Вспомним ребята, мы Афганистан.
Память, словно старая игрушка "Труба-калейдоскоп", помните в детстве у каждого из нас такая была. Да в СССР. В ней внутри система зеркал и разноцветные стеклышки разного цвета и размера набросаны. Крутишь эту волшебную трубу вокруг её же оси, а там, ребята, разные невиданные узоры появляются и всегда разные, как цветочный ковер.
И не можешь накрутиться этого калейдоскопа. Полчаса крутить надо, пока глаза не устанут. Узоры, те словно снежинки, фантастически красивы, а глаза и мозг требуют все новых и новых узоров. Наведешь трубу на солнце и крутишь и рот от удивления открываешь. Так и наша память о Афганистане, случайно вспомнишь то, о чем особо и вспоминать то на первый взгляд смысла нет. И только сейчас я понимаю, как это нас успокаивало, проветривало мозги и сплачивало, как единый солдатский организм.
Вечером звучит команда в модуле. "Вторая рота, на вечернюю прогулку выходи! Живей, рота... ". Стоим в две шеренги. Особо не проверяли, кто там и где, но чаще всего выбегали на прогулку все. А мы смотрим друг на друга. Так этот брат на месте и этот на своем. А вон и черпаки стоят ржут, как кони. Вся на своем месте, веселая рота. Красота просто. Даже хромые и подраненные из госпиталя вышли и в конце строя стоят. "Равняйсь, смирно", - командует обычно наш старший сержант Мишка и мы пошли. Плац в батальоне маленький, поэтому порой как поведет нас Миха по дорожкам, огибая ангар - столовую и дальше по окружности всего батальона. Орем наши песни десантные и одну очень уж грустную, от которой становилось мне нехорошо на душе. "Как я хотел, чтоб Родина вздохнула, когда живым из боя вышел я!".
Рота поет, горланит, песню. Шагаем мы четко, но мягко. Афганскую пыль никто не отменял, но странное дело, ночью и пыль спит и особо не поднимается. Шагает рота в полном составе, и так мы ровно и одинаково дышим, что создается особая общая вибрация и единое сердцебиение, тридцати, сорока молодых солдат. Никто больше команд не подает. Мы мотаем круги и рвем глотки с радостью и смехом. Все слышать должны, идут десантники-радисты переносных станций. Вторая рота песню так орет, что в Кабуле слышно. Все высокие и здоровенные гвардейцы. Я иду примерно в центре строя и эта вибрация мне передается, я чувствую, что я в надежном отцеплении родных сердец, что если так и держаться вместе в бою, чтобы слышать сердцебиение каждого, то ни одна вражина не сможет тебя взять. Каждый солдат поет как может в родном строю и подстраивается под дыхание и выдох каждого, независимо от срока службы. Идет мощная и тонкая настройка, камертона единого организма. Идем пятнадцать минут. Все кажись, поворачиваем на плац. Хромающие тоже пели и со смехом догоняют строй. "Рота, стой, разойдись, сбегать до ветру, привести себя в порядок! Через десять минут строиться на вечернюю поверку!" Кто-то кричал проверку. "Проводит сам Папа!"
Бывали дни и ночи, когда рота была на прогулке и на поверке почти в полном составе, но было такое счастье редко. Десять человек в строю, это предел, скука, неуверенность, грусть. Пять человек на выходе, трое в госпитале, двое в командировке, трое в наряде. Четверо спят, им с раннего утра подъем на боевой выход. Кто куда, все разбросало. Самое непонятное и плохое, это командировка. Это значит, что уходить с чужим батальоном и полком в качестве радиста на БЗ. Куда, кому подчиняться, никто не знает. Пятеро отбыли на Родину в связи с увольнением в запас. Пятерых ждем - молодых и пугливых.
В общем каждый тот вечер, когда рота гуляла в полном составе мы ценили и берегли, но конечно об этом никто не говорил. Мы помним всех, ребята.
© Александр Елизарэ
Купить роман >>> "РЯДОВОЙ для АФГАНИСТАНА"
Друзья, вам будут интересны следующие статьи:
