- Зой, у меня к тебе один вопрос. Только ты не сердись на меня, только ты мне прямо скажи, ты до сих пор любишь Мартина? Он весь вечер не сводил с тебя глаз, и это тебя задевало. Ты к нему неравнодушна. Зойка, ты ведь так и не смогла его забыть! Мне-то как быть, Зой? Я же тебя люблю!
Неспокойная это была ночь. София глаз не сомкнула. Зоя тоже не спала, ждала Петра. Он пришел далеко за полночь, весь продрогший, замерзший. Зоя, услышав, как стукнули ворота, выскочила в прихожую. Увидев, замерзшего мужа, она испугалась
- Петя! Ты где был? Машина сломалась? Или что?
- Все нормально, Зой, ничего не сломалось, все в порядке.
Женщина стянула с рук мужа перчатки, сняла шапку, расстегнула полушубок
- Как ничего не случилось, у тебя руки, как ледышки. Снимай, давай, одежу, ботинки снимай, наверно ноги тоже холоднющие. Горе ты мое!
- Ничего страшного, согреюсь. Ребятишки спят?
- Спят. Мама с Люсей тоже. Иди, Петь, в комнату. Не будем тут шуметь, я сейчас чайник вскипячу и принесу тебе горячего чаю с медом. Ты пока залезай под одеяло.
- Не надо, Зоинька чаю. Выпить осталось?
- Осталось, хватит еще на одни посиделки.
- Принеси мне бутылку и поесть, пока был на улице, жутко проголодался.
- Ладно! Как скажешь. Но ты помнишь, с утра тебе на работу, а утро, вот оно, скоро настанет.
- Помню, родная, помню. Я отпрошусь, у меня отгулов полно. Что-то вот тут так сжалось – Петр положил ладонь на середину груди – так сжалось, что дышать тяжело стало. Выпью, может полегчает.
Зоя принесла все, что муж просил, поставила на стол поднос.
- Садись, Петь, поешь!
- Принеси и себе рюмку, мне одному, как-то неудобно пить.
- Петенька, я бы с удовольствием, но я ведь грудью кормлю.
- А ты закуси хорошо, и ничего не будет. Выпей со мной, солнышко мое!
Зоя почувствовала, вот сейчас не нужно спорить с мужем. Ему очень нужно, чтобы она сидела рядом, выпивала с ним, разговаривала
- Хорошо, Петенька, я по глоточку, а ты по полной, договорились?
- Умница, ты моя! Зоинька, ты сама не знаешь, какая ты умница. Давай, по первой, за здоровье наших детей!
Ловко опрокинув рюмку, Петр принялся за салат.
- Очень вкусно, ой, знала бы ты, Зоя, как я замерз и как проголодался. Давай, по второй! За нас с тобой, за любовь!
- Давай, родной, за любовь надо выпить обязательно. Ой, молодец, как ловко ты рюмки опрокидываешь, я и не знала, что ты так умеешь. Теперь ешь! Курицу бери, очень мягкая получилась, сочная.
Петр поел немного, вытер руки и рот салфеткой.
- Зой, у меня к тебе один вопрос. Только ты не сердись на меня, только ты мне прямо скажи, ты до сих пор любишь Мартина? Он весь вечер не сводил с тебя глаз, и это тебя задевало. Ты к нему неравнодушна. Зойка, ты ведь так и не смогла его забыть! Мне-то как быть, Зой? Я же тебя люблю!
Зое нужно как-то выкрутиться из этого щекотливого положения. Врать в лицо, тяжело, сказать правду, невозможно.
- Ты поэтому не шел домой, шатался по улице, что боялся задать мне этот вопрос? Ты какого ответа ждал? Неужели ты думаешь, что я способна любить сразу двоих?
Петя, послушай, Мартин для меня прошлое. С моей стороны это была несерьезная детская любовь. Просто мне нравилось всегда быть первой, а Лариска хотела занять это место. Я поборолась, и вот результат.
У тебя тоже была девушка, которую, как тебе казалось, ты любил. Однако, я не спрашиваю тебя, помнишь ли ты о ней. Потому что верю тебе, знаю по себе, раз для меня прошлое ничего не значит, то и для тебя тоже.
- Зоинька! Постой, это ты про другое говоришь. Я Марину никогда так не любил, как тебя
- Петр! Стоп! Значит ты все-таки ее любил, не как меня, но любил? Теперь подумай, если бы она оказалась за нашим столом и таращилась на тебя, я должна бы с тобой выяснять отношения?
Конечно, мне не понравилось, что Мартин пялится на меня. На самом деле, это не любовь, никакая. Просто человеку обидно. Ему кажется, что ты занял его место, забрал его женщину, его детей, вот он и злится.
На самом деле ты у него ничего не забирал. Я никогда не была его женщиной. Это случилось всего один раз, я и не помню, как это было. Ты мой единственный мужчина. Детей ты тоже у него не отбирал. Ты был рядом, когда я их носила, когда родила, это твои дети, Петенька.
- Да, это так! И мне все равно, что не все это понимают. Давай, Зоечка моя, драгоценная, еще по одной. За то, что мы семья, что у нас все хорошо!
- Давай, дорогой, еще по одной и спать!
- Спать? Да, надо поспать. Слушай, Зой, а я ведь согрелся. Как мне тепло около тебя, как уютно, ты ж моя золотая.
- Да, мой хороший, мне тоже хорошо с тобой, я с тобой счастлива. Давай, раз согрелся, снимем рубашку, штаны и под одеялко. Какой у меня послушный хороший муж, как мне повезло. Ох, ты пь янчужка, совсем немного тебе надо.
- Зоя, ты неправа, это меня с мороза развезло. А головой я все соображаю.
- Соображаешь, конечно, все, ложись.
София видела свет, падающий из неплотно закрытых дверей в комнату молодых, слышала тихий говор. Вроде бы не ругаются, но о чем можно говорить так долго. Неужели Петр приревновал жену к Мартину?
Уже засветлели окна на фоне бревенчатых стен, часы на стене пробили четыре часа. Мартин так и не пришел ночевать. Ох, горе с ним, с неприкаянным. Нет парню счастья, что ты будешь делать? А ведь какой умный, видный из себя. Петр-то по сравнению с ним бледновато выглядит, а поди же, семья у него, жена, дети, работа хорошая.
Устала София валяться без сна, заныла поясница, ноги стало тянуть. Села на кровати, опустив ноги на пол. Не пришел Мартин, а собирался с утра идти на перекресток, хотел уехать с лесовозами. Где же он есть? Не у Ларисы же ночует, Глафира такого в жизни не позволит.
Надо чайник вскипятить, чаю хоть попить, глядишь, время быстрее пройдет. Что это, в сенях смех какой-то, кто-то пытается дверь открыть. Так ведь она и не заперта. София подошла к дверям, в это время они открылись и на, тебе, мамочка! Сын явился!
Да не один, а с Ларисой, держа ее за руку. На голове девушки шапка Мартина, тушь растеклась по щекам, глаза осоловелые от счастья. Мартин выглядит не лучше. Лицо его посинело от холода, кончик носа покраснел, сам трясется, как замерзший цуцик.
- Мама! Мы пришли! Мама! Мы с Ларисой, оказывается, любим руг друга, мы сегодня подаем заявление в Сельсовет, мы будем жениться.
В голове Софии стукнуло! Ну, Зоя Александровна, девушка цыганских кровей, накаркала. Жениться? Вот на этой?
- Мама, ты почему молчишь? Разве ты не рада нашему счастью? Благослови нас, мама!
В это время, послышался в сенях топот, раскрылась дверь и влетела Глафира, простоволосая, в распахнутом пальто, под которым имелась только ночная рубашка.
С вечера, зная, что дочь в гостях у соседей, она спокойно улеглась спать. Проснувшись спозаранок от какого-то тревожного предчувствия, Глафира проверила кровать Ларисы, а ее там нет и даже не бывало. Не расправлена кровать!
Накинув пальто и надев на босы ноги валенки, она бросилась к соседям, спросить, где ее дочь? А тут ее Лариска, в таком виде, стоит у дверей, ровно милостыню просит. Тут же все поняла Глафира! Испортил ее дочь проклятый эстонец, а София ее не принимает.
Сколько Лариске говорено было, отстань от него, не пара он тебе. Нет, не слушала, фотографию под подушку прятала, ждала все, приедет он. Дождалась!
- Ну, доченька моя драгоценная, выпестованная! Дождалась? Этого ты хотела, мечтала стать (дальше, непотребные слова, означающие, в целом, название девушек с низкой социальной ответственностью). Добилась!
Он тебя использует, вон, как Зойку и бросит. Ладно, она дочка председателя, нашелся желающий растить ее нагулянных детей, а ты кому со своим (дальше нецензурное название незаконнорожденного ребенка) денешься? Думаешь ко мне притащить, мне такого позора не надо! Я тебе не София, которая все терпит!
Вот что, София, ты таких детей вырастила, ты и собирай в своем доме их приплод. Все, я отказываюсь от дочери!
- Погоди, Глафира! Никто никого не испортил. Ребята, судя по всему, погуляли в какой-то компании, только что пришли домой. Чего уж ты сразу кидаешься обзывать дочку, сына моего обвинять? Девушка ни сном, ни духом, а ты уж детей от нее сплавить хочешь.
- А, что я должна думать? Вон, дочь твоя на глазах! Разве не твой сын испоганил ей жизнь?
- Глафира, оставь мою дочь в покое. У нее все хорошо. Сейчас речь не о Зое, а о твоей дочери. Иди домой, платье надень, носишься по деревне в исподнем, срам какой. Одевайся, приходи к нам, посидим, поговорим.
- Не о чем мне говорить. Я сказала, забирайте ее. Неважно, испортил, не испортил, ночь с ней провел, я ее обратно не возьму.
- Ладно, не бери, но поговорить-то можно? Мартин, вон, говорит, они жениться хотят.
При виде разъяренной будущей тещи, радужная картинка будущего, нарисованная Ларисой, как-то потемнела. Настроение упало. Он-то думал, тетя Глаша встретит его с пышным караваем, да с солонкой на нем, благословит радостно дочь и будущего зятя.
Благословила, да такими словами, что муторно стало. Мартин даже отпустил руку Ларисы и чуть-чуть отодвинулся от нее. Но Ларисонька тут же взяла его под руку, прижалась плечиком, заглянула в глаза. Мартин вздрогнул, только сейчас заметив черные подтеки на щеках девушки и размазанную помаду. Ну, и маска!
- Да, я говорил такое, но, если ты, тетя Глаша, сильно против, я настаивать не смею.
Лариса охнула и присела на табурет, отпустив руку Мартина
- Как же так? Ты же только ночью клялся и божился, что всегда любил лишь меня, что Зойка сама виновата, она сама соблазнила тебя.
Появившаяся в это время в прихожей Зоя, встала перед Ларисой, наклонилась к ней, улыбаясь прямо в лицо.
- Значит, его бедненького, соблазнила Зоя. А сегодня кто кого соблазнял? Не удивлюсь, если Мартин оставит тебя беременную и будет следующей говорить, что Лариса сама виновата, сама сколько лет за ним бегала. Я правильно говорю, Мартин? Нравится тебе, скромнику такому, портить девушек, правда?
Хотя, мне какое дело, разбирайтесь сами. Только громко не орите, Петр спит, поздно спать лег.
Да, положение аховое. Замолчали все. Глафира поняла, что сильно погорячилась, Мартин подумал, что зря у них это с Ларисой случилось. Не думал, что девушка невинна, по ее поведению этого не скажешь. Когда понял, поздно было. Лариса плакала от обиды на саму себя. Знала, что врет Мартин, но она его так любит, так хотелось верить в его слова.
Зоя командовала на кухне. Заварила чай, поставила на стол чашки, сладости, печенье, вышла в прихожую
- Так и будете стоять? А ты чего ревешь? Иди, умойся, страшно на тебя смотреть. Тетя Глаша, оденься на самом деле, едва ли не голая перед будущим зятем стоишь. Рубашка-то ветхая, насквозь просвечивает.
- Ох, ты батюшки, правда ведь. Пойду, оденусь. Дык, че, Софьюшка, я приду или как?
- Что теперь делать, приходи, поговорим.
Лариса умывалась, громыхая умывальником. Зоя ткнула ее в бок
- Тише ты, не бренчи, ребят разбудишь, только до вашего прихода кормила. Может еще поспят часа два. На, расческу, причеши свои патлы. Господи, на кого ты похожа! Бедный Мартин, на такой лахудре ему приходится жениться.
- Думаешь, женится, не откажется?
- Куда денется? Это же Мартин. Главное, ты не уходи, будь все время рядом с ним.
Вернулась в дом Глафира, в нарядном платье, надушенная, Красной Москвой за версту тянет. Села за стол, сложив руки на груди и сжав в твердую линеечку свои тонкие блеклые губы.
Зоя разбудила Петра
- Петенька, вставай, только тихо! Дети спят.
- А, что случилось?
- Вставай, Мартина будем женить.
- Чего будем делать?
- Просыпайся уже, Мартина сватаем за Лариску. Вставай, пошли!
Все чинно уселись за стол. София, подбодрившая себя стопочкой валерьянки, во главе стола.
- Рассказывайте ребята, что вы надумали? Мартин, ты мужчина, ты и говори!
Мартин помялся немного, но, встретившись со взглядом Зои, полным ехидной насмешки, собрался и четко произнес
- Мы с Ларисой любим друг друга. Давно. Сегодня мы приняли твердое решение пожениться. Сейчас, откроется Сельсовет, мы подадим заявление и попросим расписать нас, как можно скорее.
Справив свадьбу, мы с Ларисой уедем на мою родину. Оказывается, она давно мечтала жить в Эстонии. Если ты, мама, или ты, Люсия захотите переехать к нам, мы с Ларисой будем рады.
Звенящая тишина! И вдруг послышалось тихое, заунывное нытье, переходящее в плач
- Доченька, дитятко мое золотое, на кого ты маманьку свою покидаешь, на старости лет одну оставляешь? Для того ли растила, лелеяла тебя, звездочку мою ненаглядную? На кого я теперь надеяться стану…
Зоя не вытерпела, засмеялась
- Тетя Глаша, чего-то мне помнится, ты совсем недавно говорила, мол, хоть бы избавиться от нее, хоть бы какой, да жених нашелся
- Молчи, коза! Мало ли что в сердцах не скажешь. Теперь вот жалко, вот и реву. Так положено, понятно тебе? Мать я или кто?
- Чего-то я слез твоих не вижу, тетя Глаша. Ладно, если делать все, как положено, Мартин, проси у матери разрешения жениться, а Глафиру проси отдать дочь за тебя!
София еще раздумывала. Сын снова уезжает. Но теперь уже не так страшно, приехал один раз, приедет и другой. Может и хорошо, что женится на Ларисе, вдвоем уедут, все не один. Даже не слыша, о чем просит ее сын, она согласно кивнула.
Продолжение Глава 141