В цифре вышел один из самых странных, тревожащих и при этом смешных инди-фильмов года — участвовавший в берлинском конкурсе трагифарс Джона Тренгова с Джесси Айзенбергом в роли современного Трэвиса Бикла. Станислав Зельвенский — о том, почему не нужно отводить взгляд от перекошенного лица этого антигероя нашего времени.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
Рыжий молчун Ральфи (Джесси Айзенберг) водит «убер», чтобы хоть как-то свести концы с концами. Он недавно потерял работу, его девушка Кэл (Одесса Янг), синеволосая кассирша в супермаркете, глубоко беременна. Когда Ральфи не за рулем, он проводит время в качалке, где его единственный приятель Джейсон (Филип Эттинджер) втихую продает ему опиоидные анальгетики. Однажды Джейсон приводит Ральфи во что-то вроде секты — общество женоненавистников, которое возглавляет обаятельный мужчина по имени Папа Дэн (Эдриан Броуди).
В свои сорок Джесси Айзенберг продолжает выглядеть на условные 26; мы давно привыкли, что он воплощает собой неуверенную мужественность миллениалов от Марка Цукерберга до Лекса Лютора, но, похоже, актер готов служить отрицательным примером и поколению зумеров. «Манодром» — второй фильм южноафриканского режиссера Джона Тренгова, участвовавший в основном конкурсе Берлинале-2023 — дает ему возможность расправить как профессиональные мускулы, так и, что более неожиданно, настоящие.
Герой «Манодрома» — духовный наследник Трэвиса Бикла, и фильм проще всего рассматривать как вольный ремейк «Таксиста» с поправкой на новые времена: Ральфи так же крутит баранку, качает железо и со смесью отвращения и надежды вглядывается в свое отражение в зеркале раздевалки. То, что он видит в водительское зеркальце, нравится ему еще меньше. Люди, добившиеся успеха. Мужчины, целующие мужчин. В первой же сцене из его машины оскорбленно выскакивает пассажирка (Райли Кио, которая собиралась играть подружку Ральфи, но передумала и осталась среди продюсеров), кормившая на заднем сиденье ребенка и поймавшая его пристальный, взгляд, который неверно истолковала.
Перспектива стать отцом пугает героя не только по экономическим причинам и даже не только по психоаналитическим (его собственный отец, разумеется, когда-то бросил семью). Ральфи не большой оратор, но можно предположить, что он уже не уверен в том, что следует нести новую жизнь в этот холодный, враждебный, неправильный мир. Тем более если это будет мальчик (Кэл отказывается узнавать пол), ведь мальчикам трудно вдвойне. И еще до того, как в кадре впервые торжественно появится пистолет, понятно, что однажды Ральфи решит, что с него хватит.
При этом фильм не назвать предсказуемым: он держит в напряжении и регулярно обманывает ожидания, в особенности что касается мужской секты. Это что-то вроде коммуны в огромном загородном особняке: мужчины разного возраста (они делятся на «отцов» и «сыновей») лелеют свои обиды на жен, матерей и равнодушных незнакомок, занимаются самовнушением и хором произносят мантры про борьбу «манодрома» и «гиносферы» (мужского и женского, стало быть). Но зритель, ждущий сатиры на инцелов на мотив «Бойцовского клуба», может быть несколько обескуражен. По сути, эта печальная компания мало отличается от любой группы взаимной поддержки вроде «Анонимных алкоголиков»: агрессивная риторика уходит в землю, и на практике сектанты покупают друг другу шмотки, утешают в беде и готовят не нападения на женщин или марш на Капитолий, а рождественский ужин.
И герой Эдриана Броуди, трижды разведенный Папа Дэн, окруживший себя новой семьей из адептов, очень далек от вульгарных шоу Тома Круза из «Магнолии». Проникновенно заглядывая Ральфи в глаза, своим ласковым баритоном он уверяет его, что видит в нем «ошеломительную красоту» и «сметающую все силу творить и уничтожать». Его вина или, может быть, ошибка состоит в том, что он будит лихо и в части своих прогнозов оказывается прав.
Несколько лет назад Айзенберг играл в очень похожем по ключевым словам фильме «Искусство самообороны», но, если тот толкал кризис мужской идентичности в сторону абсурдистской комедии, этот полон серьезности и даже пафоса. Ральфи не дает шансов за себя поболеть, но вовсе не сочувствовать этому глубоко неудовлетворенному, инфантильному, агрессивному, закомплексованному, вечно голодному антигерою невозможно. Решение Тренгова свалить часть его проблем на подавленную гомосексуальность может показаться, пожалуй, слишком простым, однако даже оно выглядит органично в контексте деконструкции мужского и отсылок к драмам Нового Голливуда.
«Манодром» амбициозен, парадоксален и неглуп. В эпоху, когда к слову «маскулинность» язык почти автоматически прибавляет «токсичная», даже не вполне удавшаяся попытка заглянуть за пределы очевидного стоит дорого. «Таксист» «Таксистом», но стоит помнить, что это часть важного и далеко не законченного разговора, и если мы с вами испугаемся вести его, то слово возьмет в лучшем случае Папа Дэн.
