оглавление канала
После ухода Божедара, спать снова ложиться не стали. Какое-то чувство, не то беспокойства, не то тревоги одолело Николая. Корнил был внешне спокоен, но ощущалось некоторое напряжение в его движениях, в повороте головы, в том, как он замирал на несколько минут совершенно неподвижно, будто прислушиваясь к чему-то. Белые ночи уже подходили к концу, но все еще было хорошо видно. Правда, густой туман, расплескавший у подножья горы свои мутные волны, мешал разглядеть, что происходило там, внизу. Здесь же, почти на самой вершине, небо раскинулось над головами словно потолок в огромном Храме, молочно-голубое, с редкими клочьями облаков, гонимых неугомонными ветрами с Севера.
Наскоро позавтракав, решили не терять времени, и дальше обследовать гору. Николай пошел по западному склону, а Корнил – по северному. Начал опять с самого верха, постепенно спускаясь вниз. Когда он оказался уже где-то посередине своего маршрута, вдруг почувствовал странную тревогу. Остановился, закрутил головой, внимательно вглядываясь вокруг. Ничего необычного. Серые валуны, разрисованные пятнами разноцветных лишайников по верху, а снизу, закутанные, словно простуженные в теплый шарф пушистых зеленых мхов. Низкорослые, почти распластанные по земле, искореженные ветрами, и еще Бог знает какой силой, деревья, словно испуганные собаки, припавшие на живот перед грозным хозяином, да небо, по которому начинали ползти куски серых облаков. Наверное, к вечеру пойдет дождь. Он было совсем решил, что ему померещилось, как услыхал тихий протяжный свист. Посторонний человек мог бы его легко принять за свист ветра, гуляющего между камнями. Но Николай помнил, что так они условились с Корнилом подзывать друг друга в случае крайней необходимости. Оставив свои тщетные поиски, он быстро стал карабкаться наверх.
Корнил поджидал его около огромного валуна, треснувшего пополам, будто гигантский дровосек рассек его своим топором ровно по середине. Он уже знал, что это сейд, расколотый давно, во время войны Великой по имени Лада. Корнил коротко и сухо рассказывал ему эту историю, от которой, несмотря на отсутствие особых эмоций и красочных эпитетов у рассказчика, у Николая дыбом вставала кожа на спине и руках, и противный холодок полз вдоль позвоночника. Увидев Корнила, не скрывая тревоги, спросил:
- Что-то случилось?
Его Наставник, чуть усмехнулся.
- Еще нет, но я опасаюсь, что может случиться… Поэтому, я должен уйти. Ты можешь остаться здесь и продолжить поиски. На хутор тебе пока лучше не возвращаться. Думаю, это не займет много времени. Все решится максимум через пару дней. Продуктов у тебя в достатке, так что не пропадешь. – Потом, как-то печально, с грустной улыбкой взглянул на своего Ученика, и проговорил очень тихо. – Я дал тебе самое необходимое. Вывел тебя на твой истинный путь. А вот то, как ты по нему пойдешь, и что совершишь – зависит теперь только от тебя самого. И я скажу только одно, то, что говорил мне когда-то мой Учитель, а до этого его Учитель говорил ему: «Никогда не забывай КТО ты. И только чистые помыслы помогут тебе пройти свой путь до конца, не уронив чести Рода». Помни об этом. Все теперь только в твоих руках.
У Николая вдруг защемило сердце. Ему показалось, что Корнил навсегда прощается с ним. Не выдержав, он сделал порывистый шаг к своему Наставнику, и, заглядывая тому в глаза, спросил:
- Но мы с тобой еще ведь увидимся, правда? – Получилось как-то жалобно, словно у маленького ребенка, которого одного бросали в дремучем лесу.
Корнил положил ему руку на плечо и тепло улыбнулся:
- Все возможно… Но твое обучение окончено. По крайней мере, та его часть, которую я должен был преподать тебе. У тебя еще будут Учителя. Не обязательно, что они станут твоими друзьями или близкими. Возможно, даже ими будут твои враги. Но их уроки помогут тебе не сбиться с верного пути. Так что, я не прощаюсь. И помни, что я тебе сказал. Только чистые помыслы дадут тебе тот Свет, который надобен человеку, чтобы не сбиться с пути. – И, совсем неожиданно, притянул Николая к себе за плечи и крепко обнял на несколько мгновений. Затем отстранился, и проговорил очень серьезно. – Ты стал совсем другим человеком. Ты обрел себя. Так не потеряй же этого, приобретенного с такой болью и трудом. И еще… Вижу… Судьба не зря привела тебя на склон этой горы. А теперь, прощай. – С этими словами, он легко закинул свой вещмешок на спину и упругой походкой зашагал, не оглядываясь, вниз по склону.
Николай долго глядел ему в след, пока сплошная завеса тумана, не скрыла фигуру Корнила из глаз. Но вот какая была странность. Николай не чувствовал себя ни «брошенным», ни одиноким. Конечно, он привык к одиночеству. Всю жизнь, он играл роль, которая не предусматривала ни семьи, ни близких. И, казалось, что одиночество – это его удел. Но то было серое и пустое одиночество, наполненное ночными тенями и призраками. И он, чтобы избавиться от них, кидался все в новые и новые опасные авантюры, только бы не ощущать в своей груди противный холодок ТОГО одиночества. Сейчас же, даже после того, как он остался совсем один на горе, он сердцем чувствовал, что рядом с ним Корнил, и Божедар, и даже Верея, о которой он старался не думать, дед Авдей и его внук Алекся, к которому он прикипел всей душой, узнавая в пацане себя самого в детстве. Он чувствовал себя частью этой общности, под названием Род. И был уверен, если ему придется тяжело, то они всегда придут ему на помощь, точно так же, как и он придет к ним, если будут нуждаться в его поддержке.
Постояв еще немного, вслушиваясь в звуки леса, отправился обратно на западный склон. Сегодня его надо пройти весь до конца, а вечером нужно будет «навестить» приборы, которые установили ученые из экспедиции, и убедится, что они по-прежнему не работают корректно. Да и на лагерь этих «ученых» не мешало бы тоже взглянуть. А еще, Николаю захотелось еще раз побывать у того места на северном склоне горы, где был когда-то вход в Капище. Его показывал Корнил. И он же объяснял, что входом могли воспользоваться только Посвященные. Тогда Николай задал ему вопрос:
- Такие, как Верея?
На что наставник, кивнув головой, серьезно проговорил:
- Не только… Посвященные были Волхвами, входившими в круг Ведичей. Они владели тайными знаниями, могли управлять Стихиями, каждый своей. Только Великие Дии и Дисы могли управлять всеми четырьмя: Огнем, воздухом, землей и водой. В прошлой жизни я был учеником Волхва, но посвящения для открытия Капища я не получил. Сейчас этим владеет лишь Верея. – Нотки некоторого сожаления послышались в голосе Наставника в последней фразе.
Тогда Николай смущенно задал ему вопрос, который давно его волновал:
- Учитель, а кем был я в прошлой жизни? – И замолчал, ожидая с волнением ответа, опасаясь, что Корнил сейчас пожмет плечами и равнодушно проговорит: «Никем…»
Но тот, удивленно вскинув брови, проговорил с искренним недоумением:
- На этот вопрос точно ответить можешь только ты сам. Твое сознание пробуждается, и ответ на свой вопрос ты сам можешь получить в своих снах. Что тебе снится, ты помнишь свои сны?
Николай задумался на несколько мгновений, и ответил не очень уверенно:
- Мне снятся битвы, снятся войны… Но, возможно это потому, что я был на войне. И эти сны – просто отголоски той части моей жизни.
Корнил, усмехнувшись, проговорил:
- Запомни, ничего не бывает «просто». Скорее всего, ты всегда был воином. Но, повторяю, ответ на этот вопрос можешь дать только ты сам.
Николай шел по склону, внимательно оглядывая любые скопления камней, в поисках места, которое хотя бы отдаленно напоминало пещеру, подходящую для их целей, и вспоминал этот разговор. Хм… Наверное, он и впрямь, всегда был воином. Он помнил некоторые ситуации, случавшиеся с ним на войне. Иногда, он совершал такие вещи, которые он в принципе не мог ни знать, ни уметь. Было ощущение, что его тело само «помнило» что-то такое, что в самых отчаянных ситуациях, порой совсем безнадежных, помогало ему выжить. Тогда он совсем об этом не задумывался. Сослуживцы говорили: «Повезло». И он утвердился в этом ощущении «везения». А может быть дело было вовсе не в пресловутом везении, а в мастерстве, накопленном не за одну жизнь?
За всеми этими размышлениями, он не заметил, как оказался возле одного скального выступа. Камни на нем были расположены странным образом, напоминая своей конфигурацией небольшой «шалаш». У него что-то щелкнуло в голове. Вот оно, то, что они так долго искали! Но чтобы рассмотреть все получше, следовало на него взобраться. Это было непросто. Выступ с трех сторон окружали каменные осыпи. Как они опасны, он знал не понаслышке. Довелось однажды попасть в такую лавину, еле жив остался. Правда, это было уже давно, еще на заре его воинской карьеры, и далеко отсюда, в горах Тянь-Шаня. Здесь, конечно, не Тянь-Шань, но экспериментировать ему не хотелось. Он внимательно оглядел выступ и обнаружил небольшую «козью» тропку, спускающуюся прямо на площадку выступа с самого верха. Спуск был достаточно опасным, но он решил, что вполне способен его преодолеть.
Он так увлекся тем, что, кажется обнаружил искомое, что совсем перестал следить за погодой. Он был уже на середине спуска, когда сильный порыв ветра, чуть не скинул его вниз. Судорожно вцепившись в кусок скалы, похожий на зуб какого-то неведомого чудища, глянул на небо. Темные фиолетовые тучи выползали из-за горизонта, быстро затягивая небо. Где-то в самой их глубине виднелись огненные всполохи молний. И почти сразу же раздалось утробное урчание грома, словно голодный зверь увидел свою добычу. Ох, как нехорошо… Нужно было возвращаться, переждать грозу, а потом снова вернуться сюда и осмотреть все как следует уже спокойно и без суеты. Но плоский камень, перед входом в каменный «шалаш» был уже всего в каких-нибудь десяти-двенадцати метрах. И потом, от грозы можно будет укрыться и под этими камнями, которые, как ему показалось, на первый взгляд, вполне могли стать приличным убежищем. Мысленно махнув рукой на свой внутренний голос, настойчиво заставлявший его вернуться, он продолжил спуск. Ветер вдруг резко поменял свое направление, став западным. Порывы стали сильнее. Словно Закатник[1] и впрямь намерился скинуть отчаянного человека со скалы. Николай едва-едва успел, поставить ногу на плоский камень площадки, когда, как ему показалось, над самой головой раздался оглушающий раскат грома, от которого содрогнулась вся гора. Мелкие камни, сорвавшись откуда-то сверху, покатились вниз. И первые крупные капли дождя упали из ставших почти черными туч. Он увидел вполне приличное углубление между двух камней, которые снизу так напоминали ему шалаш. Он поспешил заскочить под укрытие скал, когда еще один огненный удар будто разрезал небо на две части. Из этой «прорехи» хлынул сплошной поток воды. И мир пропал, растворился в этой стихии бушующих небесных потоков.
[1] Закатник – имя западного ветра у древних славян.