Основано на реальных событиях. В повествовании присутствуют элементы отечественного речевого фольклора, эмоционально дополняющие переживания героев очерка.
В ночную темень глухих себежских лесов, медленно переваливаясь через невидимые в сумраке туманы, на малой высоте летел легкий скрипучий самолет. В открытой двухместной кабине, пригнувшись к прозрачному козырьку, сидел пилот; позади него неуклюже гнездился пассажир, закутанный в шинель, полушубок и в завязанной под подбородком шапке-ушанке.
При подходе к зловеще безмолвной в ночи линии фронта, пилот прибрал обороты трескучего двигателя. Этот простой прием позволял немного приглушить звук его работы и избежать выброса из выхлопных патрубков ярких в темноте языков пламени. Все эти хитрости должны были скрыть полет от беспокойных вражеских зенитчиков, справедливо опасавшихся внезапной ночной бомбежки.
Сидевшему в задней кабине пассажиру было холодно и беспокойно. Парашюта нет, из оружия – только пистолет, под задницей – портфель с документацией, которую он должен доставить в далекий вражеский тыл.
Тыл в реальности был не совсем вражеский. Там, среди протяженных, густых себежских лесов, разбавленных широкими болотами и утыканных зеркалами чистых озер, жили наши люди, объединенные целью делать важную работу - бить врага на временно оккупированной им территории.
«Далеко еще?» прокричал пассажир ссутулившемуся в передней кабине пилоту.
«Если правильно идём, то еще минут 30», практически не оборачиваясь ответил лётчик, совсем не интересуясь, услышали его позади или нет. Еще на базовом аэродроме не понравился ему этот военный, какие-то нехорошие флюиды исходили от него.
Дальше летели молча, каждый со своими мыслями.
Садились на короткую бугристую полянку, обозначенную по периметру чуть видимыми сверху огоньками худых костерков. Один радовался, что долетел без приключений, второй – слегка уставший от полета практически в полной темноте, настраивался на скорый полет обратно. Пилоту надо было вернуться к своим также затемно, чтобы не попасть под огонь зениток и вражеских истребителей.
После короткого пробега самолет остановился, пилот торопливо заглушил двигатель, а к нему уже бежали одетые в ватники, фуфайки и прочую гражданскую одёжу мужики. Они, упираясь в плоскости, быстро покатили самолет обратно в начало поляны, откуда через полчаса ему предстояло взлетать во все еще чёрное небо.
Пилот вылез из кабины, широко улыбаясь снял длинные краги и, принимая поздравления, поздоровался с двумя подошедшими к нему мужчинами с пистолет-пулеметами ППШ. Он прилетал к ним не первый раз. «Давай, дуй в лагерь, покушай и отдохни малость. Тебя сейчас проведут» - напутствовал летчика коренастый, слегка сутулый, хозяйского вида мужичок.
Пассажир сидел в кабине словно чего-то ожидая. Хозяева поляны смотрели на него и старались понять, чего это не вылезает важный гость. «Ребята! Помогите товарищу» - повысил голос рослый сухощавый мужчина и его подчиненные буквально выдрали из тесной кабины завернутого в тёплое пассажира.
Оказавшись на твердой поверхности, тот скинул на плоскость самолета овчинную бекешу и остался в одной офицерской шинели. Погоны на ней отсутствовали, как и положенная по форме портупея. Из кабины гость достал потертый портфель и приплюснутую в тесноте фуражку с обычной солдатской звездочкой.
К превратившемуся в подобие военного посетителю подошли двое главных хозяев этого леса.
Военный, нахлобучив на голову фуражку и окинув подошедших поверхностным взглядом, вопросительно-утвердительно отпечатал в сыром воздухе – «Это вы, значит, у нас тут партизаны?»
Чуть переглянувшись между собой, один из двоих, скрывая удивление ответил – «Ну да, мы и есть здесь партизаны. Я командир отряда, а это – начальник тыла. Начальника штаба отряда сейчас нет. Он в соседнем отряде по взаимодействию определяется».
«Понятно. Значит вы - командир отряда» - делая неприятный акцент на слово «командир» произнёс офураженный гость. Далее он поучающим тоном продолжил.
— Итак, для вас я – товарищ Павлов. Мое звание, должность и настоящую фамилию вам знать не положено. Вдруг разболтаете кому.
- Да мы вообще-то не из болтливых, товарищ Павлов. Как скажете, Павлов так Павлов. Я – командир отряда Девятов. Начальник штаба у нас – товарищ Десятов. Начальник тыла – товарищ Двадцатов. Здесь и не разболтать-то ничего, цифры одни. Всё, как вы сказали, товарищ Павлов.
- Ладно, хватит ёрничать, товарищ Десятов. Вашу настоящую фамилию я, конечно же знаю. Как хотите. Для меня, пока я здесь, вы будете Девятов. Как улечу, называйтесь как вам угодно.
После этой надменной фразы прилетевшего «Павлова», командиру отряда, до чесотки в ладонях, захотелось влепить тому по мозгам, чтобы в себя пришел и не корчил тут великого начальника.
Дальше все было без неожиданностей. «Павлов» ушел отсыпаться в командирский блиндаж, пилот улетел, обрадовав командира отряда, что за «Павловым» прилетит через неделю, ну а командир, понимая, что его лежанка в блиндаже занята, пошел хлопотать по отряду, проверяя подготовку уходящих на задания партизан, заглянул в землянку с ранеными и приболевшими. Короче, надо было скоротать время до рассвета.
В последующие дни «Шинель», как между собой прозвали «товарища Павлова» в партизанском лагере, тягался по расположению, проверяя все то же самое, что постоянно делает командир отряда и его штаб. И даже больше: как чистят оружие, как женщины стирают партизанское белье и бинты, как выдаются боеприпасы, взрывчатка, как делятся продукты, сколько трофейных банок с тушенкой и скудного хлеба от местных имеется в наличии.
Причем в боевую работу отряда «Шинель» не лез.
Когда до вылета на Большую землю осталось два дня, командир отряда решил поиздеваться над «товарищем Павловым», предложив тому сходить с партизанами на задание – рвануть мост с немецким эшелоном.
- Товарищ Павлов. Вам повезло, мы как раз группу отправляем на диверсию. Надо мост рвануть с эшелоном. Тут недалеко, километров тридцать. К вылету как раз успеете вернуться. И работу нашу увидите и впечатлений наберетесь. Будете настоящий знаток партизанского дела.
«Шинель», нервно дернув плечом, моментально отреагировал.
- Товарищ Девятов! Или как вас там. Проверять, что и где вы взрываете – это не моя задача. За мосты с эшелонами с вас другие спросят. Я же проверяю организацию деятельности в вашем отряде. И скажу вам – хвалить вас на Большой земле я не стану. Хотя, признаю, и ругать вас особо не за что. Обычный бардак, какой бывает там, где нет армейского порядка. Так что не пугайтесь, совсем губительных для вас выводов я докладывать наверх не буду. Работайте дальше.
«Охренеть!» - ошалел командир отряда. «Вот ссука! Выводов он делать не будет. Моих партизан объедал неделю. Нос совал в каждую щель. Никакой пользы не принес и еще выводами меня пугать вздумал! Работать он мне разрешил, козлина!»
Вслух командир, конечно же, этого не сказал. Просто ждал эти два дня, неестественно часто поглядывая на трофейные немецкие часы. Взглядом он буквально толкал вперед медленно ползущие по циферблату стрелки.
Два дня всё-таки прошли. За это время партизаны провели одну успешную диверсию, добротно отработали в разведке у железнодорожной станции, на которую потом наведут бомбардировщики, пристрелили одного вредного полицая и сожгли его дом, потеряли в перестрелке с вражеским патрулём двух своих товарищей.
«Шинель» всё это не интересовало. Он ждал самолета на Большую землю.
Когда пришло время и самолет прилетел, провожать его в обратную дорогу, а точнее убедиться, что «Шинель» все-таки улетел, собралось все командование отряда.
Пока летчик перекусывал в землянке, «Шинель», прохаживаясь у самолета, решил облагодетельствовать командира отряда.
Взяв того под руку, «Шинель» отвел его в сторону от остальных и доверительным тоном приступил к нравоучениям.
- Товарищ Девятов. Мой вам дружеский совет. Когда будете подписывать очередное донесение на Большую землю, не пишите в конце «командир отряда». Пишите – «руководитель отряда». Так будет правильнее. Вы ведь не военный человек. Если я правильно помню, вы перед войной на мельнице работали?
- На мелькомбинате, еле сдерживаясь ответил командир отряда.
- Ну вот, и я говорю – на мельнице. У вас в отряде сколько человек? Почти 200, если мне не изменяет память. Это не больше батальона. Батальоном может командовать только военный человек, офицер. Батальон – это воинское подразделение, а ваш отряд - нет. Гражданский, как вы, человек не может командовать такими же гражданскими. Он может ими только руководить. Если батальон – то командир. Если отряд – то руководитель. Так что не паясничайте, руководителем и подписывайтесь.
- Подождите. А командиры других отрядов теперь тоже руководители? Их же так никто не называет. Даже в документах.
- А вы не волнуйтесь, товарищ Девятов. Скоро и они станут руководителями. Над этим сейчас работают люди, которые знают толк в армейской системе. Все будут называться единообразно. В этом и есть суть воинской дисциплины… Ну ладно, не переживайте.
Были вы мельником, потом назвались командиром, а теперь станете руководителем… Вот и летчик поел, полетели мы к своим. Давайте, руководите здесь. И не забывайте, что я вам только что сказал.
«Шинель» чуть ли не подбежал к самолету, по-быстрому напялил поверх шинели привезенный пилотом полушубок и заткнул собой заднюю кабину.
Мотор взревел, летчик держал его на коротком прогреве. Никаких слов уже было не слышно.
«Шинель» натянул поверх ушанки лётные очки и, повернувшись к стоящим у края поляны партизанам, помахал им рукой.
Сумрачный и одновременно безумно счастливый командир отряда, ответно махая рукой проорал «Шинели» прямо в очки - «Воттеххуй! Пиздуйотсюда, руководитель херов!» Но «Шинель» уже ничего не слышал.
***
Командиров партизанских отрядов так и называли командирами до самого освобождения Родины, невзирая на их военную или гражданскую принадлежность. Кто там занимался их переименованиями в руководителей, история умолчала.
Подобная ситуация повторилась уже в наши дня практически в тех же местах. Только фраза «командир отряда» трахала мозги уже другим людям, ни хера в этом деле не понимающим.
139 просмотров3 упоминания
4 ноя 2022
Статистика Редактировать
100% открыли
70% просмотрели 1/3
65% просмотрели 2/3
62% — всё
Статистика этой статьи
Средняя статистика ваших cтатей