— Ну-с, дамы, как всегда, в начале занятия повторим наш девиз, нашу мантру, нашу молитву. Что бы ни случилось, какие бы беды на нас ни обрушились, в самые отчаянные моменты: когда белый свет не мил, когда жить не хочется, глаза бы никого не видели, когда саму от себя тошнит… И мы говорим себе:
— Грустненько, но не смертельненько!
— Грустненько, но не смертельненько!
— Грустненько, но не смертельненько!
Лора слегка морщится от вялого, разнобойного хора голосов. Занятия проходят в школьном классе, который арендуют дважды в неделю по вечерам.
(1-я часть здесь)
Раньше на подоконниках и на первых партах для антуража были раскиданы глянцевые журналы с певицами, актрисами. Курсантки листали расфуфыренных красоток, вздыхали:
— У-у, нам такими никогда не стать…
Лора решительно пресекала упаднические, декадентские настроения:
— Нашли на кого равняться. Груди силиконовые, голоса фанерные, слёзы глицериновые, бриллианты фальшивые, глаза гелевые крашеные…
Чтобы группа не комплексовала, убрала вредоносные журналы подальше в шкаф, к потрескавшимся, пыльным ещё с советских времён, рулонам географических карт. Кроме того, Лора заметила, что из журналов бессовестно, вкривь и вкось, вырываются страницы. То ли из мести красавицам, то ли для хозяйственных нужд: покрошить в кошачьи лотки вместо наполнителя. Почти вся группа — отчаянные кошатницы.
Девиз написан на доске крошащимся мелком. Лора ходит между партами узко, как учительница. Картина маслом «Оставление после уроков лодырей и двоечников».
А откуда, скажите, хору быть слаженным и сильным, если голоса принадлежат всего восьми женщинам: то ли самым настырным, то ли продолжающим таскаться на занятия из-за лени, инертности и апатии. Прочие давно предали, откололись и примкнули к Лориным конкуренткам. Таковых в последнее время в области развелось — пруд пруди.
Межгалактическая гадалка Кассандра Рымская — весь город увешан афишами. Астролог и предсказательница Всех Времён и Народов Кассиопея Альтаир, в прошлом санитарка кожного диспансера — собирает стадионы. Центр личностного роста и духовного развития возглавила гастролирующая (галопирующая) по стране, омерзительно жизнерадостная Апрелина Весенняя. Из Лориных достоверных источников — бывшая мойщица с автобазы.
Фи, какой моветон, китч, какое торжество скудоумия и пошлятины… С ума посходили с творческими псевдонимами: романистка Милана Тюльпанова, ясновидящая Юнона Греческая, целительница Лучезара Искусница… Поневоле вспомнишь клуб мадам Мари, дипломатической вдовы. Аристократические манеры, недюжинный ум, тонкое лукавство… Да, были люди в наше время. Богатыри, не вы.
«Женщина сильна тогда, когда её любят, и слаба тогда, когда она любит».
«Женщина притягивает мужчину очарованием, а удерживает пороками».
«Никогда не выходите замуж, прежде чем не научитесь льстить. В браке нужна не откровенность, а дипломатия».
Ах, давно ли юная Лора, морща гладкий лобик, вместе с другими девушками старательно скрипела ручкой в потрёпанной толстой тетради…
***
Чтобы снять груз с души, женщина может обратиться к психотерапевту или священнику. Излить душу чужому усталому, равнодушному дядьке — и уйти с пустым кошельком и чувством неудовлетворённости. Или бесплатно поплакаться подружке. Та заблестит глазёнками, жадно поучаствует в твоей судьбе, разахается, капнет крокодилову слезу — а назавтра о тебе будет оживлённо перетирать весь город… Благодарим покорно, уж лучше вот такой небольшой уютный, полудомашний тренининг. Здесь все равны — как в бане.
— Я Маша. Я толстая неудачница.
— Похлопаем Маше.
Если бы Маше дали на выбор: отсидеть в тюрьме 5 лет в робе, но на стройненьком теле — или остаться толстой на воле — она выхватила бы первое. Толстая оболочка тела для Маши стала постылым домом, хуже тюрьмы.
— Забудем слово «толстая», — Лора резко разворачивается на красных каблуках, берёт в руки мел. — Записываем. «Фактурная». «Статуарная». «Роскошное тело». «Соблазнительные изгибы». «Аппетитные формы». «Рубенсовская красавица». «Весомые достоинства». «Гендерное превосходство». «Обладательница королевского размера».
Ученицы пишут и, должно быть, неприязненно думают: «Хорошо тебе говорить. С такой фигурой».
— Вы- королевы! — вдохновлённо продолжает Лора. — Брысь с дороги, костлявая шелупонь! Вы — центр улицы, пуп земли. Вы не идёте — а шествуете, не сидите — а восседаете. Не говорите, а…
… — Чревовещаете!
По рядам катится смешок. Если бы Лора была учительницей, сухо сказала бы: «А Дробышко у нас самая умная? К доске, Дробышко».
Вместо этого Лора очаровательно улыбается, сексуально облизывает розовым язычком меловые кончики пальцев:
— Как вы думаете, что важнее всего в женщине?
— Фигура!
— Смазливая мордашка!
— Здоровье. Муж любит жену здоровую.
— Чтоб в постели умела кувыркаться, как в немецком порно!
— Борщ чтоб умела варить…
— Мимо. Правильный ответ: в женщине важнее всего уверенность. Записываем.
Лора пишет на доске крупными буквами слово «УВЕРЕННОСТЬ». Получается пунктир, мел отвратительный, осыпается. Крепко, жирно подчёркивает, со стуком ставит три восклицательных знака.
— Допустим, вы подаёте объявление в службу знакомств. Начинаете текст словами: «Очень красивая, ухоженная женщина желает познакомиться». Ухоженность мы проходили на прошлом занятии и высекли в граните: нет некрасивых женщин — есть неухоженные.
Помним: мужчина — заведомо слабое, зависимое, легковерное, подверженное чужому влиянию, трусливое существо. Безапелляционное утверждение «очень красивая» — уже завораживает, программирует мужчину, окучивает его мозг.
И вот появляется женщина, далёкая от его ожиданий и критериев. При этом она высоко, слегка надменно держит голову, уверенно себя несёт. Мужчина в душе лихорадочно мечется, сомневается: «А может, правда, красивая? Не могла же некрасивая вот так нагло о себе заявить. А может, нынче такова тенденция? А может…»? Налицо внесённая в ряды противника сумятица. Враг бежит, роняя амуницию и штандарты.
***
Ученицы недоверчиво шушукаются. Это плохо: раньше они смотрели Лоре в рот не дыша и впитывали её слова.
— Вот ты, Маша, с каким голливудским актёром хотела бы переспать?
Маша подозревает подвох, напрягается, Лора буквально слышит скрип мозгов. Сейчас заворчит, как Крамаров в «Джентльменах удачи»: «Косой, Косой… То есть, Маша, Маша. Как что, сразу Маша».
— С этим… С Алеком Болдуином. Краса-авчик!
(Смех, шепотки: «Машка, слюнями не захлебнись!»)
— Тишина в группе. Представь, ты оказалась с Алеком Болдуином наедине в интимной обстановке. Твои действия?
— Смеётесь?! Да он на такую как я не посмотрит!
— Во-от! — поднимает палец Лора. — Вот потому, Маша, ты до сих пор одна. Ты выбрасываешь белый флаг, ещё не вступив в битву, опускаешь крылья, ещё не взлетев. Ты ведь хорошенькая, Маша. Но даже будь в десять раз страшнее, ты обязана со смехом воскликнуть: «Алек Болдуин? Имела я его в квадрате! Он будет моим, если я только захочу! Вопрос: захочу ли?» И Алек Болдуин у тебя в кармане. Потому что женская уверенность — это та самая безотказная дудочка, превращающая мужчин в крыс.
— Ха! Смотря на какого мужика напорешься, — это снова скептическая Дробышко. — Другой пошлёт так, что будешь лететь далеко и со свистом.
— А нам хамья и не нужно, да? Мы носик попудрим, подбородок вздёрнем… И-и-и, дружно! «Грустненько, но не смертельненько! Грустненько, но не смертельненько! Грустненько, но не смертельненько!».
***
Лоре верят: она 5 (пять) раз была замужем — это много значит.
Взять подержанную машину. Сколько у неё было хозяев? Один, три, шесть? Чем больше их менялось — тем хуже для машины, тем дешевле она ценится на авторынке. То же с мужчинами. Если часто разводился, ходил по рукам — повод насторожиться. Значит, со скрытой червоточиной, с гнильцой. От хорошего мужа умная жена не уйдёт.
Другое дело женщины, здесь с точностью до наоборот. Мужья для них — как огранка, резцы для алмаза, необходимый для того, чтобы камень засиял всеми отточенными гранями чистой воды. Незамужние — не побывавшие в руках ювелиров, не обработаны, невзрачны и тусклы. Серенькие примитивные стёклышки.
В сложных ситуациях Лора всегда мысленно раскрывает на нужной странице волшебную потрёпанную тетрадь «мадам Мари»
Количество мужей, — вдохновенно продолжает она, — это как количество лет для серебра, для редкого деревянного или кожаного изделия. Чем больше рук их отполировали — тем дороже и элегантней они выглядят. Так новенький, только сотканный персидский ковёр выбрасывают на улицу, в пыль, под грубые пятки сотен прохожих — только тогда он приобретает необхоимую матовость и мягкость. Имеет право называться настоящим персидским ковром и ценится почти на вес золота.
Перерыв. Участницы высыпают в коридор, галдят, усеивают подоконники и болтают ногами как школьницы, шуршат завёрнутыми бутербродами. Лора наливает из маленького термоса чёрный кофе, прихлёбывает крошечными глотками. Греет ладони о пластиковую крышечку: в классе холодно.
***
Да… Жить с мужчиной — искусство, чем-то схожее с дрессировкой собак.
У Лориной сестры была непослушная такса, всё делала поперёк. Хозяйка говорила: «Тебе пора гулять». Такса поджимала зад, забивалась под стол, рычала, жалобно огрызалась. Сестра выходила из себя, хватала за ошейник, тащила. У таксы — шерсть дыбом, полный ненависти затравленный взгляд.
Ах, так?! Шваброй тебя, шваброй! Визг, лязг зубов, вой. Сестру колотило, полдня приходила в себя, бинтовала укушенную руку. Собака понурая, виноватая и в знак протеста делает дела под стол…
Как поступила пришедшая на помощь Лора? Купила самых дешёвеньких конфет-подушечек, ласково протянула на ладони. Случилось чудо: такса как миленькая, недоверчиво вылезла из-под стола, зацокала коготками к дверям, безропотно дала надеть поводок… Теперь сама тычет носом, поторапливает, бежит впереди, махая хвостом. С обожанием оглядывается: «Ну что же, о моя самая лучшая в мире хозяйка, очарование души моей! Где твои чудесные, сказочные, волшебные вкусняшки?»
Только что Лора прогнала в уме краткий курс «Основы отношений жены и мужа».
***
— Понятие «слепоглухонемой капитан дальнего плавания как идеальный муж» — давно устарело. Нынче это богач и тюфяк в одном флаконе. Чтобы душой, телом и банковской картой принадлежал одной тебе.
Запомните: подкаблучниками мужья не рождаются. Подкаблучниками мужей делают жёны. Если на твоём лице будет блуждать глупенькая улыбка — подкаблучницей будешь ты.
Помним: внешне мы — сама страсть и нежность. Внутри — камень и лёд. Полная атрофия чувств.
— Ещё бы. Если старый — всё атрофируется.
Прохаживаясь по рядам, Лора поглядывает в окно, как в безупречное чёрное зеркало. Она нравится самой себе.
— Вопрос «старый и богатый — или бедный и молодой» — был актуален ещё при первобытно-общинном строе. На ваш взгляд, кого предпочитала женщина в доисторическую эпоху: молодого охотника или дряхлого вождя?
— Охотника, конечно! — не сомневается группа.
— Это если наивная дурочка. Если умная — старика вождя. Вождь — это почёт и уважение племени, лучшее место у огня, это всегда тёплая мягкая шкура, самый жирный кусок мяса. А здорового ребёнка можно сделать с молодым охотником, когда вождь завалится дрыхнуть у стенки.
***
В коридоре приближаются бесцеремонные громкие, молодые мужские голоса. У Лоры поджимаются уши, она их узнаёт. Это зам по АХЧ, сын директрисы, а с ним красавчик охранник, кстати, похожий на Алека Болдуина. В пустом школьном коридоре отличная акустика.
— Это ещё что за музей восковых фигур?
— А, хохма. Типа бабский тренинг. Прикинь, старые седые дырки учатся охмурять мужиков.
Парочка даже не утруждается приглушить звук. Лору вызывают за дверь. Завхоз сообщает, что за аренду не плачено три месяца. Закуривает сигарету «данхилл», пуская душистый дым в лицо. Затирает плечом в угол. Демонстрирует, что на этот раз Лоре не удастся улизнуть через чёрный ход.
У неё нет с собой столько денег (вернее, вообще нет), и она возвращается в класс, просит группу поскрести по сусекам. Ученицы шушукаются, склоняют головы к сумкам, пахнущим хлебом и молочными смесями. На свет извлекаются кошельки из кожзама, вытряхиваются мятые купюры, звенят монеты.
Дробышко ползает под партой на четвереньках, хлопает ладошкой по полу, ловя разбежавшиеся гривенники. Всеобщими усилиями, с грехом пополам набирается треть нужной суммы. Рэкитеры брезгливо забирают деньги, обещают «прикрыть на хрен лавку древностей» и, топая крутыми хайкерами, удаляются, ржут что-то между собой.
— А училка ихняя в красных говнодавчиках ничего. Можно бы разок вдуть.
— Та, старуха. Я лично столько не выпью.
Занятие стихийно закончилось. У учениц вытянутые и задумчивые лица. И ведь не скажешь: «Маленькая техническая неувязка». Это крах. Лора понимает, что, выйдя на улицу, та же Дробышко спросит у подруг: «Девочки, у кого-нибудь есть телефон Апрелины Весенней»?
Можно доехать до дома трамваем, но пешая прогулка — это красивая походка, подтянутая фигура, цвет лица. Дома пятиминутный душ (счётчики крутятся, как взбесились, заразы). На ужин немножко варёного овса и морковки, немножко телевизора.
За окном гаснут окна и чернеют скалы домов. Всё ближе подступает главный враг женщины — Ночь. Не то что хрупкая Лора — крупные и сильные мужчины скулят и плачут от ужаса как маленькие дети, встречаясь с врагом по имени Бессонница.
Ночь — это каждый раз борьба с тоской и тревогой, борьба с самой собой. Наваливается неподъёмное, необъяснимое, тяжкое, разрастается, шевелится, душит со всех сторон. Скорее бы утро — тогда тяжкое уменьшается, усыхает, яснеет.
Как люди подстёгивают себя кофе, чтобы проснуться, так Лора "подстёгивает" свой организм снотворным, чтобы уснуть. Маленькая белая таблеточка обладает могучей доброй силой. Способна превратить ночь из врага в милого, уютного друга. Ватными, приятно обволакивающими становятся мысли. Мысли всё о том же: что старость незримо и терпеливо стоит вокруг Лоры одновременно со всех четырёх сторон. Что жизнь беззвучно струится сквозь пальцы: с маникюром или без, в креме «либридерм» или сухие и шелушащиеся, в перстнях — или голые… Старости всё равно, она покладистая.
Идут понурой чередой и тают зыбкие, бесплотные, выдуманные мужские фигуры — а кто без легенды о пяти мужьях записался бы к ней в группу? Всего-то и был один, каскадёр с шейкой бедра… Кресло-каталка, его неподвижность и вспышки ярости, Лорина самоотверженность. Шекспировские страсти, безумная любовь, слепая ревность. Мадам Мари из-под могильного куста белого шиповника взывала к своей самой способной, любимой ученице: «Уходи, уходи! Ревнует — значит любит. Себя».
Тогда в стране не делали таких операций, вернее, делали, но плохо. Суставы гнили, протезы отторгались. Лора накопила на Израиль, на медицинских светил, на платиновый штырь. Чем накопила? У молоденькой девушки одно богатство.
Каскадёр не спешил возвращаться с израильской реабилитации. В «одноклассниках» выложил фотку: хохочет жемчужно отбелёнными зубами, держится за снасть яхты. В объектив попал кусок загорелой, гладкой женской ноги…
***
По-бабьи провыв в подушку, Лора уголком простыни промокает живую, не глицериновую слезинку. И убаюкивает, заклинает то ли себя, то ли кого другую, заученно шепчет в ночной, прочерчиваемый светом фар потолок:
— Грустненько, но не смертельненько... Грустненько, но не смертельненько... Грустненько, но не смертельненько..