Сначала он услышал скрип, и непонятно было, что может так скрипеть. Попытался открыть глаза и сразу зажмурился: так больно стало от яркого света. Он лежал на спине на чем-то твердом, и это «что-то» двигалось вперед. Медленно, но двигалось. Пытался пошевелиться, но ноги отказывались двигаться, и вообще казалось, что голова зажата тисками, - так ему казалось.
Наконец остановились. Послышался звук – будто засов открыли. А потом снова вперед, и вот уже забор – довольно высокий.
Он пытался понять, где находится… и даже веко дернулось, когда вспомнил свое имя, таким родным оно показалось, как будто спасение к нему пришло.
«Александр Олегович, подпишите…» - он вспомнил голос своей секретарши и ему показалось, что сейчас проснется и наступит новый рабочий день.
Но открыв глаза, увидел все тот же ослепительный снег. Он даже засомневался, бывает ли на самом деле, такой снег или ему привиделось. Кажется, они остановились у какого-то строения, он пытался разглядеть, кто там открывает дверь.
Потом ему помогают взобраться на крыльцо, хотя голова кружится и снова начинает тошнить. Боковым зрением замечает что-то светлое на человеке, который рядом (он пытался себя уверить, что это человек). И эта фигура, запорошенная снегом, похожа на снеговика. Присматривается, и видит что-то вроде тулупа… какая-то бесформенная фигура шевелится, открывает двери.
Потом ему помогают войти в дом, почти волокут его, он пытается что-то сказать, но вырывается лишь мычание, какие-то бессвязные звуки.
Наконец его вновь уложили, но теперь уже над ним потолок, и он различает, хоть и смутно, бревенчатые стены, небольшое окно, через которое врывается та же белизна, тот же самый снег, на который больно смотреть.
Он поворачивается, желая рассмотреть, кто же это – в белом тулупе, похожий на снеговика. Тулуп перехвачен то ли ремнем, то ли поясом, и от того ощущение чего-то крупного, втащившего его – Александра Зубарева – сюда в дом.
Он вздрогнул, пошевелил рукой, обрадовавшись, что помнит свою фамилию. И еще он вспомнил, что накануне они уехали на турбазу, хорошо помнит, что Валерик, его помощник, все организовал, вспомнил, что по дороге много пили. А потом ему стало плохо… и больше ничего не помнит.
Тот, кто втащил его сюда, вышел, оставив одного, и ничего не оставалось, как только глядеть в потолок, или разглядывать цветок на подоконнике, который попал в поле его зрения.
Дверь снова открылась, и Зубарев захотел разглядеть, кто же это, похожий на снеговика. Охапка дров с шумом упала рядом с печкой, «снеговик» повернулся и Зубарев замер… - Да это баба… снежная баба, - прошептал он, потому что голоса не было, он куда-то пропал.
Она сняла свой огромный несуразный тулуп, прежде развязав скрученный пояс, потом медленно стащила светлую шаль, в которую была закутана по самые брови. Зубареву она показалась высокой и довольно крупной.
Он не привык к таким женщинам… он вообще не привык к женщинам, его окружали девушки, по крайней мере, они так выглядели. Легкие, длинноногие, с маникюром, с длинными ресницами, с тонкой талией… а тут… он даже пытался ущипнуть себя… неужели он на турбазе…тогда где все остальные…
- Ну, что, очнулся? – она подошла к нему и он ощутил ее дыхание, как будто она запыхалась. – Тяжелый, однако, пока довезла тебя, упарилась…
Зубарева резануло это «упарилось», он даже не понял, что она имела ввиду. Почувствовав боль в ногах, застонал.
- Тише, терпи, лишь бы не обморозился… сколь ты там пролежал, неведомо. В больницу бы тебя, только не на чем, да и не выедем, снега насыпало полно, не выбраться. Заперла нас тут зима-матушка….
- Ты кто? – с усилием прохрипел Зубарев.
- Ну, считай, что в нынешней ситуации твоя скорая помощь. Ты-то вот кто… свалился на мою голову, чего теперь с тобой делать…
- Домой мне надо, в город… вызови машину…
-У нас тут такси не ездят, самолеты не летают и поезда не ходят… даже оленей нет. У Пономаревых вон Сивка стоит, да и с него в такую непогоду толку нет. Так что недели две носу не высунешь.
- Позвони, пусть Валерик приедет, заберет меня…
- Куда приедет? Нет дороги и снегом замело, - она стала растирать ему ноги. И только теперь он смог разглядеть ее, обратив внимание на сильные руки и широкую кость. Ее фигура была спрятана под толстым свитером, который местами уже растянулся. Лицо казалось обычным, спокойным, без морщин, светлая прядь упала на лоб, и она убрала ее, спрятав в белесый пучок, закрученный довольно туго.
Нет, она даже отдаленно не была похожа на его секретаршу, и на других работников офиса тоже не была похожа.
- Где я? – спросил он, но не услышал ответа, потому что почувствовал, что ему снова стало дурно.
Он вспомнил, что там, в снегу, когда очнулся от холода, его сильно тошнило… и вот теперь снова это состояние.
- Сейчас, - казалось, она сразу поняла его и принесла ведро, - тебе плохо… вот сюда можно, лучше если все нехорошее из тебя выйдет.
А потом он слушал, как потрескивали дрова в печи и закипал чайник, а потом она принесла какой-то отвар. – Пей малыми глотками, будет плохо – освобождайся… видно хватил ты лишку, а скорей всего, "палево" это…
- Что это – «палево»? – прохрипел он.
- Подсунули тебе что-то паленое, смотреть надо, что в себя заливаешь.
Зубарев понял, что имела ввиду «снежная баба» (он ее пока так мысленно называл). – Где я? – снова спросил он.
- В Новотаежинском районе. А деревня наша, - она усмехнулась, - да нет тут почти деревни, остатки былого леспромхоза, да заброшенный рудник в пол сотне отсюда. Три дома ютятся, остальные пустые стоят. - Она поправила ему подушку. - Мне вот интересно, как ты в сугробе оказался. Сам бы не смог дойти, места глухие, там и машины нынче не ходят, раз в сутки если только… Я вот успела приехать, продукты привезти, а теперь все – наглухо закрыт выход.
- Что за бред? Не верю… можно выехать, - Зубарев немного взбодрился и попытался подняться. – Где тут у вас телефон?
- А нету телефона, не провели, денег нет на телефон. Вот так и живем: через две недели двадцать первый век наступает, а у нас ни телефона, ни дороги, видно, ждут, когда сами сбежим.
Зубарев вспомнил про Валерия и водителя, который вез их. «Что с ними? - подумал он. – И вообще, как это может быть, чтобы паленое схватить… нет, Валерик умный насчет этого, тут что-то другое…»
В дверь постучали.
«Снежная баба» пошла открывать. За занавеской послышался старческий голос: - А я жду-жду, думаю, может, забыла про меня, али случилось чего…
- Не забыла, баба Катя... и продукты привезла с района, как раз вахтовая шла, подвезли. Ну, а санки у меня там на развилке стояли, я снежком прикрыла, думала на санях и увезу, да не тут-то было… наткнулась я... на подарок новогодний, пришлось его тащить на себе, а продукты в снегу оставила, завтра утром придется возвращаться.
- Ой, батюшки, а что за подарок?
- Да вон, лежит, болезный…
Зубарев ощутил на себе посторонний взгляд и увидел старушку лет восьмидесяти, она испуганно смотрела на него, разглядывая, как экспонат в музее.
- Свят, свят, свят, - пожилая женщина перекрестилась, - живой он?
- Как видишь, успела, дотащила…
- А может он бандит? – шепотом спросила старушка, закутанная в теплую шаль.
- Кто бы знал, - ответила хозяйка, - неизвестно, вдруг человек порядочный, не все же нынче бандиты… не могла оставить.
- Что же это, милая, тебе завтра снова туда мотаться, это же по снегу пять километров…
- Ничего, я потихоньку, так что доставлю то, что купила, а то потом только после нового года получится поехать.
Старушка ушла. Зубарев попытался сесть, и у него это получилось. В голове шумело, комната плыла перед глазами.
- Ну чего сел? Лежать надо, - распорядилась хозяйка.
- Слушай, я не бандит, у меня фирма своя… у меня контракты, работа... короче, мне ехать надо…
- До дороги, которую хотя бы маломальской дорогой можно назвать, пять километров. А до райцентра – сто семьдесят километров. А оттуда до города – триста километров. Вот считай: почти пол тысячи километров, вот куда ты забрался…
- Что за расстояния? Такого не может быть… и вообще, никакого "палева" не может быть…
- Ну значит тебя отравили…
- Что?! Меня! Кто?! Бред какой-то… кому это надо.... Он встал. – Короче, я ухожу.
Несмотря на слабость, он удивительно быстро обулся, схватил пуховик и направился к двери.
-Эй, ты, подарок новогодний, стой! Куда ты пошел? Хочешь, чтобы я за тебя отвечала? Нет уж, спасибо, хватит мне уже…
Он с силой толкнул дверь и вышел на улицу. Свежий воздух чуть не сбил с ног. Уже темнело, вокруг плотной стеной виднелся лишь лес, да забор вокруг дома.
Она схватила его и втянула в дом. Он удивился, почувствовав ее необыкновенную силу. Уже дома попытался оттолкнуть эту чужую женщину, но тут же оказался на том же старом дерматиновом диванчике, где и лежал прежде. Кажется он упал на него, но даже не понял, как это она могла сделать, - только подсечку почувствовал.
- Лежать, я сказала! Не хватало еще, чтобы ты замерз под забором.
Он выругался от бессилия и от неизвестности.
- Кто ты? – закричал он. – Кто тебя нанял?
Она тяжело вздохнула и села напротив. – Бредишь, наверное, как тебе еще объяснить… нет у нас тут транспорта, дороги почти нет… телефона нет. Давно просим у районного начальства, а нам не проводят, бесперспективные мы. Как леспромхоз прикрыли, так и всё: отрезали нас от цивилизации. Баба Катя не уехала, потому что корнями тут вросла, ее уже не "выкорчевать". Пономаревы тоже пожилые, некуда им ехать. Ну а я… это домишко деда с бабушкой… приехала сюда осенью… надо мне пожить... обстоятельства...
Она подошла ближе, села сосем рядом. – Как звать-то?
- Александр Олегович.
- Молодой еще для отчества, ну ладно, так и буду звать. До утра потерпи, выспаться тебе надо и сил набраться.
- Свет включи, -попросил он,- темно совсем.
Он снова вздохнула. – Пурга была накануне, нет света, здесь часто порыв бывает, я сейчас лампу керосиновую зажгу (в кладовке нашла на всякий случай).
- Завтра-то наладят?
- Ой, вряд ли. Сюда и не проехать, да и новый год скоро, сколь там осталось, недели две…
- Десять дней осталось,- подсказал Зубарев, вспомнив, что у него еще много дел незавершенных.
- Ну, вот, через десять дней наступит двухтысячный год. - На ее белом лице появилась печаль и задумчивость. – Ты уж извини, что на «ты» сразу, не до церемоний было…
- Извиняю. Как тебя звать?
- Снежана… Сергеевна.
Плечи его затряслись, он прикрыл глаза, стараясь сдержаться от нервного смеха. – Вот это я попал… она еще и Снежана, ну точно «снежная баба».
Автор: Татьяна Викторова
Продолжение по ссылке: