Когда Маша развернулась и пошла прочь с машинного двора, Владимир всё же проследил за ней. Увидев что она свернула на дорогу, идущую к Детскому саду, успокоился. “Понятно, припугнуть решила. Не такой она человек, чтобы топится бежать. Слишком себя любит для этого”, усмехнулся он своим мыслям.
— Что Машка приходила? — спросил Венька, когда Владимир подошёл к своей полуторке.
— Поскандалить захотелось, вот и прибежала.
— Ну и как?
— Успешно, разругались в пух и прах. Сказал ей что больше нам не стоит встречаться.
— Во дела, и она с этим согласилась?
— Нет, пообещала утопиться, но наверное передумала, на работу пошла.
— И что теперь делать собираешься?
— Ничего, буду и жить как считаю нужным. Надеюсь она теперь от меня отстанет.
— Это вряд ли, такие как Машка если цель перед собой поставили, то пойдут к ней напролом. Так что, рано или поздно, но ты на ней женишься.
— Не женюсь, можешь даже не надеяться.
— А вот давай поспорим что женишься.
— Давай, — усмехнулся Володька, — на что спорить будем?
— Давай так, если ты в течение двух лет на ней не женишься, я тебе все деньги, что на книжке накопил, отдам. А если женишься, тогда ты мне свой мотоцикл отдашь, который покупать собрался.
— Лады, я согласен. Только учти, на книжке у тебя побольше будет, чем мой ИЖ-49 стоит.
— Ничего, ради такого, я и на это пойду.
Друзья ударили по рукам и разошлись каждый к своей машине.
Машка всю дорогу до Детского сада, ругала Володьку на чём свет стоит. “ Жениться он на мне передумал. Решил что я для него не подхожу, а это видел, — она соорудила фигуру из трёх пальцев, и покрутила ею в воздухе перед воображаемым лицом Владимира, — женишься как миленький. Иначе я такое устрою, скажу матери что спала с ним, и что всё против мой воли было. Пускай тогда попробует отвертеться, она его в порошок сотрёт. Так что не получится у тебя дорогой Володенька от меня избавиться”. Машка пулей влетела на крыльцо Детского сада, со злости дверью хлопнула так, что в оконных рамах задребезжали стёкла.
— Пыжова, ты чего это тут творишь, — с негодованием окликнула Машу заведующая, Варвара Тимофеевна, выглянув из своего кабинета, — мало того что на работу опоздала, так ещё и двери бьёшь.
— Извините, я не хотела, просто как-то из рук вырвались, не удержала, — попыталась оправдаться Маша, Дмитриеву она побаивалась.
— Ступай быстрее в свою группу, а то Лариониха с твоими сорванцами не справляется. Там девочка эта новенькая, Свиридова, опять проказит.
Машка сузила по рысьи глаза: “Свиридова значит, дочка той самой Нинки, что решила у меня Володьку увести, ну сейчас она у меня получит”, она поспешила в конец коридора, где находилась её группа, и откуда шёл невероятный гвалт. Рывком потянула на себя дверь, и застыла на пороге.
— Вы что здесь творите, сейчас же немедленно замолчали — рявкнула она проходя в комнату.
Ребятишки тут же присмирели, и только Алька продолжала скакать на одной ножке вокруг стола.
— Свиридова, а тебе непонятно, я кому сказала успокойся и сядь на место. Нарожают дебилов, потом приведут их в сад, а ты тут воспитывай всяких недоумков, — распалялась Маша.
Старая нянечка Любовь Илларионовна, которую дети называли баба Люба, только головой покачала на эту её триаду.
— Я не дебилка, не надо меня обзывать, — возразила Аля.
— А я говорю, дебилка, раз слов не понимаешь. И чтобы до тебя мои слова дошли, отправишься сейчас в угол.
— Не пойду, меня дома никогда в угол не ставят.
— А я сказала будешь стоять в углу, — Маша схватила Альку за плечи, и так тряхнула, что завязанный на макушке белый бант отлетел в сторону. Она потащила упирающуюся девочку в спальню, поставила там в угол и закрыла дверь.
— Машка, Машка, разве можно так с детьми, — укоризненно произнесла баба Люба.
— Я вам не Машка, а Мария Савельевна. И запомните, воспитатель здесь я, а не вы. Поэтому мне решать, как и что здесь будет происходить. Если с ними сюсюкаться как вы, они на голову сядут.
— Воспитатель, тебя ещё саму воспитывать нужно. И зачем только Тимофеевна на работу тебя взяла, если ты не знаешь как с детьми обращаться нужно.
— Вот с вами не посоветовалась. И вообще, Илларионовна, шла бы ты на пенсию. Молодым девчатам приходится телятницами да доярками работать, а ты тут чужое место занимаешь.
— Я своё место занимаю, а будешь вести себя как хамка, всё заведующей расскажу. Думаю что за такие выкрутасы по головке она тебя не погладит. Живо вылетишь телят воспитывать. И никто не посмотрит на то что учиться в институт поступила.
Машка не ожидала такой отповеди от тихой и казалось бы безобидной старухи, поэтому сразу прикусила язык.
— Ой Илларионовна, ну что ты правда, я же пошутила. Шуток что ли не понимаешь?
— Таких, не понимаю, — резко ответила старушка, она открыла дверь и позвала, — Аля, иди сюда детка, Мария Савельевна больше не будет ругаться.
Алька вышла из спальни хлюпая носом, и держа в руках соскочивший бант.
— Ну ты чего, не плачь, не надо, — старушка платочком вытерла девочке слёзы, — тебя больше ругать никто не будет, я не позволю. Дети, садитесь быстренько за столы, а я на кухню. Там наш повар, тётя Тася кашу вкусную сварила, сейчас принесу, завтракать будем.
Детвора после слов нянечки оживилась, и стала отодвигать стульчики и рассаживаться за столы. Машка наблюдала за тем как Алька, помогает справиться со стулом Генке Гладышеву, усадила сначала его, а потом села сама. “У выродок, — с ненавистью подумала она, — нужно попросить, Вальку, пускай девчонку к себе в группу заберёт, не могу я смотреть на неё спокойно”.
Прогнозы Фрола оправдались. Вот уже вторую неделю шли непрерывные дожди. Казалось совсем недавно небо было голубое, с редкими белыми облачками, а теперь на нём беспрерывно кружили хмурые, свинцово-серые тучи. Солнце, придавленное их тяжестью, растерялось, и поспешило скрыться за мокрыми боками, совсем не по-летнему угрюмых туч. Ночью лёжа в постели, Нина слушала шелест ливня по черепичной крыше. Ей казалось что она видит, как огромные капли ударяясь о землю разлетаются в перламутровую пыль. “Надо же на дворе середина августа, а дожди льют с такой силой, словно октябрь уже наступил”, размышляла она, рассматривая разноцветные тени на стене.
Дороги совсем развезло, работа в поле прекратилась. Нечего там было делать в такую непролазную грязь. Жизнь в деревне казалось замерла. В один из дней, зайдя к родителям, Нина услышала разговор отца с матерью.
— Вчера кума Надежда приходила, они с Матвеем за грибами в Дубровку ездили, три корзины привезли. Говорят их там после дождей хоть косой коси. И нам бы сходить, да вот спина не отпускает, — говорила Полина Фролу.
— Да грибами на зиму запастись бы не мешало, да только куда ты такая пойдёшь. Сиди уже, как-нибудь и без них обойдёмся.
— Выходной будет, я сама схожу, — сказала Нина родителям входя в комнату.
— Ну куда ты пойдёшь, в лес бабе одной ходить не хорошо. Может Константина с собой позовёшь , — возразила мать.
— Я что, Дубровки не знаю, успокойся, не заблужусь. И Константина в попутчики не надо мне предлагать, сама справлюсь. Так что пап, приготовь мне корзинку побольше, в воскресенье пойду, — решила Нина.