оглавление канала
Николай, забившись в небольшое углубление между двух наклоненных друг на друга громадных плоских камней, смотрел со страхом и, одновременно с каким-то благоговейным восторгом, на буйство стихии. Всю свою жизнь, не верящий ни в Бога, ни в Дьявола, он сейчас был готов поверить в существовании той незримой Силы и Воли, которая и создала весь этот мир, и которая, только одна была способно обратить его в НИЧТО. Молнии, подобные мечам незримых богов, били и били в гору, будто и впрямь, намеревались ее разрушить, превратить в пыль, в песок, который потом развеется по свету, не оставив ни малейшего следа.
Николай попробовал залезть поглубже в щель между камнями, чтобы хоть немного укрыться от гнева разбушевавшейся стихии. Отодвинув несколько крупных валунов, он обнаружил довольно гладкий камень, лежащий в самом углу. Во время вспышек разрядов молний ему даже удалось разобрать, что на камне имеются какие-то надписи. Но разглядеть как следует все же не получалось. Но, по крайней мере, здесь было относительно сухо. И даже ветер не добрасывал своей могучей дланью до этого места ледяные струи продолжавшего хлестать дождя. И тут небо разрезала голубовато-огненная молния, больше напоминающая горящее огромное дерево со множеством корявых пылающих веток. Николай инстинктивно вжался в каменную стену позади себя, и в этот момент оглушающий звук громового раската потряс гору, казалось, до самого основания. Тот самый плоский камень с непонятными надписями качнулся, выскальзывая прямо из-под ног, и, потерявший равновесие человек, стал заваливаться на бок, вскинув руки, стараясь найти опору. Но, до сих пор, казавшаяся такой незыблемой скала, в одно мгновение пришла в движение, превратившись в зыбучий песок, который стал затягивать Николая в глубь, прямо в нутро, разверзшееся под его ногами.
В самые первые мгновения он еще пытался, сдирая ногти, зацепиться за острые края, но вокруг него ничего не осталось незыблемым, надежным или неподвижным. Казалось, что гора, прошитая насквозь огненными струями молний, будто какой-то языческий шаман, пустилась в дикий пляс, подчиняясь барабанному ритму громовых раскатов. Он только успел почувствовать, что катится по некоему довольно гладкому желобу вместе с каменными осколками разных размеров. У него не было ни малейших шансов замедлить свое падение, руки все время скользили по гладкой, словно стеклянной поверхности. Шум падающих вместе с ним камней слился воедино с громовыми раскатами. Ошеломленный падением, в кромешной темноте он совершенно потерял ориентацию, уже не понимая, где верх, а где низ. Какой-то особенно крупный камень ударил его по затылку и его сознание провалилось еще в большую тьму, чем та, которая царила вокруг него.
Первое, что он услышал, был звук журчащей воды. Ему пришло в голову, разламывающуюся от дикой боли, что он пошел с Алексей на рыбалку и умудрился уснуть на солнцепеке на берегу небольшой речушки. Очень странно… Почему же Алекся его не разбудил? Теперь голова будет болеть, пока дед Авдей не напоит его каким-нибудь чудодейственным отваром. Он с трудом попытался повернуться на спину и разлепить глаза. Но, не удержавшись застонал от пронзившей его боли. Все тело ломило и саднило, будто какой-то людоед сначала пропустил его через свою гигантскую мясорубку, готовясь, затем, жарить из него котлеты. Вокруг стояла темнота. Не совсем полная. Какой-то сероватый свет пробивался откуда-то сверху. А может быть и не сверху. Сейчас у него в голове потерялись все ориентиры. Но зато, он сразу вспомнил: внезапно налетевшую чудовищную грозу, небольшую пещеру в скалах, в которую он, дурак неосмотрительный, полез, поддавшись искушению любопытства, и свое, то ли падение, то ли скольжение вниз. Значит, он сейчас находится где-то внутри самой горы!
Он попробовал пошевелить ногами и руками, проверяя, не сломаны ли они. Слава Богу, его конечности болели, но послушно повиновались сигналам мозга. И на том, как говорится, спасибо. Он, лучше, чем кто-либо знал, что сломанная нога в такой ситуации означала бы для него верную смерть. Скорее всего за это чудо он должен был благодарить случай, который позволил ему не свалиться кулем вниз на острые камни, а соскользнуть по какому-то желобу.
Он постарался вспомнить все, что рассказывал ему Корнил про эту гору. Здесь когда-то было древнее Капище. Но ни о каких желобах Наставник ему не рассказывал. Кажется, там были лестницы, ведущие вниз из одной пещеры в другую. Хотя, какая сейчас разница, откуда взялся здесь этот желоб? Главное, что он был, и только благодаря этому он не расшибся насмерть. Он потрогал голову. Пальцы стали влажные от крови. Здорово его шибануло. Но, легкое сотрясение – это самая маленькая беда, которая могла с ним случиться при данных обстоятельствах. А в остальном, было все не так уж и плохо. Если есть вход, значит, должен быть и выход. И он его обязательно найдет! Всю жизнь, в любых ситуациях он привык полагаться только на самого себя. И в этот раз он сумеет справиться. Вот только, еще бы немножко полежать, чтобы в голове перестали взрываться какие-то маленькие бомбочки.
Журчание воды, приведшее его в сознание, вдруг пробудило в нем неимоверную жажду. Ему показалось, что если сейчас он не сделает хотя бы одного глотка, то просто умрет, словно высохший колос в поле. Встать на ноги у него не вышло ни с первой попытки, ни со второй. Только еще больше ободрал руки и больно ударил колено. И тогда он просто пополз на звук, стараясь не обращать внимания на кровь, сочившуюся из мелких порезов на ладонях, сжимая зубы, чтобы не стонать от боли. Вскоре он почувствовал под руками мокрые камни. Они были не острыми, мягкая, обкатанная за миллионы лет трудягой-водой, галька. Предприняв еще одно усилие, подтянувшись на руках, он, наконец, опустил лицо в ледяную воду. Во рту чувствовался легкий металлический привкус, но это были такие пустяки, на которые не стоило обращать никакого внимания. Вода облегчила головную боль, и он даже сумел сесть и опустить саднящие руки в холодный поток. Не удержавшись, зашипел от боли. Но это была та самая боль, которая ведет к выздоровлению и прояснению сознания. И он держал руки в воде до тех пор, пока пальцы не онемели от холода. Зато, в голове сразу наступила ясность и некоторое просветление.
Конечно, он не Божедар или Корнил, и не знал всех приемов, которые знали они. Не мог видеть в темноте, не мог выходить в астрал, не мог читать мыслей, если не видел глаз человека, и, что было досаднее всего в данной ситуации, не мог посылать свою мысль на поиски, чтобы сообщить друзьям, где он оказался. Ну что ж… Как-то до сих пор он обходился своими силами, пускай не так виртуозно, как, например, Верея, но до сих пор был жив. И очень надеялся, что его срок еще не наступил. Еще не в этот раз.
Он с трудом, негнущимися пальцами отцепил от пояса фляжку, вылил ее содержимое и наполнил свежей водой. То, что он был на берегу подземной реки, еще не давало ему гарантий в будущем. Запас карман не тянет, как говорили в народе. И он был полностью согласен с этой народной мудростью. Глаза уже немного попривыкли к сероватому сумраку, царившему вокруг него. Где-то явно было какое-то отверстие, пропускающее этот жалкий свет. Он покрутил головой, стараясь определить источник этого слабого свечения, невольно охнул от боли, и оставил свои попытки. Пошарился в карманах и обнаружил небольшой походный фонарик. Уже нашим легче, как говорится. Но включать его сейчас не стал. Могут возникнуть обстоятельства, при которых свет будет просто жизненно необходим. А сейчас, присмотревшись внимательно, он с удивлением понял, что может видеть все окружающее пространство вполне достаточно, чтобы не натыкаться на разбросанные кое-где валуны. Ну, это он, конечно, погорячился. Не все, но то, что было от него в радиусе нескольких метров, уж точно. Еще немного посидел, дожидаясь, когда голова перестанет кружиться, а затем предпринял попытку встать. Получилось не очень. Но самое главное, что все-таки получилось.
Постояв немного, покачиваясь на широко расставленных ногах, осмотрелся получше. Он оказался в довольно большой пещере, края которой терялись где-то далеко в сумраке. Рядом с собой он увидел что-то наподобие каменного пирса, сложенного из валунов среднего размера. Это странное сооружение вдавалось в реку почти до середины. Вокруг его окончания подземная река бурлила, закручиваясь водоворотами. Значит, в этом месте она была довольно глубокой. Кое-где в камень были вмурованы огромный кольца, на которых болтались остатки толстых проржавевших цепей. Интересно… Это что же тут такое? Создавалось впечатление, что это какой-то причал. Непонятно только было, причал для чего? Отбросил из головы ненужные мысли. Знание этого ему сейчас вряд ли помогло бы. Потом, когда выберется отсюда, нужно будет обязательно расспросить Корнила. То, что он выберется, Николай не сомневался ни минуты. А вот, удастся ли встретиться с Корнилом… Он вспомнил, как, уходя, прощался с ним его Наставник. Словно бы, навсегда. И на сердце опять легла паутина печали. Нет! Печаль ему сейчас точно была без надобности. Нужно было думать, как отсюда выбираться.
Он, осторожно передвигая ноги, приблизился к этому «причалу», и уселся на самый его край. Так… Если река вбегает, то она где-то и выбегает. Значит, где-то, с начала или с конца, должно быть какое-то отверстие для воды, которым он может воспользоваться. Он не был силен ни в геологии, ни в гидрологии. Вот Божедар, тот бы все ему рассказал подробно о подземных реках. Но Божедара рядом не было, так что, придется обходиться тем, что, как говорится, имеем. Теперь нужно было решить, идти против течения или по течению. Прислушался к себе, как часто советовал ему Корнил, и понял, что против течения ему идти не хочется. Значит, пойдем по течению. Посидев еще немного на холодном камне, поднялся, и направился вдоль берега реки, вперед, в темноту.
Постарался занять голову чем-нибудь, уж если, и не жизнеутверждающим, то хотя бы чем-нибудь нейтральным, отвлекающим от плачевной ситуации. Ну, по крайней мере, пока смерть от жажды ему не грозит. А если бы удалось найти какие-нибудь деревяшки, то он вполне бы мог по этой реке сплавиться без проблем, до самого ее выхода. Но это были обычные фантазии, без малейшей надежды на их воплощение. Откуда тут, глубоко под землей взяться этим самым деревяшкам? Да и в «плотостроении» он не особо разбирался. Но думать о чем-то было необходимо, просто чтобы мрачные мысли не лезли в голову. Он по своему опыту, надо сказать, довольно богатому на всякие, мягко говоря, нестандартные ситуации, знал, что стоит только упасть духом, и все… можно сразу ложиться и умирать. А умирать он пока не собирался. Еще чего! Он только, можно сказать, начал жить. Нет… Падать духом он не собирался.
Через некоторое время, он вышел на достаточно ровную площадку из гладких каменных плит. Рассматривать их более тщательно он не стал. Во-первых, для этого не хватало света, а во-вторых, все равно он ничего не понимал в этих древних сооружениях. Но вот река здесь сделалась мельче. Это можно было понять даже по звукам ее течения. Плиты скоро закончились, и пошли россыпи галечника. Идти стало несколько сложнее, но тело уже привыкло к движению, и боли он почти не чувствовал. Это его порадовало. Как-то незаметно, он стал вдруг думать о Верее. Не понятно, с чего бы это, Николай ее вспомнил. Великая… Даже в своей серой рабочей и совершенно бесформенной одежде похожа на какую-то древнюю богиню. И перед мысленным взором вдруг встала она. Такой, какую он запомнил с последнего прощания, когда они уезжали с Божедаром к горе. Серьезный взгляд зеленых глаз, чуть нахмуренные брови и сурово сжатые губы, гордая посадка головы, и плавные движения рук, когда она махала им вслед. Будто и вправду, она их на войну провожала.
И ему пришла вдруг в голову мысль, что эти люди все время так живут, и их война не кончается никогда. Мысленно поправил сам себя. Теперь уже не ИХ война, НАША. Ну он-то ладно, он всегда был воином (в этом он теперь почти не сомневался), но представить ее, такую хрупкую, вечно сражающейся, у него не хватало фантазии. Сила духа – вот главное оружие, которое приводит к победе. А уж у Вереи ее в избытке… Он сам смог в этом не раз убедиться. И он, вдруг, очень остро, почти отчаянно, ощутил зависть к Божедару. Нет, не ту злобную, ломающую судьбы и жизни черную зависть. А какую-то грустную и светлую, если такие слова вообще можно применить к подобному слову.
Он так увлекся своими размышлениями, что чуть не споткнулся о что-то лежащее прямо под ногами, на самом берегу реки. Это не было похоже на камень. Очертания этого предмета напоминали человека. Но поверить в то, что здесь может быть еще один человек он просто не мог. Достав из кармана фонарик, и замотав его полой своей рубашки, чтобы непривычно яркий свет не резал глаза, он присел на корточки и включил его. Это был человек!