В течение шести лет принц Сиддхартха искал и не находил пути к освобождению ума. Он испробовал сотни методов и безмерно устал от своих нескончаемых поисков. Его нетерпение достигло наивысшей точки. Увидев дерево с раскидистой кроной, будущий Будда сел в его тени и поклялся не вставать с места, пока не достигнет просветления.
В некотором роде то было выражение крайнего отчаяния и нетерпения. Но эти чувства достигли такого накала и прошли через столь долгую эволюцию, что лопнули под своим собственным весом и обратились в противоположность. Будда поклялся достичь своей великой цели здесь и сейчас не потому, что всё ещё очень хотел этого и не мог больше ждать ни единого дня. Напротив, его клятва означала, что ему уже было почти что всё равно. Он всё отпустил и поставил всё на кон ради последней попытки.
Погрузившись в медитацию, Будда вошёл в первую джану – в состояние высокой концентрации ума. Он упорядочил внимание вокруг единого центра и сделал его однонаправленным (пал. ekaggatā). Его ум наполнился осознанностью и невозмутимостью. В первой джане Будду посетило чувство блаженства (пал. pı̄ti) и мягкая спокойная радость (пал. sukha). Тем не менее в его уме всё ещё продолжали возникать разнообразные мысли и грубые омрачения.
Вскоре поток выражаемых словами мыслей стих до едва заметного ручейка и сменился прямым, интуитивным и бессловесным познанием опыта. Будда достиг второй джаны.
Затем, в третьей джане, ушло и переживание восторженного блаженства. Блаженство являлось всего лишь автоматической реакцией ума, выражением его неконтролируемой инерции. Этот грубый и принудительный автоматизм, сколь бы приятен он ни был, мешал ясности восприятия и затруднял движение дальше. Когда блаженство ушло, в уме осталось ощущение спокойной радости, осознанность и невозмутимость.
Наконец, Будда отбросил и преодолел даже тонкие автоматизмы радости. Он оказался по ту сторону счастья и несчастья, радости и горя, влечения и отторжения. Его ум овладел собой и очистился от инерции. Внутри воцарилась панорамная, светозарная и свободная ясность. Будда достиг наивысшей чистоты осознанности благодаря невозмутимости и нерушимой невозмутимости благодаря осознанности. Они как две опоры поддерживали друг друга. Это была четвёртая джана.
Чувствуя, что Будда близок к окончательному освобождению, глубинные омрачения его ума собрались с силами для новой битвы и внезапно обрушили на него свою мощь. Во главе их полчищ стоял демон Мара – воплощение невежества. В этой битве должно было решиться, кто победит: сон или пробуждение, несвобода инерции ума или же свобода и свежесть прямого контакта с ситуацией.
Легенда рассказывает, что Мара призвал себе на помощь могущественную армию своих приспешников. Они обрушивали на Будду град из ядовитых стрел, отвлекали его яростными рыками и бесовским улюлюканьем, но Будда оставался невозмутимым. Раньше, столкнувшись с последней полосой препятствий, он был нетерпелив. Им всё ещё двигало желание обрести просветление.
Вероятно, доходя до этого этапа, он думал: «Ну вот сейчас, уже почти просветление, осталось преодолеть совсем немного...» Он форсировал события и устремлял ум за пределы момента к будущему просветлению. Будда всё ещё цеплялся за состояния блаженства и радости, за покой, осознанность и невозмутимость, пытаясь их удержать и усилить. И он отгонял и пытался одолеть возникающие реакции. Он сражался за всё хорошее и против всего плохого. Цепляние и нетерпение нарушали тонкую динамику медитации. Контроль постепенно терялся, и последний рубеж не мог быть преодолен.
На этот раз Будде было не из-за чего суетиться. Он никуда не спешил, ничего не планировал и врос в землю. Он не хотел ни блаженства, ни страдания, ни сансары, ни нирваны. Он не боролся с реакциями. Вернее, теперь его борьба была терпеливой. Она велась не для некоей победы потом, а как самодостаточная и самоценная ситуация сейчас.
Пусть будут ядовитые стрелы, пусть будут препятствия – Будда был полон решимости не вставать с места, что бы ни случилось. Он расслабился, раскрыл ум ещё шире, принял все омрачения. Тогда ядовитые стрелы преобразились в полёте и стали падать к его ногам благоуханными цветами. Проклятья превратились в благословения, а препятствия – в дар.
Будда обрёл окончательное пробуждение из четвёртой джаны, определяющей чертой которой является совершенство невозмутимости. Будда не поддался настроениям, порывам и привычкам. Он не породил в себе страдания, не породил страха, влечения и отторжения, не сжал свой ум цеплянием. Он устоял перед невротической спешкой и тем разрастанием мыслей и эмоций, которые спешка с собой несёт. Стрелы омрачений не смогли его задеть и превратились в цветы. Они стали символами его победы.
Невозмутимость по отношению к наиболее грубым реакциям ума известна нам под именем терпения (пал. khanti, санскр. kṣānti). Терпение есть первая ступень невозмутимости, её фундамент в нашей жизни. Лишь когда наша повседневность держится на фундаменте из терпения, может начаться движение дальше. По этой причине Будда придавал терпению очень большое значение. К примеру, в Дхаммападе он говорит так:
«Терпеливое принятие есть высочайшая аскеза» [1].
Эти слова можно понять лучше благодаря историческому контексту. В Индии того времени большой популярностью пользовались различные формы самоограничения, например, лишать себя пищи, сна, одежды и крова, долгое время удерживать определённое положение тела или же сохранять длительное молчание. Эти практики и соответствующие им религиозные ритуалы обозначались словом tapo, которое мы здесь перевели как «аскеза».
Будда признавал, что некоторые виды аскезы могут быть крайне полезны. Но это верно, лишь если в ходе нашей повседневной жизни мы соблюдаем самую главную аскезу – ограничение цепляний ума. И имя такой аскезе есть терпение. Терпеливое принятие происходящего оказывается куда ценнее, чем ограничение себя в пище, речи, сне, любых удовольствиях и удобствах. Все остальные аскезы есть лишь средства для помощи в этой главной аскезе.
Нетерпение означает, что автоматизмы влечения и отторжения впиваются своими крючьями в те или иные аспекты происходящего и принудительно тянут нас то в одну сторону, то в другую. Мы хотим поскорее заполучить одно и избавиться от другого. Мы не можем устоять перед захлестнувшей нас волной желания. Она гонит нас вперёд.
В результате в нас развивается неимоверная скорость, но скорость здесь представляет собой не физическую величину, а психологическую. Мы можем сохранять неподвижность, но ум при этом бешено мечется по создаваемым им же самим лабиринтам. И мы можем быть заняты десятком дел и резво перебирать ногами и руками, но при этом пребывать в спокойствии и равновесии.
Невротическая скорость есть совершение множества избыточных движений ума и тела в попытке получить быстрый результат здесь и сейчас. Это голод и жадность, которые создают суету. Создаваемая нами суета, однако, не только не приближает нас к нашим целям и к счастью, но лишь отдаляет от них. И даже когда нам удаётся нетерпеливо подстегнуть события, от этого подстёгивания мы теряем больше, чем приобретаем.
Мы садимся в медитацию или берёмся за иное дело, и нам не терпится поскорее их закончить и перейти к чему-то другому. Когда уже отмеренное время выйдет? Сколько ещё минут или часов нам осталось? Из-за влечения к некоей деятельности и радости потом мы теряем ту деятельность и радость, что есть уже сейчас. Время течёт ужасающе медленно, мы изводим себя, страдаем и делаем всё вполсилы и невнимательно. Ум вцепился отторжением в то, что мы делаем, а влечением в фантазию о чём-то другом.
Нетерпеливый человек следует порывам своих мыслей, чувств и желаний. Они вцепляются в разные части окружающего мира и несут его к ним или же прочь от них. Он не успевает даже замечать эти накатывающие на него волны, не говоря уже о том, чтобы остановить их или перенаправить. Конечно, порой неконтролируемые порывы желания весьма приятны. Мы с нетерпением вцепляемся в желаемое, впиваемся в него зубами и жадно начинаем его поглощать, едва прожевывая. Токи наслаждения разливаются по уму и телу. Нам хорошо.
В другие моменты мы ждём чего-то желанного в ближайшем будущем, а наши мысли лихорадочно роятся вокруг ожидаемого события. Мы десятки и сотни раз проверяем что-то и перепроверяем, планируем и перепланируем, фантазируем и смакуем собственные фантазии. Волны нервного возбуждения носят нас кругами, и к поверхности сознания поднимаются разноцветные пузыри мыслей и чувств.
Хотя наша энергия в изобилии уходит на предвосхищение будущего, такое нетерпение приятно. Оно бодрит и стимулирует, и мы готовы заплатить за переживаемое удовольствие. Проблема с автоматизмами, однако, в том, что они неминуемо отстают от динамики ситуации и потому образуют многочисленные противоречия в нас и в мире вокруг. Они невежественны и узки. Подчинение приятным автоматизмам, неумение видеть их и управлять ими означает, что мы будем так же бессильны противостоять неприятным и разрушительным реакциям.
На каждый случай, когда мы охотно отдаёмся на волю радостного и нетерпеливого пережёвывания будущего и прошлого, приходится десять случаев страхов, разочарований и неудовлетворённости. Каждая порция наслаждения, полученная от невоздержанности ума, сопровождается десятью порциями ошибок, потерь и мучений.
Прежде всего, пока мы во власти порывов и цепляния, мы не умеем ждать и размеренно двигаться в избранном направлении. Мы хотим получить больше и сразу. Если же этого не случается, мы бросаем начатое и сворачиваем на другую дорогу.
Мы похожи на человека, который в начале весны встаёт возле молодого саженца и криками поторапливает дерево побыстрее покрыться цветами и начать давать спелые плоды. Когда же оно отказывается подчиниться нашим требованиям, мы в раздражении уходим кричать на следующее дерево. Мы не понимаем природы созревания. Мы не успеваем освоить богатство той ситуации, где мы сейчас, и небрежно оцениваем её. Мы агрессивно отторгаем то, что есть, и влечёмся ко всё новому.
В процессе познания жизни мы часто стремимся получить все ответы как можно скорее. Мы хотим найти книгу или учителя, которые всё нам растолкуют. Нам дают некие ответы и намёки, но желаемой ясности и полноты понимания всё равно не возникает. После этих разъяснений мы всё ещё не видим, что к чему и что нам делать. Тогда мы решаем, что с книгой или учителем что-то не так. В действительности, мы просто нетерпеливы. Формирование понимания есть эволюционный процесс. Ему требуется время, обильная внутренняя работа и накопление опыта, последовательное прохождение через разные стадии роста.
С другой стороны, вместо постоянных метаний, блужданий и смены маршрутов, мы можем проявить глупое упорство на том пути, по которому уже начали двигаться. Это также продукт нетерпения. Мы так сильно стремимся заполучить что-то, что игнорируем сигналы ситуации. Пусть условия сейчас для этого не годятся, мы всё равно продолжаем напирать.
Нетерпение рождает скорость и потому небрежность. Мы форсируем события, теряем способность взглянуть на ситуацию несколько раз, отдалиться от неё и всё взвесить. Вместо спокойной и панорамной оценки мы либо тотчас нетерпеливо продолжаем гнать вперёд, либо столь же нетерпеливо меняем направление. В обоих случаях мы ведём себя близоруко. Наша поспешность и небрежность разрушают наши планы и не дают обрести мир внутри.
Допустим, нам стало известно о неприятных словах, сказанных в наш адрес. Кто-то грубо о нас отозвался, распустил о нас слухи и клевету. Мы сразу же чувствуем волну негодования, воздеваем кулаки к небу, а в голове начинает зреть план мести. Пока что мы не подаём виду, что объявили этому человеку войну, но уже начинаем вести себя с ним холодно и неприветливо. И сознательно, и бессознательно мы стараемся ему досадить. Эмоции между нами накаляются, и вот для открытой вражды уже имеются все поводы.
Потом, однако, может оказаться, что никаких дурных слов о нас вообще не было сказано, и вся эта склока возникла на пустом месте. Мы не так всё поняли. Или нам неверно передали. Или же это была неправда. Но мы даже не допустили такой возможности. Нас охватила скорость нетерпения. Мы поддались своему первому порыву, поверили в первый же предложенный вариант, а затем вцепились в него эмоциями и последовали инерции жажды и агрессии.
Терпение есть свобода от невротической спешки и от грубых форм цепляния, и достигается эта свобода за счёт нашей врождённой способности к невозмутимости. Терпение останавливает реакции, тянущие вперёд, в сторону и назад. Благодаря этому мы начинаем видеть, что нужное нам есть прямо сейчас, каким бы это сейчас ни было. Счастье есть деятельность ума и гармония ума, которые возможны в любых обстоятельствах. Они не требуют их перемены на какие-то другие обстоятельства. Смысл и постоянный творческий рост также возможны в любой ситуации.
Работая здесь и сейчас и практикуя аскезу терпеливого принятия, мы производим меньше шума и лишних движений. Картинка жизни перестаёт рябить, и это меняет наш подход ко всему. Мы не вмешиваемся без нужды в эволюцию процессов, которые требуют времени для своего созревания. И мы не спешим перейти от одного опыта жизни к другому. Нам становится некуда спешить, поскольку любая ситуация предлагает нам бесконечное число возможностей для счастья и деятельности.
Терпение позволяет человеку сохранять преданность практике и уделять развитию ума то время и внимание, которые ему необходимы. В силу этого Будда и называл терпеливое принятие высочайшей аскезой. Так как мы не привязаны своим нетерпением к будущему, мы способны и на гибкость, и на постоянство. Это свобода выбирать между ними в зависимости от сигналов ситуации, а не следовать принудительным порывам ума. Постепенно мы перестаём сожалеть и огорчаться, злиться и жаждать. Всё это продукты нетерпения, бедности и невежества, которые ничуть не улучшают положения вещей.
Когда терпеливый человек сталкивается с препятствиями, он воспринимает препятствия как дар и как опору для дальнейшего движения. Благодаря терпению мы с признательностью принимаем омрачения, заминки и всё то, что идёт не по плану – и они цветами падают к нашим ногам и возвещают победу над инерцией ума. Но вот если мы отторгаем препятствия на своём пути и стремимся поскорее их преодолеть, мы превращаем их в ядовитые стрелы, которые нас ранят. Для нетерпеливого ума в конце концов препятствием становится всё вообще.
Путь воды и путь огня
В учении Будды терпение наряду со щедростью и благодарностью входят в список совершенных качеств ума и совершенных деяний – так называемых…
<…>
Получить доступ к полной версии статьи и подкаста
Заказать новую книгу автора (2023 г.)
