Нина в мыслях на чём свет стоит, ругала настырного парня, что всё время попадался ей на пути. “Он что, специально что ли меня преследует? Вот зачем спрашивается в такое время припёрся к мосткам, что он там забыл? Один раз чуть под колёса его драндулета не угодила. Второй раз из-за этого недоросля в речке искупалась. Прополоскала называется бельё, теперь самой сушиться придётся, хоть на верёвку себя вешай.” Подходя к дому, она не заметила как от соседской калитки, нетвёрдым шагом, к ней направилась Лиза Емелина.
— Здорова соседка, куда торопишься? — услышала рядом с собой Нина. Она подняла глаза и увидела ухмыляющееся лицо Емелиной.
— Бельё на речку полоскать ходила. Лиз,отойди в сторону, вот не до тебя мне сейчас.
— Ты что, вместе с тазом белья что ли в речке плавала? С тебя вода ручьями бежит и весь подол в тине.
— Тебе какое дело, где я плавала. Уйди говорю, дай пройти.
— Ох-ох-ох, какие мы гордые, с соседкой разговаривать не желаем.
— А о чём нам говорить, о том как вы на пару со своим Федькой моего Гришу угробили. Тогда давай, расскажи, как сбежала, а его умирать оставила.
— Никуда я не убегала, откуда мне было знать, что у этого придурка на уме. Гришка твой тоже гусь хороший, зачем он Фёдору моему угрожать стал.
Нина внимательно посмотрела на Емелину и усмехнулась.
— Да ты опять пьяная, поэтому и несёшь всякую околесицу.
— А это моё дело, хочу пью, хочу гуляю, я женщина свободная, никто мне не указ, — Лизка вдруг схватила Нину за руку и заголосила, размазывая по лицу пьяные слёзы, — тебе хорошо, у тебя мать с отцом есть, они тебя в обиду не дают. Вон живёшь ни о чём не тужишь, и с хозяйством управиться помогут и деньжат подкинут. Говорят муженька уже для тебя приглядели, инженера нового у себя поселили. Так что не долго ты по Гришке своём тосковала. А я одна как перст на всём свете, маюсь, не знаю куда голову приклонить. Был муж, и тот в тюрягу загремел, как тут с горя не запьёшь.
— Вот значит как, ты мне завидуешь. Завидуешь тому что я в двадцать три года, одна в холодной постели сплю. Завидуешь тому, что дочка моя без отца растёт, она его толком даже и не запомнила. А теперь ещё и сплетни про меня сочинять надумала. Уйди прочь, и не попадайся мне больше на глаза.
— А то что, прибьёшь меня, как мой Федька твоего Гришку?
— Была нужда, сама от пьянки скопытишься в какой-нибудь канаве придорожной.
Нина постаралась отойти от Елизаветы, но та держала её за руку и не отпускала.
— А ты знаешь, отчего я на самом деле пью?
— Не знаю, и знать не хочу.
— Мне Гришка твой, каждую ночь чудится. Придёт ночью, станет у порога, смотрит на меня и молчит, а из спины ножик торчит. Вот от этого страха я и напиваюсь,чтобы его не видеть.
— Это совесть твоя тебя мучает, а ты её водкой залить пытаешься. Не будет вам с Федькой покоя. Ни на этом, ни на том свете. Невинного человека погубили, вот теперь и расплачивайтесь.
Нина наконец выдернула руку из цепких пальцев Емелиной, и толкнула калитку своего дома.
Управившись с бельём, в огород уже не пошла. Посидела до темноты на крылечке, потом ополоснулась в баньке нагретой водой, что осталась после стирки. Перекусила на скорую руку на летней кухне чашкой молока с куском пшеничного хлеба, ушла в дом и легла в постель. Думала быстро уснёт, но ничего не выходило. Она ворочалась, вставала, снова ложилась, но сон бежал от неё. Наконец не выдержав, поднялась с постели и подошла к трюмо. Отбросила в сторону ночную сорочку, оголив белоснежное тело. Заколола на затылке распустившуюся косу, и оглядела себя. Стройные ноги, чуть полноватые бёдра, плоский живот, где от любви может зародиться новая жизнь, грудь, которая может выкормить ещё не одного ребёнка. Но это вряд ли теперь случиться. Она год за годом будет ложиться в постель одна, никогда сильные мужские руки больше не обнимут, не прижмут к груди. Никто не скажет, родная моя, любимая, я так по тебе соскучился. От желания,захлестнувшего её, Нина взвыла как раненая волчица, бросилась ничком на кровать и зашлась в рыданиях. Когда проснулась, в оконное стекло уже светил солнечный луч пробравшийся через густую крону черёмухи росшей под окном. “Я что, всю ночь голой проспала, что ли? Ох Гриша, как же мне без тебя тяжело. Если бы не Алька, то наверное и жить больше не стала. Только ради неё и терплю эту муку”. Она встала,оделась и пошла управляться по хозяйству. Днём на работе была молчаливая и задумчивая.
— Нин, ты чего это сегодня как воды в рот набрала, — поинтересовалась Лида Петрова.
— Да так, нездоровится что-то, голова болит.
— Мужика тебе нужно, сразу всю хворь как рукой снимет, — посоветовала Феня.
— А тебе откуда это знать, сама без мужика живёшь — не утерпела и съязвила Лидка.
— Так я овдовела, когда мне пятьдесят пять стукнуло, а она девчушка молоденькая. Организм своего требует, вот и болячки разные от этого приключаются.
— Нин, а как там постоялец твоих родителей, доволен квартирой или нет, — продолжила расспрашивать Петрова.
— Откуда мне знать, живёт, значит наверно нравится.
— Ой, прямо так и не поинтересовалась ни разу?
— А зачем мне это, живёт себе человек, и пускай живёт, моё дело сторона.
— Ну да, так я тебе и поверила. Я думаю тётка Поля знала, для чего его на квартиру взяла.
— Ну и для чего по твоему?
— Для того чтобы женить на тебе. Что, скажешь что это не так?
— Ничего я говорить не стану. Думайте что хотите, вы и так гляжу меня тут уже за него замуж выдали. Так что развлекайтесь дальше.
— Лидка, поменьше языком мели. Ты замеры на третьем поле сделала, там травы на сено косить начали, — прикрикнула на Петрову, Людмила Александровна.
— Нет ещё, сегодня сделаю.
— Вот то-то и оно, работать не спешишь, а языком молоть горазда. Взяла сажень, руки в ноги и бегом на поле.
Лида встала из-за стола, подхватила свою сумочку, собралась было уже уходить, но бросила взгляд на окно и воскликнула.
— А что это там у нас происходит?
— Где, — сразу же переспросила Феня.
— Да вон во дворе перед правлением. Машка Пыжова на Одинцова прямо повисла, только поглядите как облизывает.
Женщины встали со своих мест и выглянули в окно. Около кабины полуторки стоял Володька Одинцов, а рядом с ним Маша Пыжова. Она что-то говорила парню, гладила по щеке и всё пыталась поцеловать в губы.
— Так это Одинцов меня чуть не задавил, а потом за это ещё и облаял?— удивилась Нина, — никогда бы не подумала что в такой хорошей семье, сын таким грубияном окажется.
— Да, это Володька, а ты что не узнала его что-ли, — удивилась Лида.
— Он младше меня, если честно, я его плохо знала, потому и не помню.
— Да ладно, младше, на сколько он там младше, года на три, не больше.
— В то время этого было достаточно, чтобы внимания не обращать.
— Ой гляньте, она чуть из платья не выпрыгивает, а он рожу в сторону воротит. Чует моё сердце, не бывать ей за Володькой замужем. Он в Климовку уже себе дорожку проторил, частенько у Любки бывает.
— Тебе откуда это известно, — спросила Окунева.
— Подруга у меня там живёт, она и рассказала.
— Ладно, хватит в окно пялится, забирай своего Одинцова и на поле, чтобы к обеду замеры были у меня на столе, — прикрикнула Людмила Александровна.
Петрову как ветром сдуло, в коридоре раздался дробный стук её каблучков. Выйдя на крыльцо, Лидка крикнула.
— Вовка, хватит миловаться, в поле поехали. А ты Машка к малышне своей беги, они сопли наверное уже распустили пока ты тут Володьку облизывала.