Начало цикла о пугачевском бунте ЗДЕСЬ.
Недавний бунт руководителя одной из частных военных компаний, к которой лично я отношусь с глубоким уважение, в одночасье казалось бы способный перевернуть Россию с ног на голову, нельзя назвать каким-то незаурядным событием в русской истории.
Кто-то вспоминал декабристов, Булавина. Кто-то Мазепу.
Критических моментов на самом деле в истории России было немало.
Видны, конечно же, очевидные параллели с пугачёвщиной.
Однако, бунт Емельяна Пугачева, как известно, нашел широкую поддержку среди самых разных слоев населения Империи, а пригожинский мятеж, наоборот, открыто не поддержал никто.
В тоже время, что-то мне подсказывает, что выступи покойный Пригожин в Лужниках в поддержку Путина, как кандидата в Президенты, то никакие бы штабы, доверенные лица и прочая имитация бурной деятельности, не потребовались бы. Потому, как именно Пригожина часть наших сограждан ассоциировало с лозунгом "Наболело! Сколько же можно!"
И в то же время не стоит забывать, что многие рядовые бойцы частной милитаризированной компании предпочли не участвовать в "походе".
Поэтому и кажется, что сравнение с пугачевщиной не вполне уместно.
Может быть просто потому, что это ПУГАЧЕВЩИНА давно стало нарицательным для обозначения подобных событий.
Но то, что происходило совсем недавно на наших глазах - это практически калька событий 18 века, как раз времён пугачёвщины.
Тот самый случай, когда спираль истории выдает настолько удивительные совпадения, что по ним можно с неплохой точностью предсказывать дальнейший ход событий.
Пригожина нужно сравнивать не с Пугачевым, который поднял бунт на краю Империи и целый год шатался там по дальним затворкам со своим разномастным воинством и к столицам так и не пошел, несмотря на широкую, казалось бы, поддержку населения.
Сравнивать Пригожина нужно с тем кто стоял за Емельяном Ивановичем Пугачевым.
Кто взял его в оборот.
Сделал своим сообщником и благодаря чему, Пугачев и стал тем, кем стал.
Опять же, речь не о не довольных яицких казаках, которые
- признали Пугачёва воскресшим императором;
- сделали своей послушной марионеткой, за которым потянулся народ;
- и в конце концов, сломали ее, сдали властям, чтобы заслужить прощение.
Повторяю, мы слишком плохо знаем историю.
Тот же Пугачев, совсем в ином качестве, стоял у истоков другого бунта, у которого были другие зачинщики.
Бунта, который должен был всколыхнуть Дон, как минимум, за год до известной всем Пугачевщины.
Очаг его был по иронии примерно в том же самом месте, что нынешний пригожинский бунт.
И вот здесь то и надо искать настоящие параллели.
Ростов-на-Дону в те времена был всего лишь не достроенной крепостью имени Святого Дмитрия Ростовского на границе земель Донского войска с Турцией.
А столицей Дона был Черкасск - ныне станица Старочеркасская Ростовской области.
И именно здесь зрел антиправительственный мятеж в разгар русско-турецкой войны1768-74 годов.
Донское войско практически представляло собой государство в государстве со своей армией в несколько десятков тысяч сабель.
Ну, вполне себе ЧВК того времени.
Атаман Войска Донского Степан Данилович Ефремов считал себя полновластным хозяином этих земель и не спешил выполнять все повеления Москвы и Питера.
Он правил долго, почти 20 лет с 1753 года.
В 1753 году стареющий отец - Атаман Данила Ефремович Ефремов передал ему булаву, ну или точнее, насеку - символ власти, а императрица Елизавета Петровна это решение одобрило.
Отец получал армейский генеральский чин. А значит шел на повышение.
Казачьи чины в табель о рангах не входили.
Ну и поэтому сын отныне должен был совещаться с отцом по всем важным вопросам, то есть подчиняться ему.
Старый Данила был уже был ученый. Он в свое время отсидел пару лет в казематах Петропавловской крепости по подозрению в измене и хорошо усвоил урок.
Конечно, он хотел уберечь сына от своих ошибок. Но самовлюбленный Степан не желал делиться властью и даже пытался убить своего родного отца - отравить чужими руками, чтобы уйти из-под опеки отца, который мешал ему наводить свои порядки в войске:
- тасовать старшин по своему желанию;
- у кого-то отбирать должности и кому-то их давать.
Смерть отца в 1760, наконец-то развязала Степану Даниловичу Ефремову руки. Делить власть он уже ни с кем не собирался и к вмешательству в свои дела имперского правительства относился с каждым годом все нетерпимей.
Усевшийся в 1762 году на трон Петр III внезапно возвысил сына старинного соперника Ефремовых Сидора Себрякова.
Сам Сидор скончался на кануне.
Казачий старшина Михаил Сидорович Себряков получал армейский чин подполковника, а также обширную территорию Кобылянского Юрта во владение.
Но Ефремовы давно считали эти земли своей вотчиной.
Это тоже был шаг к ослаблению атаманской гегемонии Ефремовых.
Степан Ефремов прискакал тогда в Питер и поддержал там удачно подвернувшийся Екатерининский переворот, хотя Екатерина и не отменила указ своего бывшего по поводу даров Себрякову и даже подтвердила.
Но все же атаману Ефремову Императрица была благодарна и он вполне себе пользовался ее особым доверием.
В 1768 году началась война с Турцией.
Но фактически боевые действия начались в 1769.
Атаман Ефремов не спешил выполнять все приказы Военной Коллегии, по нашему - Министерства обороны.
Он, конечно, отправил на усиление армии казачьи полки.
Но в то же время саботировал приказ идти на Крым в 1769.
Атаман сделал вид, что собрался в поход.
Недалеко от Дона разбил лагерь. Постоял немного и вернулся в Черкасск.
Из-за этого демарша взятие Крыма русской армии отодвинулась на два года.
В Военную Коллегию поступил донос на атамана от оппозиционной ему старшины.
Его заподозрили в сговоре:
Во первых, с крымчаками и с ногайцами, которые в начале войны переселились из-под Днестра на левый берег Дона, вынуждено покорившись России.
Во вторых, с союзниками Турции на Кавказе.
Атамана попросту подкупили враги России.
Подозрение не были напрасными.
Ефремовы давно наладили обширные связи с кочевниками.
Отец Степана Данила Ефремов получил атаманство из рук Анны Иоанновны за успех дипломатической миссии к калмыкскому хану, когда накануне предыдущей русско-турецкой войны российское Правительство допустило просчет после смерти старого хана и поддержала не того наследника.
Затем пошло-поехало.
Большинство калмыков массово откочевали с российских земель на Кубань в подданство Турции.
Ефремов старший же уговорил их вернуться.
Молодой Степан Ефремов тогда несколько лет прожил у нового калмыкского хана в заложниках, то есть побыл почетным заложником - АМАНАТОМ.
Такая форма заложничества была обычным делом в предкавказье и на Кавказе.
Именно там он и усвоил менталитет южных соседей и научился с ними плодотворно сотрудничать.
Хан тогда поспособствовал назначению Даниила Ефремова в атаманы.
И вот теперь, когда над Степаном Ефремовым сгустились тучи после доноса, вместо того, чтобы покорно ехать в Москву в Военную Коллегию для разбирательств, он начал искать союзников и готовить войско к бунту, настраивать казаков против Правительства.
Весной 1771 князь Долгоруков, командующий Второй Армией, которая готовилась брать Крым, потребовал от Ефремова прислать казаков вместо отпущенных по болезни домой.
И вот завтра, в следующей статье на нашем горизонте появится Емельян Пугачев.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить продолжение статьи.