Роман «Звёздочка моя» глава 5 «Несовершеннолетняя» часть 3
На следующий день в обеденный перерыв Татьяна Ширяева прибежала домой, и ещё не переступив порога, сразу закричала:
— Ленка! Пришла анкета!
— Серьёзно, мам?! — переспросила дочь, не веря своим ушам.
— Конечно, серьёзно! — запыхаясь подтвердила Татьяна. — Стала бы я бежать в такую даль, чтобы пошутить.
— Спасибо! — растерянно воскликнула Лена не зная, как и благодарить мать.
— Спасибом не отделаешься, — тут же предупредила её она. — Ступай сейчас же в отдел кадров, а потом шуруй в поликлинику медкомиссию проходить.
— Хорошо, мам! — обрадовалась дочь, надеясь, что, мать прекратит её попрекать за то, что она сидит у неё на шее.
— Ты что рот-то разинула? Бегом тебе говорю в отдел кадров!
— Сейчас, мам. Я быстро переоденусь и пойду, — дочь сломя голову рванула в комнату, в спешке, чуть-чуть не наступив коту на хвост. Лена открыла шифоньер, дверца ворчливо проскрипела. Она взяла терракотовую водолазку с пояском и тёмно-серую юбку в чёрно-рыжую клетку с разрезами по бокам, сшитую своими руками.
— Ты долго будешь мне нервы мотать? Говорю же тебе, шевелись побыстрее!
— Итак шевелюсь, уже юбку надела, осталось водолазку, и я почти готова. — отозвалась Лена из комнаты.
— Пошевеливайся! — поторопила её Татьяна, зайдя в босоножках на кухню. Схватив ложку, она зачерпнула ею ещё тёплую жареную картошку со сковородки, а потом отправила её в рот. — Копается, как не пойми кто, — с набитым ртом пробурчала мать.
— Да иду-иду, — откликнулась дочь, завязывая дрожащими руками скрученный из пряжи поясок с кисточками на конце. — Сейчас только пятки быстренько сполосну.
— Ты меня нарочно решила измором взять? Какие ещё пятки? Когда в отдел кадров надо бежать!
— Мама, я уже немаленькая, — заходя в ванную сказала дочь.
— Да ты хуже маленькой! Другая бы уже сто раз оделась, а тебя не дождёшься. Господи-и, — продолжая уплетать картошку, стенала Татьяна, — вразуми хоть ты её! Совсем ведь сил моих не осталось. Это какое же надо с ней терпение иметь, чтобы заставить её сходить в отдел кадров. Кручусь как белка в колесе, а ей хоть бы что. Оно и понятно: привыкла она на моей шее сидеть, теперь её на работу-то попробуй, отправь. Вот наказание-то на мою головушку.
Лена быстро помыла ноги, обтёрла их стареньким полотенцем, выскочила как ошпаренная из ванной, схватила расчёску, поправила волосы, а потом надела босоножки и накинула на себя тёмно-синий джинсовый плащ с капюшоном.
— Я готова, мам! — застёгивая пуговицы на плаще сообщила дочь.
— А паспорт взяла?
— Взяла, — ответила Лена, повесив тёмно-коричневую сумочку на плечо.
— Врёшь поди?
— Он у меня в сумочке лежит.
— Проверь! Сейчас же, — скомандовала Татьяна, выходя из кухни.
Дочь сняла сумочку с плеча и открыв её, засунула руку в кармашек, нащупав паспорт, доложила:
— Взяла, мам! Пошли.
— А ручку взяла?
— Взяла.
— Проверь!
— Хорошо, — дочь достала авторучку из сумки и показала матери.
— Она у тебя хоть пишет? А то придёшь, а писать нечем.
— Пишет. Я проверяла прежде, чем в сумочку положить.
— Проверь ещё, — Татьяна подкрасила губы ярко-красной помадой.
Спорить с матерью было себе дороже. Пришлось Лене черкнуть ручкой на свежей газете, лежащей на трюмо, чтобы мать убедилась своими глазами, и они наконец-то вышли из дома.
— Ну знать-то и года не прошло, — спускаясь по ступенькам в подъезде посетовала мать. — И как только ты на работу будешь ходить? Ума не приложу. Опаздывать же нельзя, тринадцатой и четырнадцатой сразу лишат.
— Как ты ходишь, так же и я буду.
— Ты меня с собой-то не сравнивай! Я за свою жизнь ещё ни разу на работу не опоздала.
— Я тоже, — выходя из подъезда сказала дочь.
— Так ты ещё и не раба́тывала толком, а уже гонора хоть отбавляй. Я уже сто раз покаялась, что тебе место на заводе охлопота́ла*. Вот побегала бы сама в отдел-то кадров, а я бы на тебя посмотрела.
— Мама, успокойся, пожалуйста.
— И это ты мне говоришь?
— Тебе.
— Сначала довела меня до белого каления, а теперь что ты: успокоиться просишь. А я не могу! — кричала Татьяна, глядя на дочь, держа её под руку. — Не могу, ты это понимаешь или нет? У меня внутри всё кипит и бурлит.
— Понимаю. У меня тоже всё кипит и бурлит.
— Ну, Ленка, так мы с тобой глаза друг другу повыцарапываем, если ты свой несносный характер не исправишь. Как же ты в коллективе-то собралась трудиться? Начальнику надо подчиняться, его заместителям тоже, а ещё и мастеру, технологу цеха, бригадирам и даже диспетчеру.
Лена шла и молчала. Мать продолжала ей читать нравоучения:
— Смотри меня не позорь! А то, как бы мне краснеть из-за тебя не пришлось. Ты меня слышишь или нет?
— Слышу.
— А почему тогда не реагируешь?
— Реагирую.
— Ну кто так реагирует? Я иду распинаюсь перед тобой, а ты голову задрала и идёшь. Ты что молчишь? Язык, что ли, проглотила?
— Я тебя слушаю, мама, — дочь посмотрела на мать и ей бросился в глаза засаленный воротник на её польском цвета хаки плаще. — Плащ бы твой надо постирать.
— Ага, прямо исслушалась вся. Ну, Ленка, — Татьяна, сокрушаясь покачала головой. — Я её уму разуму учу, а она мне про плащ трындычи́т.
— Воротник сильно грязный у тебя, мам. Надо бы постирать.
— Да уж давно надо, да руки всё не доходят. Я тут другой плащик себе приглядела, у нас на работе одна продавать собралась, — мечтая о покупке, оживилась мать. — В случае чего, я с ней договорюсь и частями постепенно за него рассчитаюсь, а этот тебе отдам, будешь моде́ть**.
— У меня же есть плащ!
— Так ты уж в нём с восьмого класса ходишь. Люди же осудят, скажут, что мать тебе обнов не берёт. А мой-то плащ почти новый, ещё даже ни разу нестиранный.
— Твой плащ мне большой.
— Ничего, отъешься и в самый раз будет. Работать-то пойдёшь и аппетит сразу появится. Сколько можно своими костями-то трясти? Будешь теперь каждый день комплексный обед за шестьдесят копеек трескать за обе щёки. Это тебе не школа, а завод!
— Мама, не обижайся, но мне не нужен твой плащ: носить я его не буду.
— Вот и всё, стараешься для неё, стараешься, а она вот как с родной-то матерь разговаривает… — с обидой высказала дочке Татьяна. — Вот не будет меня, тогда попомнишь, как ты мне за доброту мою и заботу нервы мотала.
Дочь чувствовала, что надо сказать:
— Я люблю тебя, мама! Ты только успокойся, пожалуйста, — но язык её не слушался, он словно онемел.
Пояснение:
охлопота́ла* — добиться чего-либо хлопотами
моде́ть** — модничать
Не теряйте меня, если что — я тут , продолжение романа, в первую очередь я теперь буду публиковать именно там, а потом уже тут.
© 11.12.2023 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение романа "Звёздочка моя" ↓
Предыдущая часть ↓
Начало романа ↓