- Мама, ты не спишь? Я знаю, что ты не спишь. Послушай, меня. Я понимаю, что ты после инсульта, тебе тяжело, но отца тоже пожалей. Он устает от твоих капризов. Когда-нибудь его сердце не выдержит, оно у него больное, неужели тебе его не жалко?
Петр летел домой, словно на крыльях. Сегодня парни привезли ему из Казани полную авоську апельсинов и баночку красной икры. Зоя так хотела бутерброд с красной икрой! Когда-то, одна из заказчиц рассчиталась с Софией целой банкой такой икры за пошив трех платьев. Мать каждое утро щедро намазывала ею ржаной хлебушек и кормила детей.
А сейчас эта икра куда-то делась из магазинов. София говорит, что раньше можно было ее свободно купить. Спасибо друзьям, постарались! Достали! Вот уж зайчонок обрадуется!
Дом встретил его тишиной. Обычно, Зоя, услышав, что он пришел, сразу выходила в прихожую.
- Зоя, Зоинька! Я пришел, где ты?
Вместо Зои в прихожую вышел отец.
- Тихо, Петя, мать спит. Нету Зои, в больнице она.
- Как в больнице? Что случилось?
- Видимо, перетрудилась в последнее время. Полы мыла, готовила, гладила. Вышла погулять и плохо ей стало. Я вызвал Скорую помощь, увезли Зою в отделение. Звонил позже, сказали лежит, вставать не разрешают, к телефону не зовут.
- Вот ведь, беда какая! Надо было мне ее у Софии Владимировны оставить. Она уж Зою бы сберегла. Все я, со своей идиотской ревностью. Ладно, побегу в больницу, узнаю, как она там.
Сложив в сумку пяток апельсин и баночку икры, Петр пошел в больницу. Только открыл двеь в отделение, так наткнулся на ту самую медсестру, что приглашала его на свидание
- Ба, кого я вижу, опять Вы? Да, не везет Вам. В тот раз Зоя не хотела Вас видеть, а теперь она не может выйти, чтобы повидаться с Вами. К ней тоже не пускают.
Евгения Васильевна подозревает, дело не только в том, что она тяжести поднимала, еще может быть такое, что Зоя сильно расстроилась. Поэтому свидание с родными ей пока запрещены. Мало ли, кто, какое неосторожное слово скажет.
- Конечно расстраивалась, она отца похоронила. Вот, видимо и догнало. Неужели положение настолько серьезное?
- Серьезнее некуда. Я не хочу Вас пугать, однако угроза выкидыша велика. Ей поставили уколы, капельницу, но матка все еще в тонусе. На ночь назначена еще одна капельница. Евгения Васильевна очень за нее тревожится. Давайте Вашу сумку, я передам, что Вы ей там принесли. Не уходите, ждите, сейчас приду, может Зоя захочет Вам что-нибудь сказать.
- Спасибо Вам! Я подожду.
Петр сел на лавку, опустив голову вниз. Не может этого быть! За что на его девочку свалилось столько горя? Мать уме.ла, близкий человек предал, отец ум.р. Если она еще и ребенка потеряет, как ей быть?
Медсестра вынесла сумку и записку.
- Вот, возьмите, записку Ваша Зоя написала.
- Спасибо Вам огромное. Спасибо!
Петр развернул записку
«Петя, милый, за меня не беспокойся. Евгения Васильевна сказала, что я обязательно доношу ребеночка. Говорит, ребенок хороший, крупный. Я надеюсь, что это сын, хотя мне все равно, лишь бы родился. За апельсины и икру спасибо, особенно за икру.
Не скучай, через три дня ко мне станут пускать посетителей, и мы с тобой увидимся.
Маме позвони и скажи, что меня положили в отделение просто для профилактики. Скажи, что всех теперь кладут. Это почти правда.
Все, пока, целую тебя! Твоя Зайка»
Петр прочитал записку, сложил в нагрудной карман. Эх, Зайонок, и тут ты не жалуешься. Зачем было мыть эти полы? Сказала бы, сам помыл. Вот именно, сказала бы! А самому невдомек, забыл, что ей запрещено полведра воды поднимать! Сам виноват, а Зоя страдает.
Вернулся домой весь вне себя. Разделся, прошел в свою комнату и лег, отвернувшись к стенке. Отец, услышав, как пришел Петр, зашел в его комнату, сел на краешек кровати
- Петя, сынок, ну, что там? Как себя Зоя чувствует?
- Не могу сказать, отец! К ней не пускает. Зоя в записке написала, что с ней все в порядке. Только медсестра говорит, угроза выкидыша велика. Врач считает, подействовали не только физические нагрузки, но и какое-то нервное потрясение. Оно и понятно, отца похоронила.
Я, пап, во всем виноват! Ведь знал же, что Зое в нашем доме не комфортно, надо было нам до отъезда у Софии Владимировны пожить. Но нет, привел сюда против воли матери. И мать обиделась, и Зоя в больнице.
- Петр, не вини себя. Так случилось, никто в этом не виноват.
- Не успокаивай меня, отец, ладно? Зоя попросила меня позвонить матери, а куда я позвоню? Телефон на почте, в колхозной конторе и техникуме. Знаешь, что? Пойду я в село, поговорю с Софией Владимировной.
- Нет, Петр, не надо! Ты только напугаешь ее, придя посреди ночи, сообщить, что Зою положили в больницу.
- Пожалуй, ты прав. Не стоит. Дойду лучше до Славы с Ритой. Она завтра пойдет в техникум, найдет время поговорить с Софией. А то она услышит от чужих людей, неизвестно, что ей наговорят.
В доме Анны Егоровны еще не спали, но входные двери уже заперты изнутри. Петр постучался, двери открыл Слава
- Привет, брательник, чего это ты придумал по ночам в гости ходить, да еще один, без своей Зайки. Заходи.
- Я ненадолго, мне бы с Ритой поговорить,
- Так в чем дело, раздевайся, проходи, выпьем чайку или что покрепче, поговорим.
- Нет, Слав, не до чая мне. Зою на сохранение положили, надо как-то осторожно Софии сообщить. Зоя попросила сказать, что ее положили просто на обследование, что-то типа профилактики.
- Что с ней на самом деле?
- Угроза выкидыша. Сейчас у нас шесть месяцев беременности, представляешь, что с ней будет, если не удастся сохранить ребенка?
- Да, брат, этого, конечно, врагу не пожелаешь. Че.т! Чего же ты притащил ее домой? Хоть в гостинице поселились бы, если квартиру не нашел. Понятно, она целый день на ногах была. Ритушка говорила, Зое нельзя даже пять килограммов поднимать. Думаешь она могла это соблюдать, готовя на двух мужиков, да на больную женщину?
Удивляюсь я твоей легкомысленности, Петя. Я своей Ритушке даже гладить не позволяю, вредно это для беременных. Я сам могу себе штаны и рубаху погладить.
Только между нами, я и полы сам мою. Куда деваться, если мама слабенькая, жена в положении? Ты знаешь, в первые месяцы беременности тоже может случиться выкидыш. В это время организм женщины перестраиваться, она становится нервной. А расстраиваться никак нельзя.
Если Ритушка узнает о проблемах Зои, она разнервничается, спать плохо будет. Так что, я ей ничего говорить не стану. Давай, сделаем так! Я тебя с утра пошлю в какую-нибудь организацию, а ты съездишь к Софии и аккуратненько все ей объяснишь.
На том и договорились. Петр вернулся домой, где его поджидал отец
- Ну, что, договорился?
- Нет, пап, завтра утром сам съезжу.
- Так может и лучше будет. Пойдем, сын, поужинаем, я тоже еще не ел, одному не хотелось.
- А мать, что?
- Я ее в спальной накормил. Слаба она еще, вставать и ходить ей трудно
- Так ведь врач сказал, что ей надо обязательно ходить. Если она не будет вставать, мышцы атрофируются, она станет лежачей больной.
- Не слушается она меня. Плачет, говорит, мы ее не жалеем, никому она не нужна.
- Опять, да снова! Пойдем, поедим, я с ней сам поговорю.
После ужина Василий остался мыть посуду, а Петр направился к матери. Ирина лежала вытянувшись, сложив руки на груди, плотно закрыв глаза
- Мама, ты не спишь? Я знаю, что ты не спишь. Послушай, меня. Я понимаю, что ты после инсульта, тебе тяжело, но отца тоже пожалей. Он устает от твоих капризов. Когда-нибудь его сердце не выдержит, оно у него больное, неужели тебе его не жалко?
- А меня кто пожалел? Никто из вас не был на моем месте, вы даже представит не можете, каково быть между жизнью и сме.тью.
- И ты, мама, не можешь этого представить. Ты лишь на мгновение теряла сознание. А мы всей семьей пляшем около тебя. Ты себя жалеешь, вставать не хочешь. Но представь, что ты лежачая! Мама, что в этом хорошего? Пересиль себя, начинай ходить, хоть больно, хоть тяжело, ради самой себя сделай это!
- А-а-а, беспокоишься, боишься, что придется ухаживать за матерью?
- И этого тоже боюсь. За отца боюсь, а ты, мама за кого-нибудь из нас боишься, переживаешь?
- За тебя переживаю. Ничего хорошего тебя впереди не ждет. Придет время, вспомнишь мать, да поздно будет.
- Спасибо мама! Ты меня обрадовала своим предсказанием. Спокойной ночи, мама.
С утра Петр зашел в отделение. Медсестра сказала, ночь прошла спокойно, Зое стало лучше. Обрадованный Петр, с легким сердцем, поехал к Софии, доложил, что Зоя в больнице. Ее положили на обследование, ничего страшного. Только в отделении карантин и к ней можно пойти только через три дня.
София предложила чай, но Петр отказался, он на работе, надо обратно в Райком. Уже при выходе из дома, его остановил Мартин
- Петр! Мне нужна твоя помощь. Я тут перебирал бумаги и нашел документы на мотоцикл. Самого мотоцикла нет, отец увез. Думаю, мы должны вернуть его. Это все, что нажил Александр Михайлович за всю свою жизнь. Пусть он будет у Зои, как у старшей дочери.
- Почему у Зои? Ты старший сын.
- Петр, ты же знаешь, я не его сын, он мне не отец.
- Как бы там ни было, Александр Михалыч вырастил тебя, считал своим сыном. Я не могу взять этот мотоцикл, к Михалычу я не имею никакого отношения. У этой женщины аппарат мы заберем. Послезавтра и поедем. Я попрошу в колхозе грузовик, для такого дела мне не откажут.
Не так-то легко оказалось забрать у "безутешной вдовы» добро, оставленное ей «мужем»
- Чего приперлись? Какой мотоцикл? Шиш вам! Саша его Сережке подарил. Так и сказал, мол вырастешь, кататься будешь, сынок! От всей души подарил. Любил он Сережку, как собственного сына.
Женщина заплакала, некрасиво скривив губы, вытирая ладонью слезы и размазывая по лицу красную помаду.
- Коротким было наше счастье, но я до сих пор оплакиваю его, Сашеньку моего. А вы! Не стыдно у сироты последний подарок любимого папы отбирать?
Однако ни Петра, тем более Мартина пьяными слезами не разжалобишь.
- Значит, добром не отдашь? Документы на мотоцикл у меня, я напишу заявление в милицию, что у меня украли технику. Тогда и судима будешь и мотоцикл вернешь.
- Нету у меня его! Вон, сарай, хлевушок, смотрите, ищите, а мотоцикла тю-тю.
И правда, мотоцикла нет. Что делать? Обыскивать чужие дворы нет права. У ворот собрались соседи, но все молчали, не вмешивались. Петр обратился к Мартину
- Что делать, хотели без шума, по-хорошему, не получилось. Завтра приедем с милицией. Обыск будет во всех дворах, сразу и самогонщиков выясним.
Один из мужиков обратился к Петру
- Слушай, я знаю, у тебя брат в начальстве и вообще. Не поднимай шума. У меня ваш аппарат. Юлька мне его за двести рублей продала. Забирайте свой мотоцикл, а деньги я с нее взыщу как-нибудь.
- Ладно! Договорились! Помогите погрузить.
С этого дня Мартин с Петром если и не стали друзьями, но быть врагами точно перестали. В пятницу, перед следующими выходными, Петр со Славой съездили в соседний город, посмотрели квартиру, которую Петру подобрали друзья.
Квартира маленькая, однокомнатная, крошечная кухонька и гостиная. Зато есть раздельный санузел и прихожая нормальная.
В субботу, втроем, два брата и Мартин перевезли вещи молодых в их первое семейное гнездо. Кроме приданого, положенного девушке, София отдала кровать, на которой спала Зоя, комод, пару стульев, посуду всякую. Все это им с Люсией уже не нужно, а молодым пригодится.
У Ирины ничего лишнего в доме нет. Она вообще против, чтобы Петр уезжал. Он все равно вернется. Зачем мебель взад-вперед таскать. Василий пробовал уговорить ее
- Ириша, пусть Петр мебель из своей комнаты забирает, если она ему нужна. Все равно эта комната пустовать будет. Еще, вот что! Мы ведь деньги Петру на свадьбу откладывали. Раз у них свадьбы не было, отдадим молодым на обустройство
- Ишь чего придумал, отдадим! Когда Петя по-настоящему жениться станет, где я деньги возьму. Ты на самом деле думаешь, что он с этой козой будет жить? Ду.ак ты, Вася.
Родится ребенок, начнутся грязные пеленки, бессонные ночи. Думаешь, зная, что ребенок не его, Петя будет терпеть это?
- Ирина! Почему он не будет терпеть? Это же ребенок, Петр прекрасно знает, на что идет. Ты как хочешь, я со своей книжки деньги снимаю и отдаю сыну.
- Какой ты, Васенька, щедрый! Если ты умрешь, на какие шиши я тебя хоронить стану?
- Ирина, Ирина, до чего ты дошла? Ты ли это говоришь, Ира?
- Что такого я сказала, все мы под Богом ходим, все мы смертны.
- Это правда, смертны. Не беспокойся, если я умру, у меня есть сын, он меня похоронит.
Ирина рассмеялась хриплым каркающим смехом
- У меня есть сын, мой родной сын, а ты Петру просто отчим. Сколько бы ты ни подкупал его деньгами, ласковыми речами, Петя знает об этом, помнит. Зачем, если он считает тебя родным, бросает тебя одного, ухаживать за его больной матерью? А?
Василий больше не сказал ни слова. Он вошел в комнату сына, сел на кровать, обнял подушку Петра и заплакал, качаясь из стороны в сторону, шепча тихонько: «Мой сын, Петенька мой сын, он мой сынок, самый родной, самый любимый»
Продолжение следует.