Лысый караулит ее у подъезда. Отделяется бесшумной тенью от заснеженных кустов. На лице то ли обида, то ли злость.
Она устала, нет желания выяснять. Руки гудят, ноги насквозь промерзли в тонких сапогах, уже давно не новых и совершенно негодных для сугробов. Но на новую обувь, как обычно, денег нет. Иногда это просто бесит!
Одно желание - в душ и под одеяло. Но парень решительно перегораживает ей дорогу.
-Где ты была? У тебя занятия в час заканчиваются, я узнавал.
Она теряет дар речи от такой наглости. Это уже претензия. Почти сцена. Даже Он себе такого не позволяет.
-В лесу стрелять училась, - буркает себе под нос, стараясь чтоб было максимально неразборчиво.
-Что? Стрелять?
-Послышалось тебе, гуляла я, с девчонками. А с чего такие разборки? Ты мне вроде не мама. И не папа, чтоб я отпрашивалась. Когда хочу, тогда прихожу, - дерзит в ответ.
Можно сказать ему правду, громко и четко, но не хочется портить отношения. Лысый хороший парень, к тому же дружба с ним неплохо прикрывает ее перед мамой. Та сразу становится добрее и терпимее, когда речь идет о Димочке. И охотно закрывает глаза на ее отсутствие. Интересно, чем таким он заслужил это? Только тем, что служил?
-Да, прости, давно жду, накрутил себя. Начал думать, что с тобой что-то случилось. Время уже позднее, а тебя все нет, - Лысый всегда теряется от ее хамства. Это забавно. Приятно быть хозяйкой положения. Увидел бы как метко она разнесла все бутылки из боевого пистолета. Вообще бы обалдел.
-Все нормально, -уже мягче добавляет она, - не люблю, когда меня прессуют. Так что следи за базаром.
У него в глазах мелькает удивление.
-Ну и лексикончик у тебя, - он сдвигает шапку с глаз, - где научилась? У девчонок в общежитии?
Она понимает, что разговаривает его словами. Не первый раз уже.
-Чего хотел, что так долго ждешь? - переводит тему.
-Поговорить с тобой.
-Слушай, может не сегодня? Я устала и голова болит. От похорон никак не отойду. И холодина жуткая, - она пытается пошевелить пальцами ног, те отзываются неприятным покалыванием.
-Пошли ко мне, мамки все равно дома нет, уехала к тетке на пару дней. Так что я полноправный хозяин, - он протягивает руку и обнимает ее за плечи. До нее доходит, на что намек. Он явно рассчитывает на развитие отношений ,которые правда существуют только в его голове.
"Но тебе пофиг. У тебе в голове своя сказка", - вспоминает она слова, брошенные сгоряча. Они с Лысым чем-то похожи. Становится даже жаль его немного.
-Дим, извини, я правда устала. Такие сложные дни. Я подругу потеряла... Хочу просто чашку горячего чая и в кровать, - старается придать голосу грустные нотки.
Его глаза загораются. Она первый раз назвала по имени.
-Конечно! Пошли тогда к тебе, твоих тоже нет. Я сделаю тебе чай. У меня даже шоколадка есть. Импортная ,- как фокусник вытаскивает из кармана плитку в ярком блестящем фантике.
-Откуда ты знаешь?
-Я тут четыре часа стою. Замерз как ч*рт! Мамка твоя у соседки из третьего подъезда, отец уехал с мужиком каким-то на раздолбанной шестерке полчаса назад. У которой бампер на проволоке прикручен, - хихикает.
-А, с дядей Сашей. В гараж. Это надолго. Ну пошли тогда.
Она первая заходит в подъезд. Пожалуй, это даже неплохо, если мама застанет его, когда вернется. Пусть думает, что у них все серьезно. Будет ее охотнее отпускать, меньше переживать и подозревать.
Она открывает дверь, стаскивает сапоги и куртку, бросает на пол в прихожей. Закоченевшие пальцы на ногах только что не звенят, касаясь пола. Плюхается на стул, который издает жалобный скрип, и начинает их тереть.
-Давай я! - Лысый убирает ее руку, снимает носок и начинает сильными, но нежными движениями массировать ступню, - водка есть? Хорошо бы разогреть как следует, а то заболеешь еще.
-Нету, конечно. Была бы - отец давно выпил. Есть одеколон, только он воняет.
-Ладно, так тоже хорошо.
Движения у него ловкие и умелые. Кровь начинает бежать быстрее, стопа постепенно оттаивает. К тому же это очень приятно. Она охотно стягивает носок со второй ноги.
-Класс! Где ты так научился?
-В армии, где ж еще. В горах знаешь какие ночи холодные! Чтоб пальцы не отморозить еще не тому научишься. Все, готово! Иди надень что-нибудь тёплое.
Она натягивает шерстяные материнские тапки, старую толстовку. Теперь тепло и хорошо. Может не очень красиво, но это ж Лысый.
Парень вовсю орудует на кухне. Поставил чайник, нашел заварку и греет оставленные на сковородке блины. Надо же какой он хозяйственный и заботливый.
Она забирается с ногами на табуретку, натягивает толстовку на колени. Так приятно, когда кто-то хлопочет, а ты просто сидишь и наблюдаешь. Мама бы ее остругала. Не мужское дело суетится на кухне, тем более, он гость.
Парень тем временем заваривает чай и идет в коридор. Поднимает с пола брошенную ей куртку. Его одежда аккуратно висит на вешалке, ботинки по линеечке стоят на коврике возле двери. Встряхивает, поправляет капюшон и вешает куртку рядом со своей. Она хочет съязвить по поводу такой отчаянной хозяйственности, как краем глаза замечает свернутую зеленую бумажку, выскользнувшую из кармана и предательски валяющуюся на полу.
-Дим, у тебя тут кажется чайник кипит!
Но поздно. Лысый наклоняется и подбирает с пола сто долларов. Разглаживает между пальцами и смотрит на нее вопросительно.
-Твои?
-Нет, соседские, - огрызается она, - спрыгивает с табуретки и выхватывает купюру у него из рук, засовывает в карман.
Он молча разливает чай. В глазах немой упрек. Губы сжаты.
-Что? - не выдерживает она, - что?
-Откуда? Откуда у тебя такие деньги?
-Да достали вы все! - взрывается она, - откуда надо! Нашла! Что ты вообще лезешь? Где была? Откуда деньги? Ты мне муж что ли? Беги еще родителям расскажи! Если вам всем нравится в нищете барахтаться, я то причем? И нечего на меня таращить глаза, как на преступницу!
Дима спокойно дожидается конца ее монолога, потом сухо интересуется:
-Это он? Тот мужик на джипе? - она не реагирует, - Тебе мало смерти Иры? Хочешь стать следующей? Неужели вот эти зеленые бумажки стоят того, чтоб рисковать своей жизнью? - под этим взглядом ей хочется съежиться и начать оправдываться, - чем он так хорош, что ты снова и снова бежишь туда? Эти дурацкие деньги? Не могу поверить, ведь ты другая, я точно знаю. К тому же он старый. И его прикончат не сегодня, так завтра.
-Ты ревнуешь что ли? - догадывается она наконец и сразу чувствует себя гораздо увереннее.
-А есть повод? - бурчит он и смотрит исподлобья. В глазах теплится робкая надежда. Становится похож на маленького обиженного мальчишку, у которого пытаются отобрать игрушку. Хочется пожалеть. Эта безусловная влюбленность невероятно греет ее женское самолюбие.
Она подходит и кладёт руку на гладкую как бильярдный шар макушку. Забавное ощущение. Кожа под ладонью тёплая и бархатистая.
Лысый истолковывает этот жест по своему. Он порывисто обнимает ее двумя руками и жадно прижимается к губам. Она пытается оттолкнуть, но его ладонь жестко держит затылок, не давая вырваться.