В 1770-1780-х годах Екатерина Вторая велела разобрать в Москве стены и башни Белого города. Они уже давно перестали выполнять оборонительную функцию, защищая город от нашествий врага. И даже напротив, стали нести горожанам определенную опасность. Стена ветшала, и с ее вершины на головы гуляющих запросто мог упасть случайный камушек.
На месте крепостной стены разбили Бульварное кольцо. И Страстной бульвар – самый широкий из всех прочих. Его назвали в честь Страстного монастыря, который до 1937 года располагался там, где ныне возвышается памятник Пушкину.
Но сегодняшняя история не о монастыре, не о Страстном бульваре и не о Бульварном кольце в целом. А об одном доходном доме, стоящем почти в самом начале бульвара…
…О доходном доме князя Константина Александровича Горчакова
Я очень надеюсь, что обилие снежных мух на фотографиях не испортит впечатление от рассказа и от красоты самого дома. Ближайшие фото-истории и вовсе будут изобиловать заснеженными картинками. Тут уж что поделать… здравствуй, новая зима!
Эта земля с давних времен принадлежала князьям Горчаковым. Александр Михайлович, отец устроителя дома, которого позднее назовут «Железным канцлером», в годы учебы в лицее был хорошим другом Александра Сергеевича Пушкина.
И удостоился нескольких стихотворений в свою честь и даже портрета, нарисованного рукой поэта.
Пускай, не знаясь с Аполлоном,
Поэт, придворный философ,
Вельможе знатному с поклоном
Подносит оду в двести строф;
Но я, любезный Горчаков,
Не просыпаюсь с петухами,
И напыщенными стихами,
Набором громозвучных слов,
Я петь пустого не умею
Высоко, тонко и хитро
И в лиру превращать не смею
Мое гусиное перо…
Дом же под номером 4 на Страстном бульваре, а если быть точным, то целую агломерацию домов, заказал построить его младший сын, Константин Горчаков, шталмейстер Его Императорского Величества – то есть человек, руководивший всеми дворцовыми конюхами, заведовавший царской конюшней, лошадьми, выпасами и всеми имениями, принадлежавшими царевым конезаводам.
Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Всё тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай просёлочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.
Говорят, Пушкин восхищался своим красавцем и умницей другом. А вот сын его, автор и владелец «архитектурного героя» сегодняшней истории, оставил после себя не только добрые воспоминания.
К примеру, по отзывам Сергея Юльевича Витте, министра финансов, а позднее и председателя Кабинета министров и Совета министров, видного государственного деятеля, князь был
замечательно красив и до последнего времени обращал на себя внимание своей наружностью, но в то же время он был человеком в высокой степени антипатичным. При положении и громадном состоянии, он мог бы быть вполне независимым, но в натуре у него было подлизываться к сильным и власть имущим людям
Впрочем, истинный судья людям не человек.
Строительством же доходного владения занимался…
…Архитектор Иван Фелицатович Мейснер
Он был родным братом знаменитого Александра Мейснера, которого я не раз упоминал в своих заметках.
Иван Фелицатович был не столь знаменит, как его плодовитый брат, но не менее талантлив.
К примеру, он являлся автором храма Введения Богородицы в селе Ольгово Дмитровского района и церкви Стефана Махрищского в Свято-Троицком Стефано-Махрищском монастыре, что во Владимирской области.
И доходник, занявший целый квартал от Страстного бульвара до Козицкого переулка, получился не без индивидуального облика, хоть и довольно строг по облику (7 фото).
Шестиэтажный главный дом с четырьмя двухколонными коринфскими портиками с третьего по пятый этажи, с карнизом под окнами шестого этажа и башенками-аттиками поверх портиков (3 фото).
Квартиры здесь были просторными и благоустроенными, хотя некоторые жаловались, что в корпусах, стоящих в глубине квартала, мало света (5 фото).
К слову, это один из немногих московских домов с двором-колодцем.
Первыми жильцами доходного владения были известные доктора, прославленные музыканты, служители Мельпомены и знатные юристы. К примеру, в одной из квартир поселилась известная врач-стоматолог Клара Розенберг. А ее…
…Гостем был Максим Горький
Сама Клара страстно симпатизировала социал-демократам. И с ее вдохновенной подачи Алексей Максимович в 1902 году решил оказать движению посильную помощь – взялся за финансирование газеты «Искра», из которой вскоре и «возгорелось пламя» революции.
Говорят, правда, что когда писатель позднее увидел, чему способствовала его благотворительность, он несколько разочаровался в прежних идеалах.
Другим известным жильцом здесь стал театральный критик и журналист Влас Михайлович Дорошевич, чьи статьи регулярно публиковались в «Русском слове» и, как считали многие, также приближали наступление «рабоче-крестьянских времен».
Впрочем, с этим не был согласен Корней Иванович Чуковский:
Он не из тех животных, которые попали в ковчег. Конечно, когда начался революционный потоп, он взобрался на пригорок, но выше не пошел, — и вот он утопленник. Другие — те выпросили у Ноя теплое местечко, и им не горе, что ровная, полая вода залила все душистые сады, все цветущие долины, и что вот уже скоро покроется гладью одинокая вершина — Толстой.
А каково это тому, кто на маленьком пригорке? Вот он и ропщет, вот он и хулит беспощадные хляби:
— Красный флаг, — брюзжит он в «Русском Слове», — отрицает всякую нацию…
— Не становитесь под него, не обманывайте вашей численностью той, быть может, горсти людей, которые идут за ним сознательно, понимая, зачем и к чему они идут. Не толкайте их на страшные ошибки...
...Да и как г. Дорошевичу не сердиться. Прийти бы ему попозже, когда вода понизится, а рента повысится. Там в ковчеге, небось, сохранились про него две-три торжествующие свиньи, которые теперь поневоле «Русское Слово» читают и правительство бранят, а как «все кончится» — выйдут, встряхнутся, расплодятся, и вместе с комфортабельными кушетками, комфортабельными женами и комфортабельным Богом — потребуют себе и комфортабельную литературу. Вот тогда бы прийти Дорошевичу...
...Читайте Дорошевича на койке, в бане, между котлеткой и кофе, — и это не помешает ни вашим делам, ни вашему аппетиту. — Только бы пала вода, только бы поднялась рента, и для писаний Дорошевича всегда найдется корыто.
(Корней Чуковский, «О Власе Дорошевиче», октябрь 1906)
А еще в этом доме…
…Открылся один из первых московских кинотеатров
Его автором и владельцем стал Карл Иванович Алксне. Заведение назвали «Электротеатром» (не путать с «Московским оперно-драматическим театром имени Станиславского», что открылся после Великой Отечественной войны и возродился под названием «Электротеатр Станиславского» в 2015-м).
Был он совсем небольшим, всего на пятьдесят посадочных мест, но обещал своим посетителям «действительно полное удовольствие».
Позднее он, правда, переехал за угол – на пересечение Страстного бульвара и Тверской улицы. Кстати, там зрительный зал был значительно больше, уже на полторы сотни посетителей.
В советские годы владение национализировали и превратили в громадное средоточие коммуналок. Тогда же его владелец, Константин Александрович Горчаков, эмигрировал во Францию, где скончался в 1926-м.
В наши дни коммуналки расселили и снова превратили в отдельные благоустроенные квартиры. Дом жилой и по сей день (5 фото).
И иногда становится объектом скандалов и судебных исков от своих обитателей к владельцам целых пятнадцати (15!) ресторанов, баров и кафешек, некоторые из которых, как говорят, нарушают все возможные санитарные и прочие нормы.
Впрочем, это уже совсем другая история, подобным которой я предпочитаю не посвящать время и место в своем маленьком Дзене.
* * *
Мои дорогие подписчики и случайные гости «Тайного фотографа»! Большая и искренняя благодарность каждому из вас, кто дочитал рассказ до конца.
У меня к вам большая просьба: подумайте, кому из ваших друзей была бы интересна моя страничка, кому вы могли бы ее порекомендовать? Давайте вместе увеличим число единомышленников, кто любит гулять по Москве, изучать историю ее улиц и обсуждать эти истории друг с другом.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует!