Новогодняя пора всегда пронзительной тоской тычет под ребра.
Если бы кто-то маленькой мне однажды сказал, что когда-нибудь игрушки будут ярче, а в магазин можно будет прийти и там будут продавать всякие-разные елочные игрушки - и зеленые, и синие, и розовые, и сиреневые, и новогодних украшений будет тьма-тьмущая, а я при этом буду ходить несчастной - я бы громко расхохоталась и убежала бы дальше разбрасывать ярких серпантиновых червяков по пушистой елке.
Воспоминания - это то немногое, что осталось от моего личного новогоднего чуда. Почему-то именно они так больно теребят горло при мыслях про Новый год.
Вспоминается бойкая мама, бережно, почти нежно достающая из-за пазухи чудесные елочные шары, которые мы будем вешать вместо стеклянных котиков и мишек. Котики и мишки перекочевали в мое личное владение, а на красавице-елке, а точнее, сосне, теперь горделиво висят торжественно-красные блестящие шары, серебряные банты и красно-серебристый конус, возвышающийся на макушке, царапает потолок.
Вспоминается папка, который на пару с дядькой со громким смехом, улюлюканием и присвистыванием тащили огромных размеров кули с разномастными ингредиентами - это на «шубу», это на оливье, - а это - драгоценность для каждого уважающего себя ребенка! - целая туча сластей - и «сникерсы», и «несквики», и даже невиданный доселе «бонжур»!
Вспоминаются дедушка с бабушкой, и дедушкино «ох, какие тебе сказки купили», и бабушкино «лучша б Иронию Судьбы купили да посмотрелы ба!.
Вспоминается моя некогда юная и грациозная сестра, устало наводящая марафет перед большим зеркалом, так и не отмыв начисто руки от свеклы.
А еще вспоминается один чудесный подарок от дедушки Мороза - в момент, когда президент закончил свою речь, куранты пробили двенадцать, отзвучал гимн и все дружной гурьбой ринулись смотреть на фейерверки, у крыльца нас ждал крошечный котенок. Никто не знал ни как он там оказался, ни где его мамка, ни чей он. Маленькая черная девочка с белой молнией на переносице, крошка Нюся, как назвал ее папка. Прожила у нас семь счастливых лет, но МКБ забрала ее на радугу.
- Да, было время, - вздыхает моя среброголовая матушка. Ее месячный русый балаяж отступил от корней, обнажая белизну ее седых волос. Моя грациозная сестра в следующем году уже перещелкнет отметку в «40», и поведет свою дочь, уже не веряющую в Деда Мороза, в третий класс.
Дядьки не стало через полгода после того праздника. Отца нет уже 12 лет, дедушки с бабушкой - 10.
Брат, старше меня на три года, уже обзавелся солидной должностью и таким же солидным животом.
Прохожие вокруг - мои сверстники - костерят правительство, цены и шринкфляцию, приятельницы с работы - все никак не могут найти себе «нормального мужика», начальство на работе гнусно ухмыляется - «платим среднее по рынку, не хватает - ищите другое место».
И только блестящие, торжественно-красные елочные шары, с которых за двадцать с лишним лет не упала ни одна блестка, пахнущие антресольной пылью и хвоей, запускают в голове диафильм из таких далеких, но таких счастливых кадров моей прошлой жизни.
