— А ведь я, ребятки, как-то с самим Рихардом разговаривал…
Седой сержант, сидевший у самого костра, пошевелил стальным протезом угольки, выбрал головёшку и прикурил ей корявую самокрутку.
Выпустил вонючий дым в низкое серое небо, лукаво усмехнулся и глянул с отеческим прищуром на нас, безусых пятнадцатилетних новобранцев, пораскрывавших от восторга рты. Один Студент, самый старший юнармеец, скривился и зло сказал:— А о чем с ним разговаривать-то, с капиталистом этим лысым? Неужто рассказывал, как на бедных лицедеях копеечку зарабатывал?
Старик отмахнулся, — Да не с тем, ты про Иоську баешь, тот однофамилец нашего, ты меня не путай! Я про Того Самого говорю, вот ты недотёпа!
Студент замолк на полуслове и прикрыл рот рукой.
— Неужто с самим Рихардом, человеком-легендой, дед Митяй? Говорят, он в одиночку три полка нацистов уничтожил? — недоверчиво спросил рябой Доржо Цэрэн, чистокровный русич откуда-то из-под Тывы. Проглотил залетевшую было в рот муху, облизнулся и снова уставился на старого сержанта.
Тот неторопливо затянулся и исподлобья взглянул на Доржо. Сплюнул в костёр, подбросил дровишек и ответил, как отрезал: — Это всё пропаганда вражеская. Врут, конечно, что всего три. Не меньше пяти полков там было. Вот тех, кто говорит, что три полка всего было — тех, братцы, и нужно расстреливать на месте. Такие трепачи больше всего вредят. Подрывают наш боевой дух. Дискало… креди… дезинфи…
— Дискредитируют, — поправив очки, подсказал Студент.
— Во-во, дискередируют, значит, наши вооружённые силы и лично товарища Самого!
— Дед Митяй, так расскажи про товарища Рихарда-то, как он выглядел, правда, что роста он огромного? А за что Музыкантом его прозвали? А верно ли, что от его взгляда враги замертво падают, а ежели на своего глянет, дак тогда ноги сами в атаку несут? Даже безногих? — перебивая друг друга, восторженно загалдели мы.
Дед Митяй приосанился, оперся поудобнее на протез, свернул новую козью ножку из подсохшего мха и важно оглядел нас, сидевших перед ним огольцов.
— Ну, слушайте, да не перебивайте.
Дело, значится, было так. Давно было это, году этак в… не, не вспомню. Отбивали мы тогда от вражеских атак город Средний Новгород, это там, за Уралом, к Московскому каганату ближе, на земле Старой Матушки-России. И такие тяжелые бои были, так враг напирал, что отступать начали мы. Не сдюжили.
И вот сидим мы с отделением вот так же, у костра, настроение у всех никакое, хоть ложись да помирай. Тишина, аж слышно, как выпь кричит на болотах. И вот раздаётся неподалеку шаг мерный, негромкий, вроде и тревожный, но какой-то успокаивающий, что ли. Замерли мы тогда, значится, и подходит к нашему костру Он…
Сержант замолчал и пыхнул самокруткой. В наступившей тишине на головешку костра капнула слюна с приоткрытого рта Доржо, зашипела, брызнув искрами. На тувинца зашикали.
Дед Митяй промочил горло глотком грибной самогонки и продолжил.
— Невысокого росточка, какой-то даже тощенький. Лядащий. Но, братцы, как только он поднял на нас глаза, вот тут-то каждого и проняло. Силища такая была в его тёплом, мягком взгляде, что коленки сами у нас распрямились и все встали в едином порыве. Готовы были рвануть с места, сквозь пули пробежать и врага зубами грызть, такой взгляд у него, у легенды нашей. Но вместе с тем ласковый, отеческий…
Поднял руку он тогда, наш порыв успокаивая и молвил, чуть картавя: — Отдыхайте, бойцы, пока. Заслужили вы отдых делами ратными. Завтра продолжим громить врага, а для этого вам силы понадобятся.
Потом посмотрел на ординарца своего и кивнул ему, давай, мол. Тот свистнул и из темноты товарищу Рихарду притащили пойманных связанных врагов. Одна баба среди них была, помню, все причитала — что ж такое, сынки, я ж простая баба, я ж не солдат! Зубы товарищу Рихарду заговаривала, ведьма, поняли? Но он всё видит, его на мякине не проведешь. Улыбнулся понимающе он, вынул нож простой, солдатский, да и перехватил всем им горло. И ведьме этой, и сыновьям еённым, и ихним выродкам. Сам, не поручив никому, не погнушался. Причем не гордился этим, не рисовался, нет, он просто делал свою работу. Такой он скромный, наш товарищ Рихард.
Старый сержант помолчал, поболтал остатки самогона во фляжке и выплеснул их в рот. Утёршись рукавом видавшего виды ватника, продолжил.
— И как только казнил врагов, не ушёл тут же по делам своим важным, нет. Еще нашёл время побеседовать с каждым, подбодрить. Вот не спрашивайте, ребятки, о чём со мной беседовал, не вспомню. Пелена какая-то перед глазами, только сердце щемит, как вспоминаю.
Напоследок раздал он лично каждому по пригоршне камней для пращи и напутствовал, мол, чтоб каждый камень голову вражины нашел! Не расходуйте боезапас зря, времена нонче тяжёлые, каждый камень на счету! Такой он, наш Рихард, последним с солдатами делился.Вот и все, щеглы, больше ни убавить, ни прибавить.
Мы молчали. Доржо часто моргал, по его щеке медленно текла скупая слезинка, Студент ковырял грязным пальцем в носу, думая о своем.
— Дед Митяй, а верно говорят, что Рихард к любому костру вот так запросто выйти может? — с надеждой поинтересовался Карась, самый наш молодой боец.
— Может, а чего ж. Жди его всегда. Но не забывай завет его главный — бей врага нещадно, не жалея самого себя. Будь предан Родине и лично Самому. Вот тогда Рихард и появится.
Все, ребятки, давайте спать. Завтра тяжелый день. Надо остановить врага, не пустить его за Иртыш.
С этими словами сержант завернулся в скатку, устроился поудобнее и вскоре захрапел.
Мы все молчали, любуясь бескрайним сибирским небом.
Светало.
Автор: Машрум
Источник: https://litclubbs.ru/articles/46480-krasavin-lug.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: