит как-то… бедненько что ли. Что у тебя с ней общего?
- Не бедненько, а несчастно, – эмоционально выдала Зинаида и, отставив пакеты в сторону, не задумываясь, направилась к незнакомке.
- Мам, а пакеты? – Света с непониманием посмотрела на женщину. – У нас столько дел перед праздником, а ты ерундой какой-то занимаешься, в самом-то деле!
- Знаешь, доченька, я тоже когда-то была такой, как ты… О чем теперь очень жалею, если честно! Ты иди домой, пожалуйста. Я приду позже. Пакеты можешь оставить здесь, на такси их привезу самостоятельно. Ничего ведь в них скоропортящегося нет. Так что все хорошо.
- Ты из-за бабушки нашей все это делаешь, да? – уже более мягко поинтересовалась девушка. И увидев застывшие слезы в глазах матери, пожалуй, убедилась в правдивости своей версии. Молча кивнув, Света направилась в сторону дома, бросив на прощание. – Такси я вызвала, мам. Просто передашь через водителя наши покупки и все.
Слегка улыбнувшись, Зинаида сделала несколько решительных шагов в сторону старушки и, подойдя поближе, взглянув на ее лицо, обомлела. Как же она была похожа на покойную матушку! Да, прошло уже несколько лет с момента утраты, но женщина до сих пор не могла поверить, что близкого и самого родного человека больше нет… Чувства обиды, горечи и вины, казалось, уже никогда не оставят в покое. И от этого было так больно.
- Здравствуйте, вы кого-то ждете? – неловко поинтересовалась Зинаида, присаживаясь рядом.
- Здравствуй, дорогая, – мило улыбнулась старушка, а через секунду, словно проанализировав вопрос, вмиг помрачнела. – Нет, не жду. Никого я уже не жду.
- Просто гуляете? – Зина внимательно посмотрела на собеседницу, как бы оценивая ее внешний вид. Старенькая шубка и ботинки с протертой подошвой заставляли сердце содрогаться от боли. Холодно! Как же ей, должно быть, холодно. – Погода просто нынче не радует. Морозы грядут, нужно быть аккуратным, беречь себя.
- Переживаешь что ли за меня? – тепло улыбнулась собеседница. Казалось, при мысли, что кто-то может беспокоиться на ее счет, становилось очень приятно. – Не нужно, дорогая. Все в порядке. Я тут просто посижу немножко, воздухом морозным подышу, подумаю обо всем, а потом тихонечко пойду… своей дорогой.
- Далеко живете? Может, проводить вас? На дорогах нынче скользко! Мне только продукты на такси отправить домой и все, в принципе-то свободна. Новый год, слава богу, наступит только завтра. Успею еще домом и готовкой заняться.
- Чего ж ты суетишься так, милая? – старушка слегка улыбнулась и, заглянув в глаза Зинаиде, казалось, прочувствовала ее внутреннюю боль и тоску. – Что-то случилось, может? Помочь нужно?
- Вы… – из-за нахлынувших эмоций и чувств Зина словно лишилась дара речи, – вы простите меня, пожалуйста, за такую настойчивость и, возможно, странность в поведении. Видит бог, я не преследовала никакой дурной цели, начав наш с вами диалог. Мы вообще с дочерью из магазина домой возвращались, обдумывая, как лучше подготовиться к завтрашнему вечеру. Все мысли были заняты лишь этим! И тут, словно специально, я голову-то свою повернула в сторону и увидела вас. Даже издалека сердце болезненно защемило в этот момент! Вы, простите, не знаю имени и отчества, очень похожи на мою покойную матушку. Такое странное чувство я испытала, конечно, при этом осознании. Знаю ведь, прекрасно знаю, что мамочки больше нет среди живых, а по-прежнему жду, надеюсь, что встречу когда-нибудь случайно, обниму, поплачу на плече и все-все ей скажу, – на глазах Зинаиды выступили слезы.
- А хочешь? Расскажи мне все, – неожиданно выдала старушка, а потом, сняв старенькую варежку, протянула руку. – Анастасия Егоровна, приятно познакомиться.
- А вы точно никуда не торопитесь? – заботливо поинтересовалась женщина, отчасти пожалев, что затеяла этот разговор. Как-никак пожилой человек перед ней, стоит ли взваливать на него свои переживания? Некрасиво ведь как-то, неправильно.
- Торопиться мне некуда, – пожала плечами собеседница и приготовилась к откровению новой знакомой.
Зина, отдав свою пару запасных варежек старушке, чтобы той было потеплее, тяжело вздохнула и начала свой рассказ…
***
- Доченька, что-что говоришь? Я не слышу, милая! – Любовь Александровна старательно пыталась разобрать сказанное дочерью, Зиной.
- Мам, тебе однозначно нужно показаться специалисту! – нервно отозвалась женщина. – Невозможно ведь жить вот так, постоянно переспрашивая и с трудом вникая в суть сказанного. Слух нужно было беречь с молодости, тебе все об этом говорили. Но нет ведь, шумная работа – это не беда, никак не аукнется в будущем, да?
- Зиночка, ты чего? – Любовь Александровна заметно огорчилась. – Прости меня, пожалуйста, за это. Я ведь не специально. Тема здоровья – одна из самых болезненных для меня на данный момент, ты же знаешь. Многое упустила в свое время, это да. Теперь вот расхлебываю последствия… Не молниеносно вот только все решается, понимаешь ведь, доченька. Да и больницы наши – иной раз туда лучше не попадать! Многие врачи вот, едва войдешь в кабинет, с таким недовольством на тебя смотрят, что страшно становится. Будто ты виноват в чем-то, понимаешь? Возрастное это, говорят, чего вы хотите? Но а что же делать-то нам, старикам, ложиться и помирать? Вот ведь смешные!
- Мамуль, – мягко вмешалась Зинаида, – ты извини, конечно, но у меня дел много. Нужно идти. Я позвоню еще на днях, хорошо?
- А в гости? – жалобным голосом спросила Любовь Александровна, чем вызвала внутри Зины лишь раздражение. – Не зайдешь в гости-то, доченька? Давненько ведь не приходила, не навещала старушку свою. И Светочку тоже, внученьку, я всегда очень жду! Слышишь?
- Да слышу, мам, слышу, – наспех ответила Зинаида. – Придем. Обязательно придем. Только сперва дела и проблемы насущные решим. Сама ведь понимаешь, совсем не простой период сейчас со Светкой проживаем. Развод, раздел имущества – все это так тяжело и больно, что словами не описать. Так что войди, пожалуйста, в наше положение.
- Хорошо, доченька, хорошо, – еле слышно прошептала Любовь Александровна и, желая сгладить острые углы в диалоге, дополнила. – Можете никуда не торопиться. Спокойно занимайтесь важными делами. А я дождусь своей очереди. Обязательно дождусь.
Тогда Зинаида не могла и представить, что вскоре будет очень сожалеть о том, что так мало времени проводила вместе с пожилой матерью. Ей почему-то казалось, что мама – человек, который всегда будет рядом. Человек, который стерпит все, но не даст слабину. Человек, который всегда поймет, поддержит и, в случае необходимости, отойдет в сторону. Ох, как же ошибалась женщина в своих представлениях. И как же жаль, что зачастую важные осознания в жизни приходят с опозданием…
- Соболезнуем, Зиночка. Держитесь, – малознакомые соседки, дружелюбно похлопывали женщину по плечу, разделяя ее боль. – Какое горе! Кто же знал, что Любе нашей предначертана такая тяжелая судьба. Болела ведь последние годы постоянно. Осунулась вся, почернела словно даже, но держалась до последнего. Улыбалась и виду не подавала, что мучается. А мы, дурехи такие, даже и не догадывались, что положение-то у нее плачевное! Ох, Любочка, прости нас, грешных. И покойся с миром. Светлая тебе память.
Зинаида, слушая жалобные стенания этих женщин, еле находила в себе силы, чтобы не покинуть квартиру матери. Ей хотелось уйти, сбежать, спрятаться! Что-то светлое, что теплилось внутри, с внезапным уходом из жизни близкого человека, казалось, навсегда оборвалось. Да, женщина прекрасно знала, что состояние здоровья матушки в последнее время оставляло желать лучшего. Знала она и то, что Любовь Александровна, к сожалению, с большим трудом выполняла все рекомендации врачей, словно не желая признавать, что на самом деле тяжело больна.
Почему же дочь не помогала? Почему же не настаивала на более тщательном обследовании матери? Ответ прост. Зинаида, переживающая болезненный период в своей жизни, попросту устала. Ей очень не хотелось взваливать на свои хрупкие плечи дополнительные заботы и хлопоты. Сердце, казалось, больше не выдержало бы новых потрясений и волнений. А как же тяжело ей было наблюдать за страданиями близкого человека…А еще тяжелее было от осознания, что облегчить их практически невозможно. Поэтому и отнекивалась от предложений матери. Поэтому и приходила в гости так редко. Словно избегала суровой реальности. Словно всеми силами пряталась от нее, сохраняя в памяти прежнюю, счастливую и относительно спокойную жизнь.
- Мамочка, – оставшись одна возле свежей могилы, Зинаида все же решилась произнести эти важные слова, – ты почему ушла от нас так рано, мамочка? Знаешь, вроде взрослая я женщина, у которой уже и дочь так быстро выросла. Вроде столько всего в жизни пережила – как прекрасного, так и ужасного. Вроде научилась со всем справляться, сильной стала. Но сейчас, лишившись самого близкого человека на свете, потеряв тебя, мамочка, я будто осиротела. Словно одна во всем мире осталась. Без помощи, поддержки, защиты. Понимаешь? – женщина старательно вытирала слезы с глаз. – И вот скажи, как я могла относиться ко всему в жизни так легкомысленно? Как могла упускать все возможности, которые мне предоставлялись? Ведь сколько раз ты в гости нас со Светкой приглашала, сколько раз звонила, казалось бы, без повода, желая просто обсудить какие-то незначительные вещи! А я злилась, раздражалась. Как, мол, мать не понимает, что не до нее сейчас? Есть вещи, которые важнее и все такое. Глупая. Я словно забыла одну простую истину – мы все невечные. Вот думаю, если бы предоставили мне шанс все исправить, как бы я им воспользовалась? Ну, наверное, мамуль, вопреки твоему желанию жить отдельно, забрала бы тебя к нам. Рядышком всегда была бы, под боком. Так и общались бы чаще, и виделись, и время весело вместе бы проводили. А еще… я бы отвела тебя в театр! Ты ведь так любила ходить в театр, да? – Зинаида от своей внутренней боли готова была закричать, но все же смогла сдержать этот порыв. – И сколько раз, мамочка, ты меня туда приглашала. Пока могла, пока была в силах. А я что? Занятая всегда, угрюмая, несчастная. Муж бросил, молодую любовницу себе нашел. Какая трагедия! Еще и дочь от рук совсем отбилась, связалась с непонятной компанией, грубит, словно ни во что мать родную не ставит, учебой практически не занимается. Сломалась я в какой-то момент, понимаешь? Из-за этого будто не в силах была твои проблемы решать. А сейчас вот сижу на скамеечке, смотрю на портрет твой, мамуль, и понимаю – тебе ведь от меня ничего и не нужно было. Разве что общения, поддержки, внимания. Ведь именно это бесценно-то на самом деле. А я боялась. Да, боялась. Отодвигала в сторону все свои страшные мысли. Словно с закрытыми глазами жила, ничего вокруг не замечая. В моменте так легче было. Для меня ты по-прежнему являлась той самой озорной и улыбчивой женщиной, молодой, здоровой и счастливой. Прости меня, дорогая, – сказав это, Зина, не в себя от горя, упала на колени и слегка облокотилась на могилку. – Прости за мою слабость. Прости за то, что не была рядом в самый тяжелый и страшный день твоей жизни. Одна ведь ты смерть встретила, так смело и стойко все выдержала. Прости.
***
- Я очень виновата перед мамочкой, – вытирая слезы с глаз, завершила свой рассказ, Зинаида. – Самое тяжелое и обидное – то, что она уже никогда не услышит мои извинения. Никогда не войдет в квартиру, желая навести там свои порядки. Никогда крепко не обнимет, не скажет доброе и теплое слово…
- Думается мне, деточка, что там, на небесах, все прекрасно слышно. Каждое наше слово и искреннее извинение никогда не остается там без внимания. И знаешь, мой тебе совет – не вини себя так. Не мучайся. Освободи сердце от этих тяжелых чувств! Прошлого не вернуть, к сожалению. Но у нас всегда есть настоящее. Сделай определенные выводы, признай свои ошибки и живи дальше. Пока молодая, пока есть силы – живи.
- Может, вы и правы, – грустно улыбнулась Зина. – Нет никакого смысла в этих разрушающих чувствах. Что ж, значит, буду всеми силами стараться идти дальше, сохраняя в памяти лишь светлые воспоминания. Ну и, буду надеяться, что в воспитании дочери я не допустила никаких страшных ошибок. Буду надеяться, что Света не повторит мою грустную участь… Что ж, совсем зябко на улице что-то становится. Может, пойдем в сторону дома? Вам куда? – женщина с улыбкой развела руками.
- В сторону дома? – как-то неловко переспросила Анастасия Егоровна, а потом, едва слышно, дополнила. – Да уж, как хотелось бы сейчас пойти в сторону дома…
- Что вы сказали?
- Ничего важного, милая. Идем, – старушка, собрав всю волю в кулак, решительно поднялась со скамейки и медленным шагом направилась в сторону своего временного пристанища.
По дороге женщины практически не разговаривали. Так, разве что обменивались парой общих фраз. В основном молчали, все больше и больше погружаясь в собственные мысли, переживания. И было у них двоих, казалось, что-то общее.
- Ну, вот. Пришли, – с облегчением произнесла Анастасия Егоровна, стоя возле скромного домика. – Спасибо, что проводила! На дорогах действительно сейчас не очень-то и безопасно. Того и гляди, подскользнешься и упадешь. Если по молодости это не так страшно, то в моем возрасте…
- Да, понимаю, – тепло отозвалась Зинаида. – Поэтому-то и попрошу вас впредь быть более внимательной и осторожной! Гулять – это, конечно, здорово. Но уходить от дома куда-то далеко все же не стоит. Морозы такие стоят, мало ли что случится по дороге! А еще, не сочтите за грубость, но одеваться тоже нужно потеплее. Пусть ваши домочадцы озадачатся этим вопросом. Помню, маме красивую шубку покупали… Так она в ней несколько сезонов отходила с удовольствием! Теплая, говорила, хорошая. А хотите, – неожиданно выдала женщина, – я вам ее принесу? Если не побрезгуете, конечно. Она у нас в отличном состоянии, я ее и в химчистку носила. Лежит просто без дела, отдать ее кому-то в свое время не решилась. А вам бы с радостью подарила. Пригодится, думаю…
- Спасибо тебе, Зина, – тяжело вздохнула Анастасия Егоровна. – Совсем не ожидала я, что прогулка сегодняшняя подарит мне столько заботы и внимания со стороны такой чудесной девушки. Если хочешь, если так тебе легче будет – приноси шубу, конечно. Можешь хоть завтра это сделать. Где живу, теперь знаешь. Ой, что говорю-то? Завтра же новый год, праздник долгожданный. Конечно же, тебе не до шубы будет. Ну, ничего, потом как-нибудь. Я не тороплюсь, – улыбнулась старушка и неловко покосилась в сторону своего временного дома.
- Принесу! – довольно воскликнула Зина. – Обязательно принесу. Мне только за радость будет помочь такому светлому человеку. А вы, получается, в этом доме живете? Даже не знала, если честно, что едва ли не в центре города у нас еще существует частный сектор. Думала, дома эти уже давно снесли, а жителей расселили. Удобно ли вам здесь? Больше на дачу походит домик-то старенький…
- А это и есть дачный домик, – неловко улыбнулась Анастасия Егоровна. – Бывший дачный вернее. Сейчас он мне выступает в роли крова. Удобно ли, деточка? Да как тебе сказать? Мы – люди простые, ко всему легко привыкаем. Нам вся эта роскошь ни к чему. Главное, чтобы крыша над головой была, ну и, отапливалось помещение более-менее. Про холода-то ты верно подметила. Зима нынче лютует, прямо как специально. Но ничего, справляюсь. Дрова есть, остались…
- Так вы одна живете? Здесь? – Зинаида с болью в сердце посмотрела сначала на собеседницу, потом на покосившийся домик. – Как же так? То есть, нет, не хочу обидеть или как-то задеть. Просто горестно от того, что человек в возрасте живет в таких условиях! Неужели за все свои годы вы так и не познали другого, более достойного и комфортабельного жилища? Что же за государство-то у нас такое, раз позаботиться о людях не может!
- Не всегда дело в государстве, милая, – Анастасия Егоровна опустила взгляд и почти шепотом дополнила. – К сожалению, никто не застрахован от подлости даже самого близкого человека. Что ж, раз уж у нас с тобой зашел разговор на эту тему, деваться некуда. Предлагаю испить горячего чайка, дабы согреться, что скажешь? Там и сможем все обсудить, если захочешь. Только сразу предупрежу, к гостям совсем не готовилась. Дома, к сожалению, порядок неидеальный. Да и печь истопить нужно для начала, не пугает?
- Нисколько, – улыбнулась Зинаида и, аккуратно переступив порог дома, добавила. – А еще я вам помогу. Так быстрее будет.
- Вот ведь упрямая девчонка, – рассмеялась Анастасия Егоровна и взялась за выполнение своих домашних обязанностей.
Спустя время, когда печь была уже затоплена, наполняя теплом все вокруг, и когда свежезаваренный чай был разлит по кружкам, женщины начали такой неловкий, но очень важный разговор.
- Я ведь не всегда здесь жила, Зина, – откашлявшись, произнесла Анастасия Егоровна. – Это, можно сказать, первая моя зима, которую встречаю в таких условиях. Нет, в детстве, конечно, тоже в своем доме жила с родителями, но там иначе все было. Скромненько весьма, но уютно, продуманно. А здесь… сама видишь, совсем для полноценной и более-менее комфортной жизни этот домик не предназначен. В ремонте нуждается, одним словом. Но с другой стороны, этот вариант лучше, чем совсем без крыши над головой остаться. Да уж, не думала я, что столкнусь с таким испытанием под старость лет! Хочешь спросить, как оказалась здесь? По чьей такой милости? Ой, девочка, это отдельная история…
***
- Мам, да не нужен мне этот ребенок, слышишь? Я хочу от него избавиться! – кричала испуганная девушка. – Не планировали мы детей с Павликом, совсем не планировали. У нас, если хочешь знать, сейчас самое прекрасное время в жизни, молодость золотая, понимаешь? А все эти пеленки, слезы и сопли совсем не вписываются в эту картину!
- Доченька, ну, милая моя, – слезно молвила Анастасия Егоровна, – разве же так можно? Ребеночек ведь уже зачат! Он уже живет внутри тебя. Да, возможно, рановато для вас с Павликом это случилось. Но ничего, справитесь. Мы с отцом поможем, с радостью поможем! Ты ведь для нас единственным и долгожданным ребеночком всегда являлась. Мы вот и рады были бы пораньше родителями стать, так не получалось, к сожалению, много лет. Поэтому твоя беременность в достаточно молодом возрасте для меня едва ли не чудом и божьей благодатью является. Поверь, после 30 становиться матерью уже не так просто. И здоровье подвести может, и восстанавливаться будет не так легко. А тут, в 20, сам бог велел!
- Вот в том и дело, мам, что для тебя этот ребенок является едва ли не божьей благодатью и чудом, но не для нас с Пашей. И знаешь, если такая сердобольная, забирай его себе! А что? Если настаиваешь на том, чтобы сохранила я эту беременность, забирай его потом, воспитывай, нянчись, только меня в покое оставь.
- Катя, ну что же ты такое говоришь-то? – Анастасия Егоровна взялась за сердце. Дочь, к сожалению, в последнее время совсем не радовала родителей своим поведением. Очень уж она изменилась с появлением в ее жизни Павла. Другая стала, более жестокая и прямолинейная. – Я ведь как лучше хочу! Чтобы не пожалела потом, чтобы… Ладно, давай мы с тобой следующим образом поступим. Сперва в больницу сходи, узнай все моменты, связанные с этой беременностью. Какой срок, как плод развивается, ничего ли не угрожает, а уже потом принимайте решение с Павлом. Как-никак только от вас зависит судьба данного малыша. Мы, как бы ни хотели с отцом, повлиять на это уже не в силах.
По совету матери Екатерина практически сразу же записалась на прием к врачу, узнав заключение которого, впала в ужас.
- Господи, ну вот что мне теперь делать? Какая же я глупая! – девушка била себя руками в грудь, чем очень пугала мать. – Нужно было не тянуть время, а сразу же, при первом подозрении идти к врачу. А я же, наивная такая, была уверена, что все в порядке. Это обычный гормональный сбой, и переживать тут не о чем. Дотянула на свою голову, боже мой! Теперь вот рожать придется, справедливо ли, а? Ну, если я в любом случае не готова к этому ребенку, как могут врачи отказывать в аборте, мам? Неужели мое желание здесь не играет никакой роли?!
- Катюша, ну, тише-тише, успокойся, – Анастасия Егоровна со слезами на глазах прижимала к себе дочь. – Я понимаю твои чувства и опасения. Кажется, что рано, не вовремя, не к месту. И будь я другой, более строгой и категоричной матерью, начала бы читать нотации, учить жизни, мол, следует все тщательно планировать, не допускать ошибок и все такое. Но я не стану этого делать, доченька! Я ведь люблю тебя больше жизни, а значит, всегда поддержу, слышишь? Мы справимся. Мы обязательно с тобой справимся. Этот малыш, будь уверена, подарит нам всем много счастья и искренней радости!
Екатерина, смирившись со своей нелегкой участью, в положенный срок родила на свет здорового и крепкого мальчишку, Илюшу. Сыночек, так похожий на своего отца, Павла, казалось, подтолкнул родителей к серьезному шагу и поспособствовал официальному заключению их союза. Вот только Кате, ставшей в одночасье и матерью, и женой, было совсем непросто. Да, Илья моментами вызывал в девушке какие-то светлые чувства, но к бессонным ночам, постоянным крикам и слезам она все же оказалась не готова.
Тогда на помощь молниеносно приходили бабушка и дедушка. Супруги, так сильно обожающие внука, к поведению дочери старались относиться с пониманием. Расстраивались, конечно, когда Катенька нехотя брала на руки сынишку или вовсе стремилась дистанцироваться от него, но виду не подавали. Лишь тяжело вздыхали, вспоминая, при каких обстоятельствах был рожден этот малыш, и тихо молились, чтобы в будущем ситуация изменилась в лучшую сторону. В конце концов, материнский инстинкт у Кати ведь должен проснуться. Да и Павел, отец, тоже должен вовлечься, наконец, полноценно в эту историю, вспомнив о своих прямых обязанностях.
Вот только чуда, к сожалению, в этой семье не случилось.
- Катюша, ты куда собралась? – спросила шепотом Анастасия Егоровна одним вечером, желая не нарушить сон внука. – Случилось что-то? Ночь ведь почти на дворе! Да и Илюша очень беспокойный весь день. Ты бы посидела с ним хоть немножко, к груди бы приложила там, не знаю, колыбельную какую спела. Все-таки мама и время, проведенное с ней, для ребенка бесценно.
- Мам, ты снова за старое? – девушка нахмурила брови. – Мы ведь все эти моменты обсуждали еще до рождения Илюши! Я тогда сразу обозначила свою позицию – стараться нормально воспитывать сына буду, но на роль идеальной матери претендовать не намерена. Понимаю, конечно, что вам с отцом хотелось бы видеть меня в другом образе, но что уж с этим поделать? Не сложилось, мам. Не получилось. Семейная жизнь и вся эта рутина вызывают во мне лишь разочарование и опустошение. Видишь ведь, как я изменилась за этот год, что матерью стала? От прежней фигуры, как бы ни старалась заниматься спортом, не осталось и следа. Взгляд потухший. Волосы безбожно выпадают. Качество кожи заметно испортилось. Ужас, одним словом! И это в мои-то 20 с небольшим. Страшно представить, что будет дальше, если не возьму себя в руки и не вернусь к прежней, счастливой и веселой жизни.
- И что же включает в себя эта веселая жизнь? – настороженно поинтересовалась женщина. Оглядев дочь с ног до головы, она, конечно, уже предполагала ее ответ, но все же надеялась на лучшее.
- Мы с Пашей расстались, мам. Думаю, вы с отцом уже давно замечали, что наши отношения стремительно начали портиться после рождения ребенка. Обидно, конечно, что так все случилось. Но я его понимаю. Далеко не каждый парень в его годы готов ко всей этой серьезности и ответственности. В нашем возрасте жить хочется, веселиться, наслаждаться! Я, если честно, очень завидую мужчинам в этом плане. Они, даже имея какие-то обязательства в прошлом, достаточно легко могут уйти и начать новую жизнь. Им ничего не мешает, понимаешь? Дети-то в основном с матерью остаются, на ее шеи чуть ли не до конца своих лет висят, а мужчина свободен. Красота…
- Дети – ведь не игрушка, Катерина! – возмущению Анастасии Егоровны не было предела. Она понимала, конечно, что великой материнской любви у дочери к Илюше, к сожалению, не появилось, но чтобы вот так некрасиво выражаться. – Ты, прежде всего, сейчас должна думать не о себе и каких-то похождениях любовных, а о сыне. Да, мы с отцом всегда поможем с Илюшей. Нам это только за радость. Но участие матери в жизни ребенка никто и ничто не заменит! Я очень надеюсь, Катюша, что ты вскоре поймешь эти простые и важные истины. Надеюсь, что возьмешься за голову. Станешь серьезной и ответственной. А сейчас, если так нуждаешься в веселье и отдыхе – иди, пожалуйста. Только возвращайся поскорее. Сын ждет.
Вскоре Павел и Екатерина официально разорвали свои отношения. Молодой человек, почувствовав вкус свободы, казалось, без особого сожаления покинул квартиру бывшей супруги. Кидая наспех вещи в чемоданы, казалось, даже не замечал, что рядом бегает мальчишка, самый родной и близкий человек на всем свете. В те минуты сердце Анастасии Егоровны, наблюдающей за этой ужасной картиной, разбивалось на маленькие осколки. Бедный Илюша! Бедный внучок. Совсем никому он не нужен. Что отец, что мать – абсолютно равнодушные и жестокие люди…
- Ты бы поговорила с дочерью, – неловко начал однажды диалог Николай, муж Анастасии Егоровны. – Наставила бы ее на путь-то истинный! Как-то деликатно, по-женски. Иначе я просто представить боюсь, чем эта история закончится. Совсем ведь от рук девчонка отбилась. Ни во что нас, близких людей своих, не ставит. Пропадает неизвестно где. На работу ходит из-под палки. Илюшей совсем не занимается. Что тогда, в младенчестве, что сейчас, когда подрос, когда все ему интересно. И вообще, не хотел говорить, но считаю, что должен – часто я ее встречаю поздними вечерами выпившей. Уж не стало ли для нее это пагубной привычкой? От недовольства жизнью-то своей. Нет, Насть, тут делать что-то нужно. Спасать ее нужно. Сердце словно чувствует, плохо все с ней закончится…
- Колька, типун тебе на язык! – женщина трижды плюнула через левое плечо. – Не говори, пожалуйста, при мне такие страшные вещи. Только беды нам с вами не хватало, – тяжело вздохнув, Анастасия Егоровна продолжила. – Знаю я, Коленька, знаю, что дочь не той дорожкой по жизни пошла. Сейчас, оглядываясь назад, сожалею о том, что она вообще связалась с этим Пашкой, что забеременела в относительно молодом и глупом возрасте. Не смогла она, понимаешь? Не смогла с трудностями жизненными справиться. Сломалась. И Илюша ей совсем не нужен, как бы горько это ни звучало. Наш он мальчик с тобой, только наш. Не повезло ему с родителями. Бестолковыми оба оказались… А с Катькой я поговорю, постараюсь, но почему-то убеждена, никакого результата эта беседа не принесет. Не слышит она никого. Чуть что, истерику устраивает, обижается. Кажется, что обиду какую-то затаила на меня. Будто я ей всю жизнь сломала, понимаешь? Тем, что когда-то убеждала, что беременность нужно сохранить. Забыла вот только она, что сама все сроки пропустила, сама дотянула… Ай, даже и говорить об этом не хочу, Коль. Дочь, пусть и характерная, непутевая – это крест наш. Нам его и нести до конца своих дней.
***
- Мам, ну, не смотри на меня так строго, пожалуйста, – Катя виновато опустила глаза. – Понимаю, поддержать это решение непросто! Но я не вижу другого выхода в этой ситуации. Пробовала ведь, честно пробовала как-то наладить жизнь свою, старалась, к чему-то стремилась, но ничего не получалось в итоге. Этот город, кажется, максимально пропитался моей болью и отчаянием. Мне здесь тесно, неуютно. Мне хочется сбежать, мам. Хочется начать все с самого начала. Хочется снова дать себе шанс на счастливую жизнь! Прошу, поддержи мое решение.
- А отцу ты когда об этом сказать хотела? – еле слышно прошептала женщина, отводя взгляд в сторону. – Прав он был, когда убеждал меня, что история эта ничем хорошим для нас не закончится. Что же стало-то с тобой, доченька? В какой момент ты так изменилась? В какой момент мы с отцом тебя упустили? Хочешь уехать, все оставить позади, начать с самого начала? А сын как? Пусть подождет здесь, пока мать нагуляется? Как ты это представляешь, Катя? У ребенка сейчас такой возраст! Скоро в школу пойдет, волнительный жизненный этап наступит. Там помощь ему нужна будет колоссальная, поддержка, внимание. Как? Как я Илюше объясню твое решение, подскажи? Господи, какой кошмар творится уже несколько лет! Сил моих больше нет…
- А разве не ты убеждала меня, мамочка, что с радостью во всем поможешь? Разве не ты так счастлива была, узнав, что внучок родится? Разве не ты поддерживать всегда обещала? – Екатерина строго посмотрела на мать. – Хотите вы того или нет, я все равно уеду. Тратить свои драгоценные годы жизни исключительно на воспитание ребенка и решение всяких там важных задач я не готова. Сын, повзрослев, меня еще поймет. В этом я уверена.
Тем же вечером, вопреки сопротивлению и негодованию родителей, Катя, взяв с собой чуть ли не все личные вещи, покинула квартиру. Как выяснилось позже, девушка полетела в гости к давней школьной подруге. Та проживала в крупном городе и, с ее слов, была очень счастлива. Слушая раз за разом красочные рассказы подруги о столь насыщенной и яркой жизни, Екатерина решила последовать ее примеру и попытать свою удачу. Недолго думая, купила билет в один конец и села в самолет… Изначально планировала погостить всего лишь месяц, но потом, вероятно, войдя во вкус, приняла решение остаться там надолго.
Ах, как переживали родители девушки! Как тосковал по матери сын. Как всем было непросто в тот период. Но Катеньку, казалось, это ничуть не тревожило. Она думала лишь о собственном комфорте. И даже смерть отца, случившаяся так внезапно, казалось, не вызвала в ней никаких чувств. Услышав, что дочь не сможет прилететь на похороны, Анастасия Егоровна с болью в сердце поняла – все закончено. Общаться и пытаться поддерживать с Катей хоть какой-то контакт ей больше не хотелось. Раз дочь выбрала такой путь, пусть идет до конца. Пусть больше никогда не возвращается. Забыть и простить ее поступок уже невозможно.
Тогда-то бабушка, пережившая личную драму, всю себя решила окончательно посвятить внуку. Во всем она старалась Илюше угодить. Жалела часто, мелкие шалости прощала и угождала, во всем ему угождала… Приятельницы, знающие не понаслышке, как непросто порой с подростками, мягко намекали Анастасии Егоровне, что не стоит быть настолько мягкой с внуком. Чрезмерная опека и любовь до добра не доводят. Но женщина никого не слушала. В конце-то концов, парень никаких прелестей в жизни не познал, все от него разом отвернулись. Разве не заслуживает он к себе внимательного и бережного отношения? Хотя бы от нее одной, от родной бабушки.
- А ты куда, Илюшенька? – Анастасия Егоровна, застав внука поздним вечером в коридоре, не на шутку разволновалась.
- Да погулять, бабуль, хотел, – неловко улыбнулся парень, наспех застегивая куртку.
- Погулять? – женщина внимательно посмотрела на настенные часы. – А не поздно ли, внучок?
- Баб, ты опять за свое? – Илья нахмурился. – Мы ведь с тобой уже разговаривали на эту тему! Почему я должен повторяться? Взрослый ведь уже! Вполне себе самостоятельный человек. Ничего страшного, если проведу вечер не с тобой, а с близкими друзьями. Или ты что хотела, чтобы до совершеннолетия под юбкой прятался? Надо мной, если хочешь знать, уже ребята смеются! Им-то родители, молодые и современные, все разрешают, над ними так не трясутся…
- Внучок, ты чего же расстраиваешь-то меня? – услышать такое Анастасии Егоровне было крайне неприятно. – Разве же я зла тебе желаю? Разве же плохо, что беспокоюсь, оберегаю? Возможно, да, в чем-то и перегибаю палку. Но это от страха, слышишь? От страха потерять тебя. Один ведь ты у меня остался, родненький. Да и знаю я все эти гулянки ночные, опасные они, понимаешь? Возраст у тебя сейчас такой. Беречь себя нужно.
- Вот думаю, если бы мать здесь была, поддержала бы она твое решение или нет? Мне кажется, с ней было бы комфортнее и веселее, – неожиданно выдал Илья, чем окончательно обескуражил свою бабушку.
- Мать? А почему это ты о ней так неожиданно вспомнил? – Анастасия Егоровна заметно напряглась, а сердце забилось чаще обычного.
- А она… – Илюша сделал глубокий вдох и произнес то, что морально убило женщину, – она звонила мне, баб. Вернее как, я знаю, что ты с ней отказываешься поддерживать связь уже много лет. На звонки ее не отвечаешь, сама не беспокоишься на ее счет. А я вот, если честно, моментами очень скучать по матери начал. Не хватало мне ее всегда, слышишь? Чем взрослее становился, тем отчетливее понимал – ближе родителей у нас никого нет и не будет. Ну и, согрешил я, бабуль. Залез в твой телефон одним вечером, списал ее номер и позвонил. Вот так и начали мы с мамой общаться…
- И давно вы общаетесь? – еле слышно прошептала сломленная Анастасия Егоровна.
- Давненько, – парень неловко улыбнулся. – Прости, что говорю это вот так, но больше ничего скрывать не хочу! Знаю, у мамы далеко не простая судьба, много трудностей выпало на ее долю. Поэтому даже осуждать не собираюсь. И вообще, знаешь, по секрету что скажу? Она, кажется, вернуться хочет. К нам. Слышишь? Осознала, говорит, все, что натворила, признала свои ошибки и хочет все исправить. Хочет снова быть ближе к семье. Бабуль, слышишь? Мама, говорю, вернется скоро!
- Господи, – Анастасия Егоровна схватилась за голову и не смогла больше произнести ни слова.
***
- Вот с того самого вечера, Зиночка, жизнь и стала стремительно портиться, – грустно подытожила рассказчица. – Помню, Илюшка смотрел на меня так испуганно и непонимающе! Мол, как же так-то, бабуля, радость такая, а ты слезы льешь, за сердце хватаешься. Видимо, быстро мальчик забыл ту боль, которую мать его причинила всем нам. И вроде и обидно мне стало за него, за себя, но в то же время осуждать никого я не стала. Как-никак, Катерина – мать, пусть и непутевая, но родная.
- Ваши чувства вполне объяснимы! Разве же настоящая мать способна на такое отвратительное поведение? Ладно, родителей своих она ни во что не ставила, но ребенок? Нет, мне этого никогда не понять, – Зинаида покачала головой. – Как совести-то у нее хватило снова появиться на вашем пороге? Удивительная женщина.
- И не говори, милая, – рассмеялась Анастасия Егоровна, а через секунду помрачнела. – Я, если честно, вопреки обиде и боли, тоже немного ждала ее. Волновалась. Даже спать нормально не могла. Помню, порядок во всем доме навела, пироги ее любимые состряпала, подготовилась, так сказать, к долгожданной встрече. Думала, ну вот зайдет сейчас дочь, на колени упадет, прощение попросит, искренне заплачет, обнимет, и сердце мое растает. Знаю, глупая, наивная, но я и правда готова была с ней примириться, оставить все обиды в прошлом. Хотя бы попробовать. Но, – женщина тяжело вздохнула, – этого не случилось. Увидев спустя столько лет разлуки Катерину, поговорив с ней совсем немного, я поняла – ничего хорошего в ней уже не осталось. Жестокая, изворотливая, лицемерная. Ей ведь, Зиночка, квартира понадобилась! Не мать родная, не сын, а всего лишь квартира. Счастья-то, видимо, не сложилось в том городе, все потеряла, поэтому и решила вспомнить о нас, родных людях. Позже я в этом убедилась…
- Неужели вы переписали на нее свою квартиру? – Зина взялась за голову. – Вот так просто?
- Не просто, Зиночка, не просто. Обманули меня жестоко. Подставили с документами. А самое страшное в этой всей ситуации, знаешь что? Не то, что под старость лет я без жилья осталась! А то, что внук, мальчишка, в которого я всю душу вложила, за которого жизнь отдать была готова, встал на сторону матери. Чуть ли не прямым текстом потом заявил, что всегда ее поддерживать будет! Ты, мол, бабуля, с ума уже сходишь из-за своей любви, ревнуешь попросту, трясешься над каким-то имуществом, жадничаешь. Ой, Зина, чего я только о себе не наслушалась…
- Неужели они просто выгнали вас на улицу? – из глаз Зинаиды потекли слезы. – Неужели разобраться со всем вы не пробовали? Можно ведь, вероятно, как-то обжаловать все эти документы, доказать, что именно вы занимались воспитанием Илюши. А она, мать так называемая, жизнь свою устраивала! Вам просто нужна помощь хорошего юриста. У меня есть один знакомый… Он поможет, слышите?
- Я слабо в это верю, девочка, – грустно улыбнулась Анастасия Егоровна. – Возможно, и заслужила я все это, кто его знает? Говорили ведь мне приятельницы, не сажай его себе на шею, сохраняй здравый рассудок. Не слушала. И чего в итоге добилась? Под старость лет живу в жалком домике. Ладно, хоть Коленька до этого не дожил. Такой позор! Впрочем, если бы жив он был, не допустил бы всего этого. Да уж. А из дома, Зина, меня не выгоняли так уж откровенно, просто изрядно портили жизнь своими выходками. Я знаешь, что еще поняла? Гены пальцем не раздавишь! Илюшка-то во многом на мать с отцом похож. Тоже все рвется гулять и веселиться, беззаботной жизни хочет. Ну что ж теперь? Пусть получает все это сполна.
- Я… я не могу поверить, что близкие люди способны на такую подлость! Это очень жестоко, Анастасия Егоровна. И это, поверьте, нельзя спускать им с рук. Пусть живут как хотят, но оставлять вас без жилья, без какой-либо доли никто не имеет права! Я обещаю, что решу этот вопрос, помогу.
- Спасибо тебе, девочка. За все спасибо.
Зинаида вернулась домой поздним вечером. Переодевшись и приняв горячий душ, женщина налила кружку травяного чая и, закрывшись на кухне, принялась анализировать разговор с Анастасией Егоровной, прокручивая различные варианты решения этой непростой ситуации. Очень уж ей хотелось помочь беззащитной старушке. И не только с квартирным вопросом, а в целом. Удивительно, как одна только случайная встреча способна перевернуть все вокруг.
Утро следующего дня настало незаметно…
- Мам, – Светлана, увидев Зинаиду ранним утром в коридоре, заметно удивилась, – а ты чего тут так рано? Собираешься что ли куда-то? Время-то еще! Вчера так поздно домой вернулась, сегодня ни свет, ни заря соскочила. Что происходит?
- Светочка, доброе утро, – женщина наспех чмокнула дочь в щеку и продолжила свои поиски, – я действительно собираюсь кое-куда, но сначала хочу найти одну вещь. Уже полчаса в шкафу роюсь, представляешь? И ничего найти не могу! Давненько мы не разбирали свои вещи.
- А что ищешь-то? – девушка подошла поближе. – Давай помогу.
- Шубка бабушки, – эмоционально воскликнула Зина. – Она мне нужна, доченька! Помнишь, теплая такая, красивая? Она ее еще очень любила.
- Господи, мам, зачем тебе сейчас шуба бабушки? Праздник на носу, а ты чем-то непонятным занимаешься, – цокнула девушка, но достаточно быстро смягчилась. – Уверена, что не отдавала ее никому?
- Уверена! Не смогла я, Светочка, ее никому отдать. Словно чувствовала, что еще пригодится. Так, а помнишь, мы еще вещи ненужные складывали в шкаф на балконе? Точно! Она там, – женщина быстрым шагом направилась на балкон, желая убедиться в своем предположении. – Точно! Господи, доченька, нашла. Она тут.
- Мам, смешная ты у меня, конечно, – рассмеялась девушка. – Радуешься таким мелочам.
- В этом и заключается жизнь, Света. Так, я отлучусь кое-куда, но ты время зря не теряй. Ставь вариться овощи, уборкой поверхностной займись. Как только домой вернусь, сразу же на помощь тебе приду. Успеем. Мы обязательно все успеем. Этот праздник нам запомнится надолго! – улыбнулась женщина и, наспех одевшись, покинула квартиру.
***
- С наступающим новым годом, Анастасия Егоровна, – радостно воскликнула Зина и протянула свой скромный подарок. – Вот, как и обещала. Шуба мамы…
- Ой, ну надо же, – женщина с удовольствием принялась рассматривать шубу, – какая красота! Спасибо, девочка. Я сберегу ее, слышишь? Это ведь такая ценная вещь. Прямо-таки сердце мне шубка эта растопила, господи!
- Ну-ну, плакать не стоит, – Зинаида крепко обняла старушку. – Радоваться надо, Анастасия Егоровна! Сегодня праздник такой чудесный и волшебный! Одевайтесь, пожалуйста, собирайтесь. У нас много дел.
- Каких дел? – испуганно переспросила Анастасия Егоровна. – Куда собираться? Зин, ничего не понимаю!
- Как куда? Ко мне домой, – улыбнулась Зинаида. – Праздновать будем. Вкусно кушать, общаться и наслаждаться компанией друг друга. А вы что думали, я вас оставлю здесь? В полном одиночестве? В голоде и холоде? Ну, уж нет, дорогая Анастасия Егоровна, я этого не допущу. Собирайтесь. Жду!
- А зачем же тебе это, девочка? Неужели пожалела старушку? – со слезами спросила хозяйка дома. – Не надо, жалость я не люблю…
- Вы мне словно в душу запали, верите? – Зина, неожиданно для самой себя, расплакалась. – Я не знаю, как это объяснить, но со вчерашнего дня успокоиться не могу! Все думаю о вас, о вашей тяжелой судьбе и осознаю – помочь хочу. Сердце болит. И, наверное, знаете, по-прежнему тоскую по матери своей, чувство вины испытываю и совсем не знаю, как от этого избавиться. Быть может, мы не зря друг другу посланы были, а? Быть может, сможем залечить раны друг друга и дать то, чего так не хватает? Дочка ваша не понимает, какого счастья себя лишила в свое время, отказавшись от матери. А я… я все бы отдала, еще хотя бы на денек почувствовав себя маленькой и нужной девочкой!
- Моя ты хорошая, – Анастасия Егоровна крепко обняла Зинаиду, – спасибо! Спасибо за надежду. Спасибо за помощь. Спасибо за все.
Конечно же, совместной встречей нового года общение этих двух женщин не ограничилось. С каждым днем они становились ближе и ближе! Часто проводили время вместе, помогали друг другу в решении насущных проблем и сами того не заметили, как стали по-настоящему родными людьми. Достаточно скоро Анастасия Егоровна перебралась в квартиру Зинаиды, с удовольствием помогая ей по дому и тихо радуясь тому, что снова стала нужной и незаменимой. А Зина, словно заново обретя материнскую любовь и заботу, наконец, избавилась от гнетущего чувства вины. А как же радовалась Светочка бабушке…
- Мы с квартирой вашей все решим, слышите? – ласково произнесла Зинаида. – Обязательно решим. Не волнуйтесь только.
- А я не волнуюсь, девочка, – улыбнулась Анастасия Егоровна. – Как будет, так будет. В жизни ведь всегда так. Что-то потеряешь, что-то найдешь. Если бы родственники так со мной не поступили, я бы не встретила на своем пути вас со Светой. Я бы не узнала, как это, когда тебя по-настоящему поддерживают, ценят и берегут… Это дороже любых квартир, Зиночка.