Инсталляция Фаига Ахмеда «Дверь в себя» представляет Азербайджан на Триеннале Оку-Ното в Японии.
Триеннале Оку-Ното позиционирует себя как «главный арт-фестиваль на краю света». Оку-Ното – самая северная часть японского полуострова Ното. Здесь, в городе Судзу, с 2017 года собираются художники со всего мира. Когда-то Судзу был важным торговым портом, но со временем утратил свое значение и пришел в упадок. Сейчас это один из самых изолированных городов Японии. Возможно, поэтому здесь сохранился уникальный уклад жизни и тип хозяйствования: местные жители добывают соль по старинной технологии, не менявшейся 500 лет, производят продукты из местной разновидности соевых бобов, берегут ритуалы гостеприимства и празднуют день гигантских фонарей.
Но хотя экосистема полуострова внесена в список всемирного сельскохозяйственного наследия мирового значения, отток населения продолжается. Перед художественным руководителем и главным куратором Триеннале Фрамом Китагавой стоит амбициозная задача – сделать из арт-форума важное событие, которое способствовало бы интересу к региону и создавало рабочие места в креативной индустрии. В частности, поэтому часть триеннальных объектов не демонтируется и становится новыми точками туристического притяжения. Сам ландшафт Оку-Ното, традиционный уклад жизни и доиндустриальная экономика диктуют художникам определенный творческий метод. Окрестный пейзаж сам собой становится важным участником арт-форума. Темы работ определяются мировыми трендами: экология, сохранение ремесел, ностальгия по рукотворному труду, – но, преломляясь через японский характер мышления, социальный аспект уступает место поэтическому.
Живущая в Германии японка Тихару Сиота в рамках Триеннале 2017 года создала в Судзу инсталляцию «Лодка, несущая время». Работа уже шесть лет стоит в специальном павильоне с видом на океан. Источником вдохновения стала биография местного жителя, в годы Второй мировой оказавшегося хранителем секрета традиционного метода добычи соли. Красные нити тянутся от соляной барки в разные стороны, создавая живописный кокон: как бабочку, он оберегает внутри себя старинный народный промысел.
Древнее керамическое ремесло переосмысляет китайский художник Лю Цзяньхуа: в инсталляции «Дрейфующий пейзаж» он размышляет о прошлых и настоящих связях островной Японии с материковой Азией. Художник смешивает осколки китайского фарфора массового производства и обломки средневековой японской керамики судзу-яки. Объект, похожий на фрагменты, вынесенные на берег случайным штормом, был создан в рамках первой Триеннале Оку-Ното и выставлен на пляже возле крохотного острова Мицуке. После окончания выставки инсталляцию перевезли в Музей посуды Судзу.
К теме спонтанных артефактов, выброшенных на океанический берег, обращается индийский художник Н. С. Харша в своей инсталляции «Ответь мне». От случайно принесенных штормом объектов он выстраивает ассоциацию с фактом из колониальной истории своей родины: по прихоти британских властей в XIX веке в индийские зоопарки переселили жирафов из Нубии. Спонтанные волны истории способны творить чудеса.
Островные волны вдохновили и живущую в США иранку Ширин Абединирад. Наблюдая за тем, как море превращает бутылочные осколки в стеклянные камни, Ширин создала инсталляцию «Полупрозрачная метафора».
О традиционных островных ремеслах и нерукотворном творчестве океанических вод говорит и японец Масайо Хашимото. В работе «Гласные / звуки моря» он использует глину, собранную на территории местного черепичного завода. А в инсталляции «Морское облако» скульптура из зубов кашалота предстает на постаменте из упавшего в воду священного дерева из храма Отани.
Еще один тренд Триеннале Оку-Ното – работы, созданные с учетом архитектурной специфики места. Художники переосмысливают заброшенные и вышедшие из строя индустриальные объекты, изобретая для них новые поэтические функции. В пейзаже Судзу прижилась сайт-специфическая инсталляция «Уцусими» индийской арт-группы Raqs Media Collective. Объект выстроили в рамках первой Триеннале на крыше заброшенного железнодорожного вокзала. Каркасная конструкция повторяет формы здания, но при искусной ночной подсветке кажется, что вокзал улетает в небо на поиски лучших миров.
Созданная в 2017 году инсталляция немецкого художника Тобиаса Ребергера Something Else is Possible расположена на железнодорожных путях, ведущих к заброшенной станции Такодзима. Идя по рельсам, зритель, как в облако, попадает в извивающуюся и меняющую цвет конструкцию, в которую внедрен телескоп, направленный на надпись Something Else is Possible.
В том, что «другое» действительно возможно, убежден азербайджанский художник Фаиг Ахмед. Его объект «Дверь в себя», созданный в рамках Триеннале Оку-Ното этого года, словно объединяет все тенденции, намеченные за шесть лет существования арт-форума. Фаиг не только учел характер островного ландшафта и локальный культурный контекст, но и копнул глубже, обратившись к японской духовной практике. Его «Дверь в себя» основана на иконографии торий – узнаваемых традиционных японских ворот без створок, похожих на букву «П». Их единственное предназначение – отделить священную территорию богов от мира людей. О том, как Фаиг Ахмед решился вступить в диалог с древнейшей японской традицией и как к этому отнеслись местные жители, художник рассказал в интервью нашему журналу.
БАКУ: Большинство работ участников Триеннале сайт-специфические, то есть создавались с учетом особенностей культурного и географического ландшафта. Это устроители дали установку на работу с пейзажем?
ФАИГ АХМЕД: Организаторы Триеннале оставляли художникам свободу выбора как концепции, так и пространства. Я хотел установить работу на берегу моря с возможностью сориентировать ее по оси восток–запад, чтобы можно было наблюдать восход и закат через символические ворота.
БАКУ: Из чего сделан ваш объект и как достигнут эффект свечения? Кто, кроме вас, участвовал в создании инсталляции?
Ф.А.: Базовый материал – японский кипарис: из этого дерева традиционно строят японские тории. Работу выполнили местные мастера. Поверхность покрыта материалом, который меняет положение в зависимости от силы ветра и очень красиво отражает свет. В ворота вмонтирована эолова арфа (струнный инструмент, издающий звук на ветру. – БАКУ). Она – дело рук единственного в Японии специалиста по таким инструментам. В итоге получились классические тории, звучащие даже при легком колебании воздуха. Глядя на них, можно наблюдать, как гуляют воздушные массы.
БАКУ: Вы не чувствовали, что рискуете, обращаясь к древней духовной традиции, не являясь ее носителем?
Ф.А.: Хороший вопрос! Моя работа была вдохновлена легендарной личностью, чье имя связано с распространением буддизма в Японии. Его зовут Кукай, в переводе «Океан Пустоты». Это имя отражает суть буддизма, особенно его течения дзен, сформировавшегося в Японии. Название моей инсталляции – «Дверь в себя» – также имеет отношение к буддизму. Для меня было крайне важно, чтобы инсталляцию приняло местное сообщество. Японцы достаточно консервативны во всем, что касается их традиции. Не каждый местный художник осмеливается касаться традиционных духовных практик. Я много общался с жителями Судзу, объяснял, почему обратился к такому священному для них объекту, как тории. Меня предупреждали, что мое вмешательство может быть воспринято негативно. Но когда представители местного сообщества появились на церемонии ритуала, я понял, что работа принята.
БАКУ: Каким вы замысливали визуальный эффект инсталляции?
Ф.А.: В природном окружении этот объект смотрится очень «человеческим», рукотворным. Такой простой символ мог изобрести только человек. Еще эта дверь должна выглядеть как жемчужина, которая появилась из моря. Как и все японское, метафора очень простая, но анализ бесконечно сложен. Моя работа стала своеобразной «ловушкой пустоты» – и одновременно аудиовизуальным инструментом, способным сделать понятным язык природной стихии. Ученые улавливают этот язык при помощи сложных датчиков, но я говорю о том, что посредством искусства человеческое сознание способно увидеть невидимое и услышать безмолвное. В японской традиции синто тории устанавливают при входе в священные места и храмы. Но разве есть что-то более священное, чем природа? Разве не она наш общий храм?
БАКУ: В вашей инсталляции играет важную роль вода. Вы учитывали ритм приливов и отливов?
Ф.А.: Мы, конечно, имели в виду приливы и отливы, но учитывали и тайфуны. Один, кстати, случился сразу после установки, и работа выдержала. Все же японское качество (смеется). Во время прилива на инсталляцию можно смотреть только издалека, с берега, и это создает ощущение недоступности. Подойти к воротам и пройти через них можно только с учетом космического расписания.
БАКУ: Открытие вашей инсталляции сопровождалось традиционной церемонией. Что это было и кто при этом присутствовал?
Ф.А.: В синтоизме установка торий имеет особое значение. Эти ворота символизируют мистический переход между мирами. Через него может пройти не только человек, но и другие существа, и лишь особый ритуал закрывает ворота для нежелательных гостей. Такую церемонию и должны были провести местные священнослужители. Это было очень важно и интересно: практика современного искусства соединилась с древней традицией и ритуалом. В этом и была моя задача как художника.
БАКУ: Останется ли объект в пейзаже после окончания Триеннале?
Ф.А.: Это территория национального парка, поэтому ворота демонтируют. Я даже рад этому, в природе и так слишком много человеческого присутствия.
БАКУ: Отличаются ли подходы кураторов японского арт-форума от тех, к каким вы привыкли на Западе?
Ф.А.: Думаю, отличия такие же, как и в обществах в целом. На Востоке любые решения принимаются более централизованно и менее гибко, зато более точно. В западном подходе всегда можно что-то изменить по ходу дела, а решения принимаются консенсусом художника, куратора и институции. Современное искусство с его неизменной концептуальностью и морем слов – по преимуществу западное изобретение. Восток же воспринимает искусство буквально: если это визуальный объект, в нем должна быть отражена мысль в целом, а в тексте достаточно просто букв.
БАКУ: Возможно ли было простым, непосвященным зрителям как-то использовать ваши ворота?
Ф.А.: На церемонии я заявил, что это место для медитаций. И если кому-то будет грустно, можно пройти через эти ворота, тогда печаль исчезнет в океане пустоты.
Читайте еще:
Возникновение вселенной: инсталляция Фаига Ахмеда
Место под солнцем: Азербайджан на Биеннале Révélations в Париже
Текст: Наталия Бабинцева
