Вода клокотала, снося на своем пути летние постройки, нагло открывая незапертые двери и хозяйничая в чужих домах. Прорвало плотину, и мутные потоки зацепили окраину села. Со всех сторон бежали люди, помочь, спасти, вытащить из затопленных домов стариков.
Магазин в селе, это место планерок беззубых местных красавиц. Давно вырастившие детей и внуков, бабульки успели собрать урожай правнуков. И, как водится, наслушаться, что хилым городским детишкам позарез нужен чистый деревенский воздух, натур продукты и их, бабушкина, любовь. И, как итог, маленький детский садик с одной воспитательницей и нянечкой, был полон разновозрастной мелюзги. Двенадцать человек, это немало для богом забытого села.
— Васильевна, видела, твои опять Степку привезли? Совсем не справляются с сорванцом? Придется Жучку с цепи спустить, честное слово. Иначе опять все грядки с дружками вытопчут.
— И не говори, Михайловна! Мой правнук, но проблем от него хоть отбавляй. Прошлый раз кошку в кувшин засунул, а вытащить не смог. Пришлось разбивать посудину. И в кого пошел, непонятно. Одна маета с ним.
— Смотрите, бабы! Кузьмич кренделя выписывает, набубенелся с утра пораньше. Боюсь я его. Глаза буравчиком, смотрит из-под бровей до самых косточек, насквозь. Страшно становится. Говорят, он к нам из самой зоны приехал. Уголовник, прости меня, господи!
— Согласна! Даже с мужиками ни с кем не водится. Ходит как сыч один.
В магазине Светка продавщица даже лавку поставила. Чтобы бабам удобнее было отдыхать и сплетничать. Да и самой веселее день проходит. А то от скуки можно мух считать.
Дом Кузьмича стоял последним в селе перед низиной, заливными полями. Двор огорожен странным забором в виде клина. С улицы ровный, низкий, можно сказать, красивый. Штакетник покрашен зеленой краской. Боковые стороны за домом сходились все уже и уже. Пока не состыковывались в узком проходе без калитки. Старик через этот проем ходил на речку рыбачить и в лес. И сено таскал с полей чужое, бесстыдник. Сам не косил, стар уже, да и одной козе, много ли надо? С десяток кур, драчливый петух, коза Милка, вот и все его хозяйство.
— Кузьмич, а ты чего лицо намарафетил, а зад голым оставил?
Продавщица Светка решила пошутить. Бессмертная, что ли? Зыркнул так, что вмиг в магазине спряталась и ключ на два оборота провернула. Все дело в том, что боковые стороны забора старик слепил из разного хлама. Из железных сеток старых кроватей, спинок разбитых шкафов, шин от комбайна, обтянутых сеткой рабицей, непонятного металлолома натыкал немеряно. Танк не пройдет! Человек и подавно. А с улицы образцовый двор, как у примерного хозяина. Напротив него расположилась хата бывшего депутата какого-то там созыва. Проворовался, дом конфисковали, отдали под детский садик. Смотрит Кузьмич на бегающую на детской площадке детвору и не поймешь, с добром или со злостью. Лицо такое недовольное, брови насупленные вечно. Поймал он раз Степку у забора. Сманивал Ваньку, шестилетнего пацаненка, сбежать из садика, в войнушку поиграть не с кем. Поднял за шиворот, посмотрел в глаза и расплылось пятно на штанах у внука Васильевны. Напрудил от страха.
Все село на уши встало! Вой, вернее, сигнал директорской машины проникал в самые дальние уголки мозга. Прорвало плотину! Спасайся, кто может! Слава богу, что большая часть села стоит на возвышенности. Но десяток домов, в том числе участок Кузьмича и детский сад попали под раздачу. Директор не успевал всех предупредить. И не нашел ничего лучшего, как поднять тревогу, давя на сигнал своего автомобиля.
— Люди, скорее, помогите! Там, в крайнем доме, Никитична парализована. И в садик, в садик бегите! Детишек спасайте!
Остановил пробегавшего мимо подростка:
— Стой! Иди сюда! Дави на сигнал!
А сам рванул с мужиками к бывшему дому депутата. Но было уже поздно! Грязный поток распахнул настежь окна и двери. И вымыл на улицу всех и все подряд! Столы маленькие пластиковые со стульчиками, горшки, игрушки, Веру Ивановну с обезумевшими глазами. Как назло она сейчас была в садике одна с 8-ю ребятишками мал мала меньше. Нянечка ушла домой кормить свою дочь грудью. Той всего годик был, оставляла на мужа, а сама подрабатывала в детском садике. Вера Ивановна сгребла в охапку малышню, сколько руки смогли ухватить. Еще двое уцепились за нее мертвой хваткой, а троих понесло потоком, они падали, пытались встать, но где там! Хорошо, что глубина потока не накрывала их с головой, но это пока, вода все прибывала. Забор детского дома и двора Кузьмича сложились мгновенно. Совсем плохо были закопаны столбы. Открылось большое пространство, по которому плыло все, что было унесено грязной водой.
Кузьмич выходил из сарая, когда бурная муть, невесть откуда взявшаяся, потащила его по двору. Раскинул руки, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, но тщетно. Ни деревца тебе, ни строения какого. Только старая лодка, которую он вчера перевернул, приготовившись проконопатить заново. Ее смыло, потащило к узкому проходу в заборе, перекрыло ею выход в поля. Кузьмич больно стукнулся боком о край лодки. От страха быстро перевернул плавсредство и залез в него! Откуда только прыть взялась в ревматическом теле? Выл сигнал директорской машины, кричали люди, что случилось, всемирный потоп? Кузьмич вмиг протрезвел!
В потоке воды, несущейся к нему, старик увидел барахтающихся детей! Оцепенел на миг, потом шагнул из лодки, погружаясь в противную муть. Схватил одного малыша, потом второго. А третий где? Удивленно смотрел, как чья-то белобрысая голова приближается к мальчонке наперерез. Кто может плыть там, где воды по пояс? Степка! Схватил ребенка и держит его голову на поверхности. Их несет обоих на Кузьмича. Успел старик засунуть два грязных комка в лодку, повернулся и принял в объятья Степку и маленького мальчишку. А вот силы запихать в лодку уже не было.
— Держись, Кузьмич!
Директор был совсем близко. Подхватил ребенка, улыбнулся Степке:
— Ну, ты даешь, герой!
Они все залезли в лодку, которая хоть и застряла в узком проходе насмерть, но предательски наполнялась водой. На помощь спешили мужики, которые до этого вытаскивали Веру Ивановну с малышами в безопасное место.
— Смотрите, смотрите, идет!
Бабы встали в магазине по обе стороны прохода. Прямо как почетный караул. Открылась дверь. Кузьмич в новой рубашке, щеки чисто выбриты, без бороды, даже кажется брови слегка подстрижены, шагнул в помещение. Да ты ли это? А вы как думали? Негоже местному герою ходить оборванцем, голью перекатной. Все должно быть чин чинарем!
Прошел с гордо поднятой головой, неужели за бутылкой?
— Дай мне конфет полкило. Да не этих! Хороших давай, шоколадных! Крестников угощать буду!
Это он так малышей, вытащенных из потока, теперь называет. Носит им в детский сад угощение. А Степка так вообще прописался во дворе Кузьмича. Вдвоем забор чинили, обломки разные собирали и о чем-то все говорили и говорили. Надо же, подружились стар и млад.
— Кузьмич, я тут подумала, если тебе помощь какая женская нужна, обращайся. Помогу с удовольствием!
Михайловна посмотрела на Васильевну возмущенно:
— А что сразу ты? Я тоже помочь могу! Твой Степка, итак, там днями пропадает. Оккупировали прям мужика!
Светка продавщица смеется:
— А вы по очереди к Кузьмичу ходите!
И тут… Вот же бабы неугомонные! Довели человека… Засмущался вдруг герой, застеснялся. Обвел всех взглядом беспомощно, и совсем глазами не страшными. Скорее даже… приятными, добрыми, ласковыми. Уютными, что ли? Бабы переглянулись и потянулись поближе к теплу. Будто невзначай приближаться начали. — Ой, беги, мужик, от греха подальше! Стой, конфеты забыл!
Спешил Кузьмич домой, бабы, они ведь пострашнее потопа будут. Да и Степка давно ждет, дел невпроворот. Некогда ему тут разговоры разговаривать. Шел и улыбался:
— Хорошая все-таки эта штука, жизнь!
Пожалуйста, не молчите. Оставьте любую вашу реакцию, хоть смайлик. Только так я смогу понять, понравилась вам эта истории или нет. Писать новую, или нет?
ДРУГИЕ МОИ ИСТОРИИ с продолжением, КОТОРЫЕ ТРОНУТ ВАШУ ДУШУ: