Были из древнего Афганистана от старого солдата
Прилетели мы в Афганистан на Тушке, приземлились прямиком на Кабульский аэродром в полдень 26 апреля 1985 года. Остановились и пошли. Солнце бушует, внизу у трапа каждого молодого бойца встречает сам комдив. Мне гвардии полковник пожал руку довольно сильно и поздравил с прибытием в Демократическую республику Афганистан. Я сказал: "Очень рад! Оправдаю! Спасибо большое, товарищ гвардии полковник".
Он ответил слегка удивленно, думая, я что вновь прибывший боец слишком весел для нормального и посмотрел в мои зрачки. "О! Молодец, гвардеец!"
Обращение "Гвардеец" мне очень понравилось, я с нетерпением ждал того дня, когда нам торжественно прикрутят "Гвардию" к груди и пожмут краба. Но это случилось не сразу.
Пока нас встретили, рассадили в клубе 350-го Гвардейского ПДП, рассказали, где мы и зачем сюда приперлись, суть да дело в общем. Ввели в тему боевой обстановки. Прошло часа четыре, ни капли воды никто не дал, спать охота, жара и духота. Офицеры ругаются, новобранцев делят как рабов или породистый скот. Биржа гладиаторов.
Наконец-то распределили новобранцев по частям и по батальонам, прошло шесть часов, если не больше. Самое приятное в этой странной ситуации прибытия в зону военных действий было для нас с Витьком то, что мы остались в 103-ей ВДД, и теперь дальше по Афгану лететь уже не надо. Это было счастьем, я уже тогда понимал, что передвижения по Афгану и без оружия, могут закончиться цинковым макинтошем и скорым дембелем в «Черном тюльпане».
В модуль второй парашютно-десантной роты отдельного гвардейской батальона связи нас вел старшина этой незнакомой нам роты. Накаченный и загорелый бугай прапорщик, в идеально новенькой тельняшке. Он завел нас в пустой кубрик, где стояло примерно тридцать двух ярусных коек, буркнул под нос, что скоро вернется, и смылся. Солдат роты в расположении не было, кроме дежурного солдат наряда.
Мы упали на свободные кровати и отрубились. Фуражки свои бросили на тумбочки.
Минут через пять нас растолкали двое загорелых парней, блондины с усами, в полосатых, почти прозрачных плавках. Как оказалось, в кубрике их было всего четверо. Первым делом я подумал, что это офицеры, но я сильно ошибался.
Как пояснили блондины, они дембеля, а в общем, уже гражданские люди. Ждут завтра свой борт на вылет из Афгана, прямо ранним утром. В Афганистане уже год и семь месяцев.
Услышав про год и семь месяцев, я понял, что эта вечность, а перед нами счастливчики, избежавшие цинкового саквояжа, это были «ангелы» или почти Боги.
Потом один с седыми волосами на висках подошел ко мне и познакомился:
— Как звать, молодой?
— Александр! — слегка поперхнувшись ответил я.
— А что, Шура, есть у тебя берет ВДВ? — спросил полубог дружески.
— Есть, конечно, в вещь мешке лежит, нулевый. Я в нем в учебке ходил правда. В Каунасе…
— Каунас, здорово... Видишь, какое дело, молодой. Мне домой лететь, а берет у меня старый, ему уже лет пять, он тут в Афгане с 1982 года. Он у меня от моего дембеля. Может махнемся не глядя, я тебе свой, а ты мне свой.
— Ну, не знаю?.. — смутился я.
— Ну смотри, как хочешь, конечно, только сейчас этот наш, теперь уже ваш злой старшина придет, все у вас примет под опись, и больше ты свой берет и все остальное не увидишь. Я не вру, парень. Сволочь он порядочная хотели мы его, так сказать, наказать, да ладно, домой охота, а не в тюрьму.
— Я понял! Конечно верю, что не врешь.
— Короче, парень, берет этот классный, но маловат мне немного. Я в тридцати операциях был и только контузия, понимаешь. Везунчик я. А берет этот я всегда брал с собой в горы, на груди он у меня был под х/б, врубаешься, Шура? Пригодится, парень, думай быстрее…
— А тебе какой размер нужен? — улыбнулся я.
— Лучше 58, но новый еще растянуть можно, а этот подсох, как я сам, — рассмеялся десантник.
— Так он и есть, 58-ой у меня. Держи, берет! Давай свой!
Мы быстро обменялись беретами. Потом я заметил, что его знаки на парадке темные, словно древние. А «Парашютист» с трещинкой на белом куполе, словно со шрамом. Дембель был старшим сержантом. На его парадном кителе сверкала медаль - «За отвагу».
Теперь заговорил я:
— А «Гвардия» и «Парашютист» тоже твои родные?
— Да, тоже дембеля подарили, потемнели они от жары.
— Кто потемнел, дембеля? — усмехнулся я.
— Юморист ты, молодой, это хорошо. Легче тебе будет…
— Махнемся тогда и знаками! — быстро предложил я, поглядывая на выход из кубрика.
— Ну ты, парень, в доску свой! А давай, махнемся ча нам? О!.. Благодарю, брат! Служба у тебя будет легкая, помяни мое слово…
Я мигом отвинтил своего "Парашютиста" кроме классности, потому что он был «Мастером», а у меня болтался «Третий класс», и отдал дембелю. Потом также быстро привинтил на свою парадку старый закаленный Афганским ветром знак в виде человечка под белым куполом. Ясное дело, что Гвардии у нас не было.
— А нам РД дадут? — вдруг родил я крайне глупый вопрос.
— Ха, дадут, только очень тяжелые, — рассмеялись дембеля.
Через минуту они ушли в умывальник и там же на турники. Так они нам сказали. Не прошло и минуты, как раздался мощный рев, или зверя или человека. Мы напряглись.
— Строиться, живо! Прибывшие слоны! Молодняк, а вот вы где! Вещи к осмотру, тела! Все сдаем живо согласно табелям. Береты ВДВ в первую очередь! Живо, душары...
Это в кубрик влетел разгоряченный старшина — прапорщик второй роты, как обычно в одной тельняшке и в каких-то самодельных шортах и в неуставных овечьих тапочках. Дальше особо рассказывать нечего, прапор был в ярости, из-за того, что у меня оказался старый берет и старый, уже потемневший от солнца знак - "Парашютист", у Витька, кстати, с беретом та же история вышла.
От прапорщика мы узнали о себе много нового, что мы никакие не гвардейцы-десантники, а намного проще и понятнее и хуже: недоноски, чмыри, духи, и жертвы абортов. И что он, гвардейский прапор нашей роты, будет чмырить нас до самого нашего дембеля, потом поправился, и добавил - до своего. Мы радостно выдохнули. Конечно, ему это не удалось. Не на тех нарвался и улетел в Союз вовремя. В первые нам повезло, но ненадолго…
Гвардии Прапорщик Николай был дородным богатырем двадцати шести лет от рождения. Он не курил, имел короткую стрижку аля горилла и очень, очень новый и чистый тельник. Мускулы на его загорелых руках играли и были больше чем на наших тощих ногах. Мы увидели горизонты самосовершенствования в батальоне связи ВДВ и сильно обрадовались. Образ поджарого и накаченного старшины на долго, вернее на всю жизнь врезался в мою память. М ы еще не знали, что под чутким руководством прапорщика совсем скоро будем бросать гранаты "Ф-1" и стрелять. Не просто стрелять, а при этом ползти и перекатываться в горячем песке на стрельбище.
Поздно вечером мы пошли на новый для нас умывальник, слушая пение цикад, мылись под холодной артезианской водой, потом пили горячий чай из верблюжьей колючки. Наши головы пока пусты, нам тут все интересно и любопытно. Нас переполняет гордость, за то что мы здесь в дружественной стране, которой мы сможем помочь построить светлый мир и радость социализма. Святая наивность детского мозга, кого-то она спасла, кого-то обманула. Но верили мы от души, иначе бы не полетели сюда. Вера, это посильнее политзанятий, раз в сто.
Рано утром 27 апреля, дембеля второй роты улетели в Союз. Часто я вспоминаю эту историю. В его стареньком берете я сам улетел из Афганистана через год. Этот старый берет и обветренные «Афганцем» солдатские знаки для меня дороже любых новых.
Вот такая история первого дня в Афганистане. Именно в тот вечер, 26 апреля 1985 года, началось восстание пленных братьев Шурави в Пакистанской тюрьме Бадабер…
© Александр Елизарэ
Купить роман >>> "Рядовой для Афганистана"
Вам может быть интересно:
Благодарю за 👍 ! Подписывайтесь на канал
Делитесь в Соц.Сетях! Комментируйте, буду рад ответить на ваши вопросы.
