Не будем тормозить: обещали закончить этот эпизод – закончим, а потом «Вести палаты № 6». И начнем с речи гражданки Орди, одного из ярых бойцов Сопротивления. Ну или не бойцов, но явно человека упёртого и идейного, и опять же, порежем её своими комментариями:
«— Я ему верю, — сказала вдруг Орди. — У него концы с концами не сходятся, но это просто потому, что он странный человек.»
Весьма спорное утверждение. Если у странного человека не сходятся концы с концами, значит этот странный человек скорее всего врёт.
«Такую историю нельзя придумать, это было бы слишком нелепо. Если бы я ему не верила, я бы, услышав такую историю, сразу бы его застрелила.»
То есть все основано на простой вере? Она понимает, что его надо застрелить, но она ему верит. А почему? Логичных доводов нет. Наоборот, всё говорит за то, что это подстава. Есть только один повод, и он ориентирован именно на веру, а не на логику – поведение доктора. Поведение весьма странное, если честно.
Мы договорились о том, что рассматриваем события как свершившиеся факты, а книгу не как художественное произведение, а как некие документальные материалы, показания очевидцев и так далее. Что должен был сказать доктор? Примерно следующее: «Две пули в печень должны были разрушить внутренний орган. Вкупе с частичным разрушением сердца и как следствие – прекращения кровоснабжения мозга, ни о какой регенерации и речи быть не может. Кроме того, у объекта повреждён спинной мозг…» Но доктор этого не говорит, и практически встаёт на сторону Максима. И, вероятно, это действует на Орди, которая сама воспринимается как не совсем здоровый человек.
«Он же громоздит нелепость на нелепость. Не бывает таких провокаторов, товарищи…»
Э-э… Снова, весьма спорное утверждение. А скольких провокаторов видела Орди, чтобы делать такие заключения? На сколько вообще серьёзна эта группа Сопротивления? И вопрос, который нас смущает по-настоящему: а что они в городе-то делали? И это снова заставляет нас вернуться к истории захвата.
Чьи действия в той ситуации вам кажутся наименее реалистичными? На наш взгляд – Гэла Кетшефа, зубного врача. Помните? «Он как слепой идёт на ротмистра, медленно поднимая два огромных пистолета на уровень стеклянных от боли глаз»… Итак, Сопротивление мирно разрабатывает некий план свержения кого-то. В этот момент происходит удар излучения. Что делает врач? Он достаёт два пистолета (не лежали же они взведённые на столе), приводит их в боевое состояние, идёт к окну, прячется за занавеской и стоит там всё время, пока происходит штурм. Дальше он покидает укрытие, и вместо того, чтобы открыть огонь из двух столов, идёт на Чачу. Странно всё, очень странно. Он ведь полностью контролировал ситуацию – вышел только после того, как понял, что о нём знают. Почему сразу не начал стрелять? Просто учтём: ещё один доктор, и что с ним – неизвестно. То есть формально то его осудили, и приговор вынесли. Только в исполнение когда приведут и приведут ли, неизвестно.
Ладно, продолжим.
«Может быть, он сумасшедший. Это может быть… Но не провокатор… Я за него, — добавила она, помолчав».
За сумасшедшего? То есть Орди реальна готова включить в ряды Сопротивления человека с нестабильной психикой? Впрочем, учитывая, что она и сама немного того – вполне возможно… А дальше, наконец-то политинформация:
«— Что вы думаете о Боевой Гвардии?
— Теперь я думаю, что это безмозглое оружие в чьих-то руках. Скорее всего — в руках этих пресловутых Неизвестных Отцов. Но я еще многого не понимаю.»
Бр-р-р… Армия выполняет поставленные задачи. Она не решает, какие функции ей выполнять. Её разумность заключается только в части реализации поставленных задач. Полиция не устанавливает законов, она пресекает их нарушения, а если пресечь не вышло, то обеспечивает поиск и задержание нарушителей. За то время, которое Максим пробыл в Стране Неизвестных отцов, он не мог не понять этого, тем более, пойдя на службу в Гвардию. Вот и получается, что сейчас Максим говорит… то, что от него хотят услышать. Мы не зря долго искали причины изменения мнения Максима о выродка и о Гвардии и… не нашли. Но допустим, эти причины остались «за кадром». Что мог бы ответить коммунар о Гвардии? Что-то типа: «Гвардия — это инструмент, который используется Неизвестными Отцами не по назначению». Это не совсем верно, но он сам признал, что еще многого не понимает. Смысл фраз в принципе одинаков, но есть нюансы, как говорится. Так что, как и в истории с перчатками, Максим действует как прожжённый интриган или … ну да, или как разведчик.
«— А что вы думаете о Неизвестных Отцах?
— Я думаю, что это верхушка военной диктатуры. То, что я о них знаю — очень противоречиво. Может быть, их цели даже благородны, но средства… — Максим покачал головой.»
А что средства? Ну, смотрите, что знает Максим сейчас? Сопротивление есть. Это Сопротивление вооружено, и оно не стесняется применять оружие. Оружие у них есть, даже пулеметы. Орди и Мемо – заговорщики. Орди безжалостная и, возможно, двинутая тётка. Не верите? Так она сама сказала: «Если бы я ему не верила, я бы, услышав такую историю, сразу бы его застрелила»! То есть Гвардия, которая при аресте не убила ни одного человека, которая провела следствие и суд – причем, казалось бы, суд показушный, но… Вот Орди и Мемо, и Орди говорит, что не поверь она Максиму, сама бы его шлёпнула, без суда и следствия, а Мемо сидит с пулеметом. Значит, суд принял верное и справедливое решение?..
Но вернёмся к Максиму. Он опять делает всё верно, он не конкретизирует, он ставит многоточие, и товарищи из Сопротивления сами за него додумывают, что он хотел сказать, по их мнению. Да-да, простой коммунар-неудачник, не нашедший себя в жизни. Счаз-з-з.
«— Что вы думаете о выродках?
— Думаю, что термин неудачен. Думаю, что вы — заговорщики. Цели ваши представляю довольно смутно»
И ради этого он совершил предательство? Ради того, чтобы понять смутные цели?
«Но мне понравились люди, которых я видел сам. Все они показались мне честными и… как бы это сказать… не оболваненными, действующими сознательно»
Максим эмпат. Чем ему понравились эти люди? Ненавистью? «Они показались мне честными» – в чём? В том, что тайно собираются на квартире, при этом вооруженные до зубов? Честность-то в чём? А деньги где берут на оружие? Или это трофеи, с убитых? Сопротивление же – дорого, очень и очень дорого. «…не оболваненными, действующими сознательно» – простите, но Максим не представляет их целей, откуда он может знать, что они действуют не оболванено? Кроме того, и Орди, и однорукий производят впечатление откровенных фанатиков. А фанатик он и на Саракше фанатик. В общем, опять Максим несёт какую-то… О, нет! Максим всё говорит верно. Он говорит то, что вызовет доверие. Не облизывает Сопротивление со всех сторон, а предлагает им объяснить. Он, по сути, говорит – «Вот он я, расскажите мне, и я стану одним из вас, я хочу этого, но пока не знаю, кто вы. Но вы мне очень нравитесь, мы с вами одной крови…» «Одной крови» вроде из другой оперы, но очень подходит. Собственно, он потом так и говорит:
«— … Вы хотите участвовать в нашей борьбе?
Максим покачал головой.
— Я бы так не сказал. Это была бы неправда. Я хочу разобраться. Сейчас я скорее с вами, чем с ними, но ведь и о вас я знаю слишком мало».
И они покупаются на это. С потрохами.
Опять наступило молчание. Доктор тяжело вздохнул и выколотил трубку о скамью.
— Редкий и тяжелый случай, — объявил он. — У меня есть предложение. Пусть он нас поспрашивает… У вас же есть вопросы, не так ли, Мак?
— Да, я пришел спрашивать, — отозвался Максим».
И кстати, просим заметить, что решение принимает Доктор. Не Лесник, не Мемо, не Орди, а именно Доктор. Доктор, который так умело и однозначно ставит диагнозы по ранениям, которым полтора месяца (а вообще, с учетом регенерации – полгода).
Так что получается? Основные выводы мы дадим позже. Но уже тут понятно – Максим вовсе не дурачок. Он очень умело играет роль, но действует филигранно. Он говорит именно то, что нужно говорить в конкретной ситуации, и отлично манипулирует людьми. Причем не землянами, местными. То есть он знает их психологию. И не просто знает, ещё и применяет, причем весьма успешно... Продолжение следует.
P.S. Мы понимаем, что высказываемое нами далеко от замыслов авторов. Но тем и хороши книги братьев Стругацких, что у них может быть масса трактовок, и в них много загадок.
