Но, деревня есть деревня и Татьяну все же проинформировали, чтобы она получше следила за своим мужем Павлом, а то и вовсе может потерять его, уступив наглой Людке Панфиловой.
Она не стала ни о чем расспрашивать Павла, ни упрекать его и никаким образом не показывала своим видом, что очень страдает. Наоборот, ходила с улыбкой на лице, хотя душа ее разрывалась от боли и обиды. Татьяна искренне полюбила Павла и надеялась, что он все же ответит ей взаимностью, но увы, он становился все холоднее и холоднее к ней, а в один из дней и вовсе заявил:
- Ну вот что! Я тебе благодарен за то, что помогла мне в воспитании детей, а теперь можешь снова возвращаться в свою деревню, к матери, у ребятишек будет новая мачеха, а ты здесь лишняя,- и, хлопнув дверью, он ушел на работу.
Татьяна, заливаясь слезами, собирала свои вещи, когда из школы вернулась Любаша. Увидев заплаканную мачеху она неожиданно бросилась ее обнимать:
- Что случилось? Почему ты плачешь?- Люба до сих пор не называла Татьяну ни «мама», ни просто по имени.
- Ухожу я от вас,- Татьяна села на табуретку, сложив руки на коленях.
- Это из за меня?- Любаша тоже всхлипнула,- Из за того, что мне... что я,- девочка запнулась,- Пожалуйста, не уходи,- она зарыдала еще громче,- Обещаю, что буду во всем тебе помогать. Мама Таня, только не уходи. Я знаю, что виновата. Когда ты пришла к нам, то я подумала, что ты нас обижать будешь, вот и обозлилась на тебя.
- О Господи,- Татьяна удивленно посмотрела на девочку,- Как такое тебе в голову могло прийти?
- Это все Машка, подружка моя,- Анюта виновато опустила глаза,- Она сказала, что все мачехи злые и любят издеваться над чужими детьми.
- А она то откуда знает?- усмехнулась Татьяна,- Вроде при родных родителях живет.
- Ей мамка сказала. Она то уж знает, с мачехой воспитывалась, которая, как могла, издевалась на ней и ее братьями.
Татьяна на минуту замешкалась, а затем вскочила с табуретки, прижала Любашу к себе и шептала, словно убаюкивая ее: «Ты же моя девочка, ты же моя хорошая. Успокойся, милая моя. Обещаю, что буду часто навещать вас, ведь полюбила всей душой, словно родных деточек.»
- Тогда почему ты уходишь от нас ?- Любаша непонимающе посмотрела на Татьяну,- Если говоришь, что любишь?
- М-м-м, понимаешь,- Татьяна прикусила нижнюю губу, подбирая нужные слова,- Бывает так, что мужчина и женщина сходятся друг с другом, а потом понимают, что живут словно чужие люди. Вот и у нас с твоим папой ничего не сложилось. Он сначала очень сильно любил твою маму, а сейчас...- она замолчала, не знала стоит ли ей говорить, что у них скоро появится другая мачеха, но Любаша словно прочитала ее мысли.
- Я знаю,- со злостью произнесла она,- Мне Машка Осипова рассказала, что видела, как мой папка ночью, крадучись выходил из дома ее соседей. Она долго не могла уснуть, мучилась животом и все видела. Я сначала ей не поверила, сказала, что все выдумывает, чтобы позлить меня, но и возле садика, куда я зашла за Никиткой и Катюшкой две женщины обсуждали моего отца, что якобы он спутался с какой то Людкой, за которой приударял еще, учась в школе. Так это из-за нее ты уходишь от нас?
Татьяна молчала, опустив голову. В это время в дом вошел Андрюшка, Любаша подбежала к нему и шепнула на ухо, чтобы он срочно шел за бабой Верой и привел ее сюда.
Когда Павел вернулся вечером домой, то помимо Татьяны и детей, обнаружил там свою мать.
- Ты еще здесь?- он прищурил глаза и со злостью посмотрел на Таню, от него сильно пахло спиртным,- Я же сказал, чтобы ты убиралась вон,- он указал на дверь.
Громко заплакали Никитка с Катюшкой, испугавшись отца и Любаша увела их в другую комнату.
- Татьяна никуда отсюда не уйдет,- Вера Ильинична вплотную подошла к сыну,- А я гляжу, ты совсем совесть потерял. Вместо того, чтобы ей в ноги кланяться, гонишь со двора, как ненужную скотину. Тебе водка последние мозги из головы вышибла или Людка постаралась свернуть тебя с пути истинного?
- Ты, мать, не вмешивайся,- Павел попытался отодвинуть ту рукой,- Не твое дело. С кем хочу, с тем и живу и это только мне решать?
- А о детях своих ты подумал,- Вера Ильинична продолжала стоять напротив
сына,- Ты думаешь, они будут нужны твоей Людке? Как бы не так. Слышала я, как она говорила соседям, что как только сойдется с тобой, то сразу определит ребят по детским домам, а сама заживет с тобой припеваючи.
- А не ты ли мне тоже самое предлагала, когда Надя умерла?- усмехнулся Павел,- Они и тебе тогда не больно были нужны.
- Меня словно бес попутал,- согласно кивнула головой Вера Ильинична,- Сама не понимала, что хотела сотворить- родных внуков по приютам определить. Слава Богу, что не послушал ты меня. Так что теперь я не позволю, чтобы они спали на казенных кроватях, да хлебали пустые щи.
- И что ты предлагаешь?- глаза Павла стали совсем злыми,- Чтобы я до конца жизни жил с этой,- он кивнул в сторону притихшей Татьяны,- Только ради детей? Но ты же понимаешь, что я тоже хочу быть счастливым,- Павел постучал в грудь кулаком,- Татьяна всем хороша, но только не люблю я ее. Понимаешь- не люб-лю,- произнес он членораздельно,- Я пытался себя заставить, но не смог.
Татьяна закрыла лицо ладонями и беззвучно заплакала.
- А Людку значится ты любишь?- Вера Ильинична уперла руки в бока,- Так что же в ней есть такого, чего нет в Татьяне? Всем известно, как она задом своим крутила перед другими мужиками, еще будучи замужем за Митькой.
- С Людкой мне легко,- Павел устало сел на табуретку,- Мы с ней можем выпить, поговорить, даже поругаться, а Татьяна меня ни разу ни в чем не упрекнула, лишь смотрела укоризненно не произнося ни слова и от этого взгляда мне становилось не по себе. Я вижу, как к ней относятся дети, называют мамой и к каждому она нашла свой подход, а для меня она какая то уж слишком идеальная. Не могу я так.
- Дурак ты, Павел,- тяжело вздохнула Вера Ильинична,- Не понимаешь своего счастья. Когда опомнишься, то поздно будет. Сам знаешь, что локоток близок, да не укусишь его. Детям то как объяснишь, что у них появится очередная мачеха?
- Не надо нам другой мачехи,- в комнату вбежала Любашка и со злостью посмотрела на отца,- Если ты выгонишь маму Таню, то и мы уйдем вместе с ней.
Павел изумленно посмотрел на старшую дочь.
- Маму Таню?- переспросил он,- Ты стала называть ее,- он снова кивнул головой в сторону Татьяны,- Мамой?
- Да,- Любаша уверенно кивнула головой,- Мы будем жить только с ней.
Из комнаты выбежали Андрюшка, Никитка с Катюшкой и бросились к Татьяне, ухватив ее, кто за ноги, кто схватив за руку.
- Мы пойдем с тобой,- заревели они в три голоса,- Не останемся с папкой.
Павел недоуменно посмотрел на плачущих детей, затем вскочил с табуретки и, махнув рукой, в сердцах произнес:
- А-а-а, делайте, что хотите,- он буквально выбежал из дома, громко хлопнув дверью.
На следующий день вся деревня судачила, что Павел Григорьев перешел жить в дом к Людке Панфиловой, оставив своих детей на Татьяну и престарелую мать. Людка ходила по деревне гордая, мол «вон какой мужик у меня теперь появился» и не обращала внимания на злые слова в свой адрес со стороны односельчан. Поговаривали, что видели, как она выходила из дома местной знахарки Агриппины, которая славилась тем, что готовила зелье, которое помогало одиноким женщинам привораживать мужчин.
Правда это было или нет, неизвестно, только Павел теперь не обращал никакого внимания не только на Татьяну , но и на своих родных детей. А ребятишки, особенно младшие, очень скучали по отцу и, завидев его на улице, подбегали с радостными криками. А Павел смотрел на них испуганно и шарахался в сторону, словно от прокаженных.
- Ох, сведет Людка моего сына в могилу,- горестно вздыхала Вера Ильинична,- Чует мое сердце.
Татьяна, услышав такое, хмурилась и успокаивала свекровь, да и сама верила в то , что Павел скоро одумается и вернется обратно в семью. Но, время шло, а Павел продолжал жить с Людкой. Он стал еще больше выпивать, с трактора его сняли, перевели в ремонтники, но и с этой работой Павел перестал справляться, сильно тряслись руки и с утра всегда болела голова. Ему предложили перевестись в сторожа, но Павел рассердился и стал бить себя кулаком в грудь: « Меня, Пашку Григорьева, первоклассного тракториста сторожем хотите заделать? Не бывать этому. Лучше я и вовсе уволюсь. Подамся в город, такие работники, как я- там нарасхват. Вы еще пожалеете, что избавились от меня».
Оставшись без работы, Павел стал употреблять спиртное еще больше, в этом ему помогала и его сожительница Людка. Оба они не работали и пропивали пенсию Людкиной матери Анны Петровны, которая боялась перечить дочери и отдавала ей все деньги, до копейки.
Вскоре об этом узнал старший брат Людмилы, Егор и, приехав в деревню, увез мать с собой в село, которое находилось за 200 километров. Перед этим он долго ругал Людку за тот образ жизни, который она сейчас ведет, но она не слушала брата, лишь ухмылялась и говорила, что «она уже взрослая и со своей жизнью разберется как нибудь сама, без посторонней помощи.»
Егор махнул рукой, усадил мать в машину и завел мотор.
С отъездом Анны Петровны Павлу и Людке пить стало не на что, а в долг, строгая продавщица сельского магазина, водку им не отпускала. Павел зашел, как то раз к Вере Ильиничне, чтобы попросить у нее денег, мол, на еду денег не хватает, но мать, завидев сына, грозно сказала:
- Если ты голоден, то я тебя накормлю, а за деньгами не смей ко мне шастать, не получишь ни рубля. Ты бы хоть поинтересовался, как твои дети живут, хватает ли им денег, может они голодают?
Но Павел не обратил никакого внимания на ее слова. Его сейчас волновало лишь одно, где бы достать денег на бутылку и поскорее похмелиться, потому что ужасно раскалывалась голова. Накануне Людка принесла откуда то мутной самогонки, которой к утру не осталось ни капли.
Спустившись с крыльца, Павел вспомнил, что у матери в сарае находилась
бензопила, которой пользовался еще его отец, когда выезжал в лес за дровами. Дождавшись, когда на улице станет совсем темно, Павел пробрался в сарай и, стараясь не шуметь, вытащил бензопилу и продал ее соседу Ивану Боброву, который расплатился за нее тремя бутылками водки.