Вечер. Татьяна шла по улице в потоке людей, которые, как и она спешили после смены домой. У края тротуара стоял высокий худой старик. Он протягивал вперед руки и повторял:
– Люди, добрые, помогите. Люди, добрые, помогите.
Но люди, думая, что это очередной попрошайка, шли мимо, даже не взглянув в его сторону.
Татьяна тоже прошла, но ее совесть где-то, видимо, задремавшая, вдруг зашевелилась, и женщина остановилась – хотела вернуться. Обернулась, но к старику уже подошли двое молодых людей.
ВК, ТГ и ОК - подписывайтесь и не теряйтесь!
Она стояла недалеко и услышала их разговор. Оказалось, старик всего лишь просил помочь ему перейти дорогу – это была магистральная улица с бесконечным потоком машин – он, похоже, заплутал и не нашел регулируемый переход, а может, у него были проблемы со зрением.
– Какие мы, люди, стали черствые и равнодушные, – укорила она сама себя. – Или всегда такими были?
Татьяне вдруг вспомнилась давняя история, которая приключилась с ней в больнице. Ее, тогда еще студентку, прямо из поликлиники увезли по скорой в стационар с воспалением легких. Соседкой по палате оказалась старушка лет восьмидесяти или больше, она лежала с бронхитом.
Старушка была маленькая, сухонькая с натруженными руками – коричневыми, словно выточенными из благородного дерева. И фамилия у нее была интересная – Ермак. Татьяна, услышав, как ее называют, сказала:
– Какая у вас фамилия героическая.
И эта, в общем-то, безобидная фраза задела, как оказалось, самое больное в памяти пожилой женщины, и она расплакалась.
Слезы текли по ее лицу, изрезанному морщинками, и она едва успевала вытирать их уголком платка, что покрывал ее голову.
Татьяна испугалась и не знала, что делать. Думала, что нечаянно обидела соседку по палате. А чем обидела не понятно. На всякий случай извинилась. Стала ее успокаивать.
А когда та, наконец, перестала плакать, осторожно спросила:
– Скажите, почему мои слова так вас взволновали?
И старушка рассказала.
Зовут ее Евдокия, родом она откуда-то с юга России. Замуж вышла рано. Когда началась война, муж ушел на фронт, и почти сразу пришла на него похоронка. Осталась она одна в деревне с двумя маленькими детьми: дочкой годовалой, да сыном трехлеткой. Других родных рядом не было.
Немцы наступали, начались бомбежки, пожары. Их дом сгорел со всем, что в нем было. Она выскочила с детьми, в чем была. Успела.
Соседи поделились, чем могли, приютили на время.
Документы сгорели вместе с домом. Хотела Евдокия в сельсовете попросить, чтобы справку какую-нибудь дали, да там тоже все погорело. От деревни всего несколько домов осталось.
Надо уходить. А как? Из городов-то люди на поездах да машинах эвакуировались, а деревенским-то еще до этого поезда добраться надо.
Решила: пока тепло, надо идти, а то фронт приближается.
Шла со своими деревенскими. Сначала пешком. Потом удалось на попутку устроиться: с ребятишками пожалели – взяли. Потом опять пешком шли.
Наконец дошли до города.
Проблемы с пропавшими или сгоревшими документами тогда были у многих. И в городе был создан специальный отдел по выдаче временных документов беженцам да погорельцам. Народу набралось прилично. Евдокия тоже встала в очередь – дальше-то без документов как ехать в военное время.
Дождалась. Стал этот ответственный работник документы ей выписывать. Сыну – Ивану Николаевичу Ермакову; дочке – Наталье Николаевне Ермаковой и ей – Евдокии Ивановне…
Начал писать фамилию: Ермак.., и тут его кто-то позвал. Он вышел, а вернувшись, забыл, что не дописал фамилию и отдает ей документ.
– Так, Ермакова я, – говорит Евдокия. – Миленький, пожалуйста, допиши три буковки, что тебе стоит.
Тот уперся: нет, не буду. И все.
Она встала перед ним на колени, в ногах валялась, умоляла, плакала – он уперся и ни в какую.
– Иди, – говорит, – а то и этот заберу.
Так и стала она Евдокия Ермак, а муж покойный Ермаков и дети Ермаковы. Получилось, что нет у нее ни детей, ни мужа. Будто и не жила она до этого ни дня.
Сколько она порогов обила, пытаясь исправить документы и вернуть свою фамилию о том романы можно писать.
Пока война шла мало кто обращал внимания, что фамилии у нее и детей разные: не до того было.
А как закончилась, сыну уже семь лет исполнилось – в школу поступать пора. Документы предъявлять надо. Тут и начались проблемы: почему это дети с какой-то чужой теткой живут. Отец погиб, мать неизвестно где, значит – детский дом.
Ни ее слезы, н и слезы детей не помогли. Увезли детей. Она следом за ними поехала, разыскала.
Пошла к директору. Сердобольная была женщина – поверила, взяла на работу уборщицей, разрешила видеться с детьми.
Так пока дети не выросли, она потихоньку около них была: то няней, то техничкой, то сторожем устраивалась. А как выросли они, то вместе жить стали. Потом сын с дочкой стали своими семьями обзаводиться – она одна осталась.
Но дети ее не забывают, вот и в больнице навещают, даже внуков приводят.
Говорит, что и сын пытался с документами разобраться, когда взрослым стал. Но, похоже, и у него ничего не получилось раз в больницу она попала все с той же фамилией Ермак.
Тогда, по молодости лет, Таня еще не могла осознать всей трагичности ситуации. Но история эта врезалась ей в память. Став старше, и когда у нее появились свои дети, девушка поняла в каком ужасном положении оказалась бабушка Ермак по вине недоброго человека.
– Это ж каким бессердечным надо было быть, чтобы так поиздеваться над женщиной, – снова и снова возмущалась уже взрослая Татьяна, вспоминая тот случай. – Всего-то три буковки, и вся жизнь под откос.
Вот как черствость и равнодушие людское может жизнь человеку искалечить. И сколько таких случаев. Никто ведь не считал.
Ей было стыдно за свою сегодняшнюю черствость.
Она проследила взглядом удаляющуюся фигуру старика, которого двое парней бережно поддерживали, переводя через дорогу.
Хорошо, что сегодня нашлись хотя бы двое с чутким сердцем, – думала Татьяна.
Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку) ❤️
Ещё рассказы:
В погоне за мужем
Нежданный отпуск