Если в твоей жизни нет настоящей, страстной любви, нет счастья, значит, в ней нет вообще ничего... Как жаль, что я далеко не сразу это поняла...
Всю дорогу Алешка ныл, что его укачивает в автобусе. Я хотела прикрикнуть на него, но вовремя одернула себя. Во-первых, сыну сейчас тоже несладко, а во-вторых, он действительно не привык к автобусу – с самого рождения его возили в легковых авто.
Теперь о машине придется забыть. И о лицее, где учеба стоит кругленькую сумму в месяц, и о пятикомнатной квартире в элитной высотке...
– Вставай, приехали, – сказала я, берясь за ручку дорожной сумки. В ней было все наше с Лешкой имущество, а ведь недавно я на отдых брала с собой вдвое больше барахла. Только таскать его самой не приходилось...
Да что теперь вспоминать! Лешка переживает, что все так получилось, а я даже рада, что замкнутый круг наконец разорван. Вернее, испытываю чувство облегчения. Оно появилось в тот самый день, когда суд приговорил моего мужа к семи годам лишения свободы...
Если быть честной, я догадывалась, что муж берет взятки. Ведь изначально было ясно, что на его чиновничью зарплату невозможно приобрести все то, что мы имели. И потеряли.
Статья, по которой осудили Антона, предусматривала не только лишение свободы, но и конфискацию имущества.
Тогда-то и выяснилось, что мне ничего не принадлежит. Драгоценности муж не покупал, и после конфискации остались только личные вещи.
– Пришли... – сказала я, останавливаясь у покосившегося штакетника.
– Мы здесь будем жить? – в голосе сына слышалась растерянность.
– А у тебя есть другие варианты?
Лешка по молодости лет и по причине недавней «мажорности» еще не понимает, как здорово, что у нас есть домик в пригороде, доставшийся мне в наследство от бабушки. По правде говоря, не продала его лишь потому, что забыла о его существовании. А после суда вспомнила и обрадовалась: у нас будет крыша над головой!
Открыла дверь и ощутила запах запустения. Так пахнет в домах, где долго никто не жил.
Ничего, устроим с Лешкой генеральную уборку.
– Ну, что скажешь? – спросила сына, освещая фонариком «залу».
– Отстой.
Я не стала обижаться на него за столь нелестную оценку, ведь Лешке никогда не доводилось жить в таких условиях, а мне...
В этом старом доме прошла лучшая часть моего детства. Все каникулы – и летние, и зимние – я проводила у бабушки. И была счастлива здесь. Надеюсь, эти воспоминания помогут смириться с потерей. Собственно, а что я потеряла? Ведь никакие материальные блага не могут компенсировать отсутствие счастья. Жаль, что в восемнадцать лет, когда выходила замуж за тридцатипятилетнего Антона, я еще не понимала этой простой истины. Жизнь – хороший учитель.
Вскоре стало ясно, что не люблю мужа. Почему не ушла от него? Из-за Лешки. Считала, что у ребенка должен быть отец.
Отец... Одно название! Единственная заслуга Антона в том, что давал деньги на Лешкино обучение и развлечения. А что касается всего остального...
За тринадцать лет он ни разу никуда с сыном не сходил, не поиграл с ним. Сунет деньги на карманные расходы – и все воспитание.
Леша щелкнул выключателем. Удивительно, но покрытая толстым слоем пыли лампочка под потолком зажглась. Ее слабенького света хватило, чтобы я увидела, что щеки сына мокрые от слез. Подошла, обняла его, прижала к себе:
– Сердишься на меня?
– При чем тут ты! – буркнул он, потом нехотя пояснил: – Я отца ненавижу! Ему было плевать и на меня, и на тебя. Я не дурак, все понимаю. Папа никогда тебя не любил, а ты не уходила от него из-за меня...
Теперь настал мой черед вытирать мокрые щеки. Хорошо, что Лешка знает не все. Например, как меня обзывала мать Антона, когда я сказала, что не буду ждать мужа из тюрьмы. Еще сын не знает, что его отец все-таки подстраховался и оформил на любовницу «Сааб» и загородный дом. Вот так...
– Не плачь, – Леша погладил меня по плечу: – Лучше давай осваиваться!
За полчаса сын облазил дом снизу доверху, заглянул в каждый угол и наконец подвел итог своим исследованиям:
– А знаешь, здесь не так уж плохо. Можно я займу комнату наверху?
– Конечно. А я – дальнюю на первом этаже. А в этой будет гостиная. И первой нашей покупкой будет телевизор!
– Смотри, что я нашел! – Лешка положил передо мной пачку фотографий.
– Вот уж не думала, что они сохранились! – обрадовалась я. – Узнаешь?
– Ты? – недоверчиво спросил сын.
– Я. А это мои друзья – близнецы Сашка и Пашка Морозовы. Они учили меня ловить раков и строить шалаши. В их старшего брата Юру я в детстве была влюблена. А он не обращал на меня внимания, считая малявкой.
– А что с ним потом случилось?
– Со мной случилось, – я вздохнула. – После школы выскочила замуж...
Громко стукнула входная дверь, и нас ослепил свет мощного фонаря.
– Кто здесь? – послышался грозный окрик. Лешка вздрогнул, но вспомнил, что он мужчина, и спросил:
– А вы кто? Что вам нужно?
– Юра?! Женя?! – воскликнули мы одновременно. – А я вас за грабителей принял, – сказал бывший бабушкин сосед, повзрослевший на пятнадцать лет.
– А мы – вас, – встрял в разговор Лешка и добавил: – А вы Юра, в которого мама когда-то была влюблена?
Я шикнула на сына и покраснела.
– Давно приехали? Надолго? – торопливо спросил Юра, чтобы прервать неловкую паузу.
– Примерно час назад, – снова опередил меня Лешка.
– Надолго. Сейчас с мамой начнем завалы разгребать.
– Я помогу, – улыбнулся Юра.
..С тех пор прошло больше года. Я нашла работу, Лешка пошел в местную школу. Сначала конфликтовал с одноклассниками, но когда перестал «расставлять пальцы веером», сразу обзавелся друзьями. А недавно сказал:
– Мам, ну чего вы с дядей Юрой шифруетесь? Мне уже четырнадцать, я все понимаю. Поженились бы и жили как нормальные люди, а то бегаете друг к другу тайком как... Как маленькие!
Мы с Юрой так и сделали...