- Проводил за калитку, а там Скорую помощь вызвал, увезли в отделение. Зоя может потерять ребенка.
- Потерять ребенка? Так оно бы и к лучшему. Ничего страшного, срок у нее, судя по всему, не меньше шести месяцев. Это уже роды. Последствий никаких не будет.
Когда уходит близкий человек, обиды на него отходят на задний план, остается раскаяние, не успела, не поговорила, не выслушала. Нужно было поддержать, найти какие-то слова, поберечь нужно было. Так думала Зоя, оплакивая своего отца. Она чувствовала и свою вину в том, что он ушел.
Еще больше ей жаль маманю. Почернела София от горя, но не проронила ни слезинки. Какое счастье, что вернулся Мартин, он все время рядом с матерью и с Люсией, переживающей уход отца не меньше, чем взрослые.
Зоя через день бывает дома. Приготовит передачу для Ирины Григорьевны и пойдет потихоньку гулять. Вечером, их с Маргаритой Петр забирает.
Как ни странно, смерть отца примирила Зою с Мартином. Какая-мутная недоговоренность исчезла между ними. Разговор получился трудным. София, понимая, что ее детям нужно поговорить наедине, отлучилась из дома. Мартин подсел ближе к Зое, обметывающей юбку заказчицы.
- Зоя, ты все-таки поступила несправедливо по отношению к нашему общему ребенку. Не мне тебе говорить, как тяжело расти с неродным отцом или с неродной матерью. Ради счастья малыша мы должны были быть вместе.
Зоя откусила зубами нитку, воткнула иголку в игольницу.
- Мартин, послушай меня внимательно. Отец, бывало, ругал тебя, но только за дело. Он не оскорблял тебя, не унижал, ремень в руки не брал. Так что тебе жаловаться не на что.
Маманя меня никогда не наказывала, чтобы я ни творила. Она была всегда со мной добра. Я не знаю, хватило бы у родной матери терпеть столько неприятностей от дочери.
Скажи, зачем моему сыну отец, который полгода решал, стать ему папкой или нет? Когда есть другой человек, который любит его маму, и хочет стать ему отцом. Зачем нужна ему семья, где родители будут лаяться или тихо ненавидеть друг друга? Он будет счастлив в такой семье?
- Может ты и права, но все же я бы хотел сам воспитывать своего сына
- Да? Может мне родить его и отдать тебе?
- Я не это хотел сказать, я хочу принимать участие в жизни моего ребенка.
- Поставим точки! Нет никакого твоего сына. Женишься и родите себе и дочку, и сына, а мой ребенок от Петра, запомни, Петр его отец. Если ты не сможешь это принять, я не смогу больше приезжать в этот дом. Из-за твоего упрямства пострадаем все, мама, я, Люсия. Ты разрушишь нашу семью, понимаешь ты это?
- Все я понимаю, но что мне делать?
- Думай сам. Мы с Петром решили просто уехать ото всего.
- Хочешь сказать, чтобы я уезжал обратно?
- Откуда мне знать? Интересный ты человек, Мартин, кто-то долен решать, что тебе делать. Я для себя приняла решение, за тебя не собираюсь думать. Только знай одно, к моему ребенку ты не имеешь никакого отношения. Надеюсь ты понял меня.
- Ладно, если ты ставишь вопрос так, мне придется согласиться. Обещаю, я не буду лезть в твою семью. Живи спокойно.
Мартин восстановился в техникуме, перевелся на заочное отделение. Однако, с работой вышли затруднения. В колхозе была только работа на ферме, Мартина это никак не устраивало. В городе работы нет, разве кондуктором. Кондуктором работать он тоже не желал, не для мужчин это занятие.
Оставалось одно, пойти в Леспромхоз, лес валить. Но это за пятнадцать километров от дома. Туда нужно уезжать, и приезжать Мартин сможет только на выходные. Посидели, посоветовались. София решила так
- Сынок, ты поезжай. Все-таки в Леспромхозах хорошие деньги платят. Лес валить тяжело будет, особенно по началу. Привыкнешь. Окончишь техникум, потом посмотрим, куда дальше двигаться. В институт заочно поступишь, работу сменишь. Там, кстати, и квартиры сразу дают. Так и порешили.
Накануне выписки из больницы Ирины Григорьевны, Зоя вымыла полы, обрызгала цветы, вытерла везде пыль. В день выписки, с самого раннего утра, Василий Петрович истопил баню, Зоя приготовила обед. Всем борщ и котлеты из свинины, для Ирины, суп куриный, котлеты куриные на пару.
Петр привез мать из больницы. Они с отцом под руки ввели ее в дом. Зоя, в ситцевом платье, в косынке, повязанной назад и в нарядном фартуке, встретила Ирину Григорьевну у порога.
- Здравствуйте, Ирина Григорьевна! С выздоровлением Вас!
Ирина с неприязнью посмотрела на молодую женщину. Ишь, вырядилась! Ходит, как у себя дома.
- Здрасьсте!
Зоя не стала расстраиваться по этому поводу, она и так знает, как к ней относится мать Петра.
- Василий Петрович, обед готов. Можете есть. Пойдем, Петя, я тебя покормлю, тебе на работу. Мой руки, садись за стол.
- Сейчас, Зой, только маму в комнату провожу.
- Не утруждайся, иди к своей жене, я еще не совсем инвалидка, по дому могу ходить
- Очень хорошо, мама! Я рад за тебя. Вы с папой будете обедать?
- Позже, ешьте сами.
Ребята с удовольствием пообедали вдвоем. Никто из них на отсутствие аппетита не жаловался. Поели и борща, и котлет, которые у Зои получались не сухие и пережаренные, а сочные, пышные и уж очень нравились Петру.
После обеда Зоя пошла проводить мужа и заодно прогуляться. Родители Петра о чем-то тихо разговаривали в своей комнате. Видимо соскучились. На людях не особенно разговоришься. Зоя постучала к ним в дверь
- Василий Петрович, я пойду, Петю провожу и немного погуляю.
- Ступай, Зоя, да оденься потеплее, сегодня ветер северный дует.
Зоя проводила Петра за ворота, помахала рукой, постояла, щурясь на солнышко, застрявшее в голых ветвях старой лиственницы, радуясь искрящемуся на солнце снегу.
После пошла вдоль заснеженной улицы в сторону родника. Однако, вскоре почувствовала, как ветер задувает под пальто, продувает варежки, и руки начинают зябнуть, да и живот неприятно тянет.
Нет, это не дело, надо идти домой. Эдак и простыть недолго. Зоя прошла сени, тихонько открыла дверь, вдруг Ирина Григорьевна задремала, вошла в дом. Пройдя в комнату Петра, Зоя сняла валенки, разделась, залезла под одеяло.
Ей хотелось быть невидимой и неслышимой. Сколько ни говори себе, что тебе без разницы, но все равно, чувствовать себя в доме лишней, неугодной, очень неприятно. Она даже заплакала, обидно, старалась, прибиралась, готовила. Одно успокаивает, все это ненадолго, еще недели три, и они с Петей станут жить отдельно.
С такими мыслями в голове, Зоя задремала. Сквозь сон она слышала, как Василий Петрович гремит посудой, как ходит из кухни в спальню. Подумала: «Несчастный же человек, Василий Петрович. Не стала ведь за стол садится, в постели ест. Поди еще он ее с ложечки кормит». Стала проваливаться в сон, как вдруг услышала
- Хозяйкой тут ходит, вырядилась. Гляжу, вы тут и без меня неплохо жили, борщи, котлеты.
- Ира, разве было бы лучше, если мы голодом сидели. Порадовалась бы, девочка каждый день готовила для тебя диетическое, а она ведь в положении.
- Вот именно, в положении! Повесила на нос моему сыну нагулянный плод, корми его, расти, будто Петр не способен сам ребенка сделать.
Зоя прикусила кулак, рыдания подкатились к горлу, живот скрутился в тугой ком. Видимо, Ирина сообразила, ляпнула что-то не то. Замолчала. Молчание длилось довольно долго. Заговорил Василий Петрович, голос его был глух и бесстрастен.
- Хватит, Ирина! Ты родила мне сына от чужого мужчины. Я тебя не корю, ты сделала это, чтобы сохранить семью. Но ты мне постоянно намекаешь, что я не могу быть отцом, что я неполноценный мужчина. За что, Ирина?
- Вася, ты все понимаешь не так. Не корю я тебя. Ты правильно сказал, я это сделала для нас с тобой. А Зойка, она нагуляла, понимаешь разницу, она любила другого человека, гуляла с ним, он на ней не женился, вот и вцепилась в нашего Петю. Не любит Зоя твоя нашего сына.
- Ира, ты не смеешь так говорить про Зою. Девочка она совсем, ошиблась она, ты вспомни себя! Ты неправа, они с Петром любят друг друга. Бывает, слышу, она его воспитывает, но в этом нет ничего страшного. Ты меня всю жизнь воспитываешь и ничего.
- Сравнил! Чему может научить моего сына эта деревенская чушка? Ни кожи, ни рожи, а изображает из себя королевишну. Все равно Петр с ней жить не станет, вот увидишь. Вот она родит ребенка, запишет на него и уйдет к своему любовнику. А наш Петечка ей алименты платить станет.
Это было слишком. Зоя оделась, постучала в спальню
- Можно? Папа, я пойду к своим, там заночую. Пусть Петр не беспокоится, я просто соскучилась по маме.
- Зоя, ты вернулась уже?
- Я, пап, давно вернулась и слышала весь ваш разговор. Спасибо тебе, папа!
- Зоя, дочка, не уходи, подожди, когда Петр вернется с работы.
- Не могу, папа! Прости я ни одной минуты не могу оставаться здесь, мне дурно, тошнит, на воздух надо. До свидания, папа!
- Нет, Зоя, я тебя одну не пущу. Раз так, я провожу тебя. Дойдем до Райкома, если Петр не на выезде, он отвезет тебя. Сейчас, только оденусь.
Выйдя за калитку, Зоя остановилась.
- Папа, я не могу идти, тошнит и болит живот.
Василий Петрович смахнул рукавом с лавки снег
- Ну-ка, милая, садись тут, я сейчас до Егоровны добегу, вызову Скорую помощь
Скорая приехала тут же. Медсестра в белом халате и синей куртке вышла из машины
- Что случилось? Сколько месяцев беременности? Схватки начались? Тяжелое поднимала?
- Не знаю ничего, седьмой месяц, живот болит сильно.
- Давай, в машину!
Василий Петрович тоже хотел сесть вместе с Зоей, но медсестра остановила его.
- Не стоит, дед. Мы женщину даже в скорую завозить не станем, сразу в отделение.
Евгения Васильевна была в отделении, когда привезли Зою. Она осмотрела женщину, горестно покачала головой
- Зоя, какая ты неугомонная. Давно живот болит?
- Второй день только. Вчера совсем немного болел. Сегодня вот, схватило.
- Схватило у нее. Небось, воду таскала?
- Нет, только прибиралась, да полы мыла. Ну, готовила еще, белье гладила.
- Эх, дать бы тебе по заднице этой самой гладильной доской, чтобы месяц сидеть не могла. Теперь будешь лежать, не вставая. Ходить на утку, есть лежа. Доигралась. Выхаживать будем твое дитя, хоть до семи месяцев дотянуть. Ребенок какой хороший, крупный, жаль будет, если мы его потеряем.
- Я буду лежать, Евгения Васильевна. Честное слово, не шелохнусь.
- Очень надеюсь. Смотри у меня! Чтобы доходила! Сейчас сделают два укола, капельницу поставят. Посетителей не жди, прикажу, чтобы никого не пускали, хотя бы три дня. Тебе нельзя волноваться. Твое дело сейчас есть и спать.
Василию Петровичу не хотелось заходить в дом. Но надо, там беспомощная Ирина. Нельзя ее оставлять одну, слаба еще. Ирина Григорьевна услыхала, как пришел муж
- Чего так быстро проводил? Надо было ее довести до дома, матери передать из рук в руки, драгоценность такую.
- Проводил за калитку, а там Скорую помощь вызвал, увезли в отделение. Зоя может потерять ребенка.
- Потерять ребенка? Так оно бы и к лучшему. Ничего страшного, срок у нее, судя по всему, не меньше шести месяцев. Это уже роды. Последствий никаких не будет.
- Ирина, я иногда сомневаюсь, женщина ли ты вообще? Я, мужик, и то понимаю, проходить столько месяцев с животом, ждать этого ребенка, и вдруг его не станет. Как это перенести?
- Она что ли первая? Бывают такие случаи, что и родившиеся живыми уми.ают. Ты, Вася слишком близко к сердцу принимаешь чужое горе. Кто она тебе, эта Зоя?
- Кто? Ты не слышала, она меня папой зовет. Значит, Зоя мне такая же дочь, как Петр - сын. Тебе ничего не нужно? Нет? Я тогда пойду, до Аннушки схожу, позвонить надо, узнать, что с Зоей.
- Ступай, там тебе всегда рады. Небось, жаловаться будешь Анне на меня? Иди, она тебя пожалеет.
- Господи, Ирина, когда из тебя ехидство выйдет, Аннушка к нам со всей душой, а ты? Ты ведь с ней, как с подругой разговариваешь, а за глаза?
- Вижу я, Василий, изменился ты ко мне. Это все из-за новой родни. С ними, да с Анной тебе веселее. Жаль, что я не уме.ла.
- Не говори глупостей, Ириша! Я все тот же Вася. Прикован я к тебе накрепко. Весело, не весело, а жить нам с тобой рядом, пока эта жизнь не закончится.
Продолжение Глава 126