14 июля было погожим солнечным днем. Парижане валом валили в Сент-Антуанское предместье полюбоваться шикарным зрелищем — штурмом Бастилии. Аристократия заняла места в первом ряду — на валах и возвышенностях, сидя в специально захваченных с собою креслах. Бомарше взирал на происходящее с террасы своего дома, в обществе герцога Шартрского и г–жи Жанлис. Аплодисменты «артистам с ружьями» не умолкали.
Некоторые обладатели золоченых карет с родовыми гербами не удовольствовались ролью зрителей и приняли участие в нападении на королевскую твердыню — разумеется, только затем, чтобы вечером двумя-тремя небрежно оброненными фразами на несколько минут привлечь к себе внимание избранного общества в одном из великосветских салонов. Самым отважным среди этих смельчаков был генерал–прокурор парижского парламента Мари–Жан Эро де Сешель, вставший в первые ряды штурмующих.
Этот тридцатилетний красавец принадлежал к древнейшим фамилиям Франции. Герцогиня де Полиньяк, интимная подруга королевы Марии–Антуанетты, приходилась ему двоюродной сестрой. Поэтому королева лично хлопотала о предоставлении молодому человеку почетной должности в парламенте и даже собственноручно вышила полагавшийся ему по чину черный шелковый шарф. Некоторые увидели в этом доказательство существовавшей между ними любовной связи.
И немудрено. Эро де Сешеля все знали как эпикурейца и любимца женщин. Однако он был еще и блестящим умом своего времени. Широкая образованность позволяла ему поддержать любую ученую беседу. В его библиотеке среди юридических фолиантов и драгоценной коллекции порнографических изданий, красовалась купленная за очень большие деньги рукопись «Новой Элоизы» и миниатюрный портрет прославленной покровительницы ее автора — г–жи де Варан. Понятно, что владелец этих реликвий был убежденным поклонником Руссо.
Эро и сам не был чужд литературе. В последние годы до революции он работал над книгой, которая получила название «Теория честолюбия». Это был сборник циничных наставлений относительно того, какими способами можно понравиться людям и приобрести над ними власть, как всего искусней нужно лицемерить, обманывать друзей и врагов, чтобы всегда оставаться на высоте положения. В оправдание молодого автора следует заметить, что он не столько излагал личный опыт, сколько вел литературный диалог с двухсотлетней традицией сочинения подобных руководств. Эро де Сешель позволил себе разве что немного больше, чем другие, поупражняться в остроумном вольнодумстве.
После взятия Бастилии родные порекомендовали ему на время исчезнуть из Парижа. Эро отправился путешествовать в Швейцарию — обетованную страну Жан–Жака и всех друзей свободы. Когда он вернулся во Францию, то увидел, что его отечество тоже готово сбросить путы тирании. Бывший королевский прокурор стал депутатом законодательного собрания от Парижа. В июне 1792 года его избрали председателем якобинского клуба, а еще через три месяца — председателем законодательного собрания.
Среди этих перемен образ жизни его оставался постоянным. Утро Эро тратил на свою библиотеку, вечер — на своих поклонниц.
Судьба, все еще благоволившая к своему любимчику, избавила его от клейма цареубийцы. Во время суда над королем, Эро де Сешель был в отлучке: Конвент послал его в Савойю, в качестве своего представителя. Хотя он и высказался письменно за осуждение гражданина Луи Капета, но не указал, что требует его смерти (впоследствии это было поставлено ему в вину).
Эро был сторонник революции, но ему претила слава палача контрреволюции. В Савойе он должен был организовать казни аристократов, священников и всех недовольных новой властью. Вместо этого он предпринимал неоднократные поездки в Ле–Шарметт, где некогда Руссо отдыхал в объятиях г–жи де Варан, и, кроме того, влюбился в жену «аристократа и изменника», Бельгарда, эмигрировавшего из страны (эту женщину по имени Адель Эро потом привезет с собой в Париж, и она останется ему верна до самого конца). Между тем жители Савойи забрасывали Конвент многочисленными доносами о том, что присланный к ним комиссар проявляет недостаточную суровость к контрреволюционерам. Чтобы избежать обвинений в пособничестве контрреволюции, Эро применил одно из предписаний своей «Теории честолюбия»: он сам посылал на себя доносы столь нелепые, что они подрывали доверие к его врагам.
По возвращении в столицу Эро вместе с Сен–Жюстом и Кутоном вошел в комиссию по выработке конституции 1793 года. Он был единственным профессиональным юристом в этой компании. Декларация Прав Человека целиком составлена бывшим королевским прокурором.
10 августа 1793 года было днем, когда Эро предстал перед всей Францией в зените славы. Член Комитета общественного спасения, вторично избранный председателем Конвента, он возглавил пышную церемонию, разработанную живописцем Давидом — "Праздник братства в честь принятия конституции 1793 года".
Сперва на площади Бастилии, у подножия статуи Природы, почему то изображенной в виде египетской богини, он прочел текст конституции. Затем подставил чашу под струю воды, источаемой грудью Природы, выпил сам и напоил 86 старцев, представлявших департаменты республики. После этого он произнес речь — подражание одной из апокрифических речей Демосфена. Потом, впереди шествия, в фантастическом костюме, придуманном Давидом, с трехцветными страусовыми перьями на шляпе, он проследовал на площадь Согласия, где была водружена статуя Свободы. С факелом в руке он произнес еще одну речь, а затем собственноручно зажег нагроможденные у подножия статуи деревянные скипетры и короны, эмблемы побежденного самовластия.
Вскоре над головой Эро сгустились тучи. Революция начала пожирать своих детей: якобинцы готовились истребить дантонистов, к числу которых принадлежал Эро. Первое предупреждение раздалось из уст Робеспьера, который публично обвинил председателя Конвента в том, что он 10 августа поклонялся Природе, вместо того, чтобы чтить Верховное Существо. Новая власть намеревалась карать безбожие и безнравственность куда строже, чем прежняя. Понимая опасность, Эро с удвоенным жаром отдался своим обычным, главным образом любовным, развлечениям. Время от времени, он ходил посмотреть на осужденных, которых на тележке отвозили к гильотине. «Это освежает», — будто бы говорил он; или, согласно другому свидетельству, выражался более метко: «Это учит умирать».
Наконец, 15 марта 1794 года на заседании Комитета общественного спасения, Робеспьер предложил ему выйти из комнаты, в виду предстоящего обсуждения его собственного дела. Эро послушно закрыл за собой двери и лишился чувств. Это была единственная проявленная им слабость.
Как ни странно, в тюрьме к Эро вернулась вся его прежняя беспечность и непринужденность. В ответ на чтение приговора, он сказал, что во всей этой галиматье не понимает ровно ничего, — и, действительно, обвинение было целиком сфабриковано.
Его казнили 5 апреля вместе с Дантоном с Демуленом. В тележке, по дороге на казнь, Эро был так спокоен и румян, что, казалось, — говорили свидетели, — он возвращается с хорошего обеда. «Смерть, где твое жало?»* — мог бы воскликнуть он, если бы ему не претили такие параллели.
*Книга пророка Осии (гл. 13, ст. 14).
Он первый вышел из повозки, когда она остановилась у эшафота, и оглянулся. В толпе чья-то женская рука махнула ему на прощание — это была верная Адель...
Первым обезглавили Демулена. Следом за ним помощники палача Сансона выхватили из тележки Эро. Дантон сам взошел на эшафот вместе с ним. Когда Эро связали руки и надели на голову мешок, Дантон наклонился к своему другу, чтобы поцеловать его на прощанье. Палач отдернул его, сказав, что это противоречит закону, и тогда Дантон презрительно крикнул: «Глупец! Ты не помешаешь нашим головам поцеловаться в корзине». Эро безмолвствовал. Спустя мгновенье 65-килограммовый нож упал с жутким лязгом, и голова эпикурейца обрела последнее жесткое ложе — пропитанные кровью опилки.
По случайному совпадению, тем же вечером на сцене Национальной оперы исполнялась пятиактная санкюлотиада «Праздник Десятого Августа или Рождение Французской Республики». Образ великолепного Эро де Сешеля воскрес перед зрителями в исполнении одного из актеров. Гордый и свободный, со страусовыми перьями на шляпе, он стоял у подножия статуи Свободы и поджигал факелом лежащие у его ног скипетры и короны. Публика восторженно аплодировала...
Источники:
В. Вейдле. Эпикуреец и гильотина.
Э. Пименова. Эро де Сешель — творец французской конституции 1793 г.
