Начало: https://dzen.ru/media/karinasvetlaya/babania-656e2d29c8f76273cc43fa8c
Когда я слушала рассказы бабушки о её учёбе, диву давалась её упёртости и целеустремлённости.
Нюрка не знала, сколько времени зябли они на дороге. Ей казалось, что целую вечность. Там их и подобрала соседская телега. Кто-то предупредил соседей о готовящемся погроме. С ночи они уехали и стояли в лесу, пережидая. Но, увидев, во что вылилась акция, решили, что безопаснее будет добраться к родственникам в Малоярославец. Уже сидя в повозке, Фёкла все никак не могла отойти от шока, намертво вцепившись в концы шали. Муж насильно опустил её руки. Шаль распахнулась, и на устланный сеном пол выпала икона. Святитель Николай спокойно и сочувственно молчаливо смотрел на изумлённых переселенцев. Уж как Фёкла умудрилась во всеобщем хаосе вынести эту икону, так никто никогда и не узнал. Только Фёкла до конца своих дней была убеждена, что молитва да святое заступничество спасли её семью от лютой смерти.
Ехать решили, ни много, ни мало, а поближе к Москве, к дальним родственникам. Преследовать их, разоренных и обездоленных, похоже, никто не пытался, а в Москве было проще и работу найти, и документы восстановить. Нюрка смутно помнила дорогу. Оцепенев от пережитого кошмара, она послушно садилась в очередную подводу, машину, поезд, и ехала, куда глаза глядят. Два дня добирались до подмосковного Домодедова. Два ужасно долгих, покрытых холодным туманом, дня. Внутри у Нюрки точно все замерло. И только руки почему-то с тех пор принялись настойчиво теребить все подряд…
Остались позади и торжественные выезды, и веселые посетители трактира, и рождественские колядки… Теперь - только чужие дома, в которых без прописки нельзя было задерживаться дольше определенного срока, а потому регулярные переезды с нехитрым скарбом, да долгая дорога до школы – в любую погоду, по несколько километров туда и обратно. Нюрка училась с остервенением. Резкая перемена жизни, пережитый ужас, заставил ее, совсем еще кроху, укрепиться в упорной мысли, что она должна вырваться из этих неуютных жилищ, от назойливого пригляда нелюбящей матери, от ставшего верным спутником чувства голода.
Весна. Сестры набрали в лесу подснежников. Муся предлагает их прохожим у железнодорожной станции. А Нюрке стыдно. Она прячется за спиной младшей сестры, боясь, что ее увидит кто-нибудь из знакомых. А Мусе – как с гуся вода! «Порадуйте вашу даму!». И покупали же, покорённые детской невинностью. А Нюрка только и ждет, когда закончится это постыдное действо, и она бегом кинется к своим книжкам. Уроки – первое и главное. Знания – это то, что выведет её из этого жалкого существования. А потому…. В школу… в любую погоду… по несколько километров туда и обратно…
Десять лет Нюрка, казалось, видела только доску письменного стола, книги и исписанные маленькими круглыми неразборчивыми буковками тетрадки В 1935 нежданно-негаданно родилась малышка Зоя. И стало их пятеро, как пять пальцев на руке, и Нюрка – серединка. Поля и Зина выросли и вышли замуж, переехали к мужьям, освободив, наконец, измученную Фёклу от забот о себе. А Нюрка знала, что сидеть под мужниным крылом – не её судьба. Она сама выстроит свою жизнь, выстелит её, как узорчатой ковровой дорожкой в очередном их пристанище. И все у неё будет: и работа, и деньги, и дом, ну а, Бог даст, и муж, и ребёнок. И не будет она такой дурой, как мать, чтобы рожать целый выводок. Дети не должны ей мешать становиться независимой и уверенной в себе. Ну а пока она будет учиться.
Особенно хорошо ей подчинялись цифры. Дружбу с ними она не растеряла с детства. Послушно они выстраивались, соединённые знаками арифметических действий, разбегались по этажам дробей, собирались под крышами квадратных корней. Таинственные незнакомцы в уравнениях мгновенно переставали быть таковыми, легко разоблачённые детективом-Нюркой. Геометрический мир треугольников, окружностей, трапеций, параллелепипедов и прочих цилиндров был для Нюрки родным, а Пифагор, Фалес, Герон, Виет, Декарт стали почти родственниками. Девочка легко ориентировалась в математических джунглях, словно в прозрачной березовой рощице в родной Медыни. Но насколько легко покоряла Нюрка просторы математики, настолько же тёмным и непроходимым казался русский язык.
- Николаева – молодец! – лишь однажды похвалил её учитель. - Единственная написала «трамвай» через М.
- Михаил Васильевич, сколько у меня всего ошибок? - отважно спросила Нюрка, не купившаяся на похвалу.
-Ты точно хотела бы это знать, Николаева? – усмехнулся учитель. - Ну что ж, сама напросилась. Двадцать пять!
Класс грохнул хохотом. А Нюрка и не смутилась. Знала свою слабость. И сделать ничего не могла. Беда, просто беда с этим русским. Но надо стараться. Потому что надо поступить в институт. Да не просто в институт – в Университет! В самый главный, Московский!
Но проклятый русский, все-таки подложил свинью. Не вышло с Университетом. Пришлось спешно поступать, хоть куда, потому что Нюрка не мыслила себя без учебы. Да и позор-то какой – год сиднем просидеть! Пошла учиться в Пищевой институт, на вечернее отделение. Но ничего, она своё ещё возьмёт.
Продолжение: