Придя домой, Нина показала дочери обновку. Алинка тут же примерила платьице, и стала вертеться перед зеркалом.
— Мам, мне идёт? — спросила она Нину.
— Очень, ты у меня красавица, — улыбнулась она вопросу дочери.
— Такая, как ты?
— Красивее меня, — Нина вздохнула, — и счастливее, надеюсь тоже.
— Ну тогда я завтра его надену, и покажусь Ольке с Генкой, пускай посмотрят, и увидят что я совсем на сову не похожа.
— А почему это вдруг на сову.
— Это Генка меня так обзывает, говорит у меня глаза как два блюдца, ну прямо вылитая сова.
— Глупый мальчишка твой Генка, глаза у тебя такие же красивые, как были у твоего отца. Синие, бездонные, в них прямо утонуть хотелось. Знаешь Аленький, мне кажется ты Генке просто нравишься, вот он и задирает тебя.
— Да ну его, у него вечно коленки на брюках порваны, зачем мне такой жених.
От слов дочери Нина рассмеялась, подхватила её на руки и закружила по комнате.
— Мам, а ты себе что купила? — Аля вопросительно посмотрела на мать.
— Да вот, сарафан, только не знаю, куда его надену, разве что в огород, картошку полоть.
Алька с видом знатока повертела в руках мамин сарафан, а потом сказала.
— Нет, в огород в таком жалко, красивый, — сарафанчик и действительно выглядел нарядным, по темно-синему полю, были разбросаны алые маки, — ты его оденешь, когда мы в Дубровку за ягодами пойдём.
— Нет, для леса он не годится, — возразила Нина.
— Почему, — удивилась Алька.
— Меня в такой одежде, там комары слопают.
— Ну тогда нарядишься, когда мы к тёте Гале с Антошкой в гости пойдём.
— Ну вот в гости, пожалуй можно надеть, — согласилась Нина.
А поздно вечером, когда Алька уже крепко спала, надела сарафан и повертелась перед зеркалом, как совсем недавно это делала дочь. Она смотрела на себя и не узнавала, из глубины зеркала, на неё смотрела молодая женщина, с полураспущенной тёмно-русой косой, румянцем во всю щёку, и серыми, словно грозовая туча глазами, в обрамлении густых тёмных ресниц. Фигура уже не была такая, как в юности, она немного располнела после того как родила Альку, но Грише это очень нравилось. Нина вспомнила как ласкал её муж. Тело от этих воспоминаний сладко заныло, и ей нестерпимо захотелось, прикосновения Гришиных ладоней, его нежных слов, его потаённых ласк. Она тряхнула головой, отбрасывая в сторону ненужные сейчас воспоминания. Сняла сарафан, повесила его на спинку стула, набросила на себя лёгкую ночную сорочку, легла в постель, и отвернувшись к стене горько заплакала. Плакала она долго, пока слёзы совсем не утомили её, только тогда уснула. А утром было снова всё, как всегда, хлопоты по хозяйству, капризы Алики, которая никак не хотела просыпаться, работа. “Вот так и жизнь моя пройдёт, не успею оглянутся, — горестно думала Нина, по пути на работу, — ну и пускай, пусть будет всё как есть, ничего менять не хочу. Сейчас у меня хоть на душе спокойно, и этим спокойствием, нужно дорожить”. Подойдя к правлению, она увидела несколько машин, водители приехали за путёвками. Среди весело переговаривающихся мужчин, она заметила того парня, что вчера чуть не сбил её машиной. “Выходит он наш, из Ломовки, раз за путёвкой приехал. Интересно, у кого это такой грубиян в семье вырос”. Нина прошла мимо, поздоровавшись со всеми кивком головы.
— Во, вот эта матрёшка, из-за которой я вчера чуть беды не наделал, — Володька указал на Нину кивком головы своему приятелю Веньке, — не знаешь, чья это клуша?
— Да это Нинка Свиридова, вдова Гришки Свиридова. Ты что, её не узнал?
— Откуда, она наверное старше меня?
— Да не намного, она моя ровесница, странно что ты её не помнишь.
— Так, а почему тогда вдова?
— Мужа её Гришку, сосед зарезал, Федька Емелин. Да я писал тебе, ты что забыл?
— Вот теперь кажется что-то припоминаю. А за что зарезал?
— Григорий за жену его, Лизку, вступился. А тот пьяный дурной, да к тому же нож в кармане постоянно таскал, вот и пырнул Свиридова в спину. Короче, Федька теперь где-то на севере, лес валит, а у Гришки дочка маленькая осталась, и жена молодая. Вот такие вот брат пироги.
От рассказа Веньки, Владимиру стало как-то не по себе. “У женщины такое горе, а я наорал на неё вчера как ненормальный, нужно бы подойти, извиниться. Только вот как, после того что вчера было, она ведь и послать куда подальше может, меня с моими извинениями, ладно, случай представится, извинюсь”, решил Володька, отбрасывая в сторону окурок и заходя на крыльцо правления.
Сходить с Алькой в гости к Галине Лискиной, Нина так и не собралась. То одно дело подвернётся. То другое, а дочь всё просилась, поиграть с маленьким Антошкой. Хотела было сегодня, но после работы затеяла большую стирку, и снова поход в гости отложила. Узнав что они снова не пойдут к Лискиным, Алька взбунтовалась.
— Я тогда не пойду домой, мне там скучно, — выговаривала она матери, — здесь останусь. У бабушки мы с дедом хоть в шашки играем, а дядя Костя, мне смешные истории рассказывает. А дома что, опять одной в саду с куклами играть, неинтересно.
— Аленький, сегодня в гости сходить не получится. А вот завтра обязательно, я тебе обещаю, — уговаривала Нина дочь.
— Всё равно не пойду, — твердила пятилетняя упрямица.
— Да оставь ты её у нас, пускай хоть одну ночь переночует, — попросила Полина, и Нина сдалась.
— Хорошо, оставайся, только завтра обязательно домой.
— Ура, деда, я остаюсь, мы с тобой сегодня весь вечер будем в шашки играть, — радостно закричала Алька и побежала вглубь сада, туда, где Фрол возился с пчелиными ульями.
— Ладно мам, пойду я, у меня уже и вода нагрелась. Всё для стирки готово, хочу до темноты успеть все дела сделать.
— Ступай с Богом дочка, ангела тебе в помощь, — ответила Полина.
Дома Нина перестирала ворох белья, и хотела было уже идти к колодцу полоскать, но передумала: “Около колодца в это время всегда толпа баб собирается, к утру водой спешат запастись. Зацепишься с ними языком, и тогда до темноты точно ничего сделать не успеешь, пойду я к мосткам, там в это время точно никого не бывает. Быстро прополощу бельё, и ещё успею, грядки в огороде прополоть”, решила для себя Нина.
В Зелёной заводи, действительно никого не было. Она зачерпнула ведром воды. Сполоснула мостки, выложила на них принесённое в тазу белью, и подоткнув подол нового сарафана, принялась полоскать. Справилась довольно быстро, хотела было уже уходить, но залюбовалось закатом. Солнце выглянуло из-за небольшой лиловой тучки, и осветило всё вокруг багряным светом. Вдали колыхалось луговое разнотравье, а за лугом, тёмной стеной начинался лес, местные называли его Дубровкой.
“Ягоды наверное уже поспели, нужно будет в выходной сходить туда вместе с Алькой”, решила Нина. Пока она любовалась заходящим солнцем, вода в речке успокоилась, и к мосткам стали подплывать любопытные пескари, затеяв в воде настоящие догонялки. Нина опустилась на колени и невольно засмотрелась на их игры. “Никак водяного высматриваете?” Услышала она за спиной мужской голос. Быстро вскочив поскользнулась на мокрых досках и полетела в воду. Нина вынырнула из воды, тонкий материал плотно облепил тело, в это время она почувствовала себя словно голой, под пристальным мужским взглядом. Отерев с лица капли воды, увидела что на берегу стоит её недавний обидчик.
— Ну что уставился, отвернись, — раздражённо прокричала она.
— Давай помогу выбраться, — предложил парень.
— Только попробуй, подойди, сама справлюсь.
Она вышла на берег, забрала с мостков таз с бельём, и молча прошла мимо растерявшегося Володьки. Когда они поравнялись, он прямо почувствовал волну жара исходящего от женщины.
“ Надо же, от такой и сгореть можно” , усмехнулся он про себя.