Фильм "Иногда они возвращаются снова и снова" "Гардемарины 1787. Мир" начинается с того, что нам показывают криво нарисованный на этом вашем компуктере Царскосельский дворец (*видимо, выехать на натурные съемки, религия не позволила), над которым грозно сгустились такие же нарисованные тучи и сверкают нарисованные молнии. На крыше компуктерного дворца гордо реет красивый флаг. Но не красивый флаг Российской Империи, а опять-таки, как и в Матильде, красивый флаг Российской Федерации Доброфлота.
Через секунду нам показывают Кристину Орбакайте в роли Екатрины Второй, которая нервно достает щепоть чего-то из фарфоровой табакерки и занюхивает это что-то. Видимо, табак. Но это не точно, ибо ее страшно крючит, колбасит и передергивает.
И вот в этот дворец, не остановленный никакой охраной по причине отсутствия таковой, вбегает князь Оленев-младший. Князь мятый, грязный, не бритый и мало того, что без парика, но и тупо вообще не причесанный. Бомж бомжом.
Так и хочется спеть на мотив из Буратино:
На голове его колтун.
Ла-ла-ла-ла...
И бегает в нем вшей табун.
Ла-ла-ла-ла...
В общем, этот князь-бомж, на ходу швырнув единственному дворецкому (*да что там дворецкому! вообще единственному человеку на пятьсот квадратов!) шляпу и плащ, рванул вверх по лестнице, перепрыгивая через две-три ступени. Поразительная, я считаю, прыткость для человека из XVIII века в возрасте 60+, когда особь за сорок уже считалась глубоко пожилой. Сразу видно, зожник...
Вбежав на второй этаж, князь входит в тронный зал через дверь, с которой никто не потрудился открутить пластиковую защитную панель.
Впрочем, пластиковые защитные панели там на каждом шагу. Ибо... ну а зачем их отвинчивать? Это же так аутентичненько. Примерно так же аутентичненько, как и электрические лампочки в виде свечей, торчащие из дворцовых подсвечников и канделябров. Ох уж этот просвещенный, технически развитый XVIII век!
Орбакайте Вторая в тронном зале одна. Прям вообще одна. Ни придворных, ни гвардии, ни камеристок, ни дворецких и камердинеров, ни ансамбля из фрейлин.
Императрица накрашена ярко, наряжена пышно и патриотично. На подоле платья у Орбакайте Второй, чуть ниже кормилицы, напечатанный явно фабричным способом современный герб Российской Федерации. Ибо... нуачобнет?
Князь лобзает императрице руку, и Орбакайте Вторая сразу же, как по щелчку, начинает завывать:
- УУУМЕР! УУУМЕР КОРОООЛЬ АААВСТРИИ ИОООСИФ! БОЛЬШОООЙ ДРУУУУГ РОССИИИ! РОССИИИЯ В ОПАААСНОСТИИИ!!!
И тут мы точно понимаем, что императрица однозначно закинулась наркотой и сейчас у нее приход.
Потому что, во-первых, Иосиф умрет только через три года, в 1790м, а в данный момент он не просто жив-здоров, но и вроде как должен вотпрямщас вотпрямсиюсекунду путешествовать по Крыму, любуясь великолепными видами и осматривая знаменитые потемкинские деревни. В компании с воющей тут по нему, как по покойнику, Екатериной Второй, к слову.
Во-вторых, Иосиф никогда не был королем Австрии. По той простой причине, что Австрия не была королевством. Она была эрцгерцогством. А Иосиф, соответственно, эрцгерцогом. Ну он там еще по мелочи был императором Священной Римской империи, но не королем.
И наконец, даже если Иосиф и помер досрочно, сxpен@ли Россия в опасности? Россия как-то и до дружбы с Иосифом неплохо справлялась. И после дружбы с ним справится. Так с какого перепуга вдруг сейчас паника в стиле "гипс снимают, клиент уезжает"?!
Попутно императрица Орбакайте вспоминает о клятве любви и верности, которую князь Оленев дал ей аж сорок три (*сорок три, Карл!) года назад на постоялом дворе в Риге под песню про сверчка.
Тут российские зрители яростно и гордо аплодируют, ибо вот он! Наш чемпион! Император френдзоны! Свой, родненький! А не какой-то там бородатый невнятный типсус из какой-то там богопротивной "Игры Престолов", сохший по какой-то там Дейнерис Бурерожденной!
Князь Оленев пытается с клятвы соскочить, хотя можно было просто напомнить этой склеротичке, что она вообще-то освободила его от этой клятвы еще в конце прошлого фильма. Но не тут-то было!
Орбакайте Вторая достает какое-то письмо, тычет им в князя и воет, что на кону ее репутация.
Вот прям так и воет: РЕПУТАААЦИИИЯЯЯ, ПАНИМАИТИИИ?!
Оленев не понимает. Я, признаться, тоже. Ибо что еще после гвардейского переворота, умерщвления собственного мужа, открытого сожительства с туевой хучей фаворитов и рождения внебрачного сына может повлиять на РЕПУТАААЦИИИЮЮЮ Екатерины Второй?
Что же там в письме?
А в письме Оленев читает, что некий Алексей Бобринский (*некий? серьезно?) плохо себя ведет в Италии (*в Италии? серьезно?).
- Ну и что! - строит из себя непонимашку непричесанный Оленев. - Мало ли таких мажоров по Европам поганит честь России! (*как боженька смолвил, чес-слово!)
- О, как вы жестоки! - заламывает руки Орбакайте Вторая. - ЖЕСТОООКИИИ!!!
Тут нам флешбечат.
Показывают, как еще один беспариковый товарищ, смазливый блондин, проигрывает дорогущий нательный крест какому-то прекрасно говорящему по-русски азиату в японском кимоно и с такой же японской прической.
Тут у меня опять вопросы...
Во-первых, откуда азиат знает русский на уровне Пушкин? В РУДН выучил?
Во-вторых, откуда вообще этот азиат? Если он китаец/кореец/вьетнамец/и т.д., то почему на нем японские шмотки? Если он японец, то... Да никакого "то" не может быть! Он не может быть японцем по определению! Япония в то время уже почти 150 лет была закрытой страной, полностью изолировавшейся от остального мира. Примерно как остров Парадиз в "Атаке Титанов".
Но вернемся к флешбеку. Утром, проспавшийся и осознавший, а вдобавок явно науськанный какой-то "роковой дамой", как ее обзывают в титрах, беспариковый блондин попытался этот крест вернуть.
Постреляв там немного из пистолетика. В итоге феска какого-то богатого турка оказалась простреленной из-за чего вышел... прямо-таки МЕЖДУНАРОДНЫЙ ШКАНДАЛЬ!!!
И теперь, если Екатерина Вторая не отзовет из Крыма, цитирую, "полюбовника" Потемкина (*который уже давно не полюбовник, полюбовник сейчас Дмитриев-Мамонов и его с Потемкиным разделяют минимум 11 фаворитов), с его деревнями и шайтана Суворова с его войсками, не порушит, опять цитирую, "ВСЕ" церкви (*видимо, вообще все в России, ибо в письме не уточняется, где надо начинать разваливать часовни), то Алексея Бобринского, внебрачного сына императрицы (*тут Оленев прямо-таки изумляется, как будто ни разу не дворянин и вообще не в курсе сего секрета Полишинеля), казнят. Но не просто казнят, а по законам шариата. Т.е., радостно поясняет князь Оленев, его как незаконнорожденного ребенка забьют камнями.
Тут вся из себя расчувствовавшаяся и включившая яжмать императрица в соплях убегает. Оленев бежит за ней. Они оба выбегают из Царскосельского дворца и оказываются в... Петергофе.
Какие-то 1 час 43 минуты на поезде. Или 2 часа 52 минуты на автобусе. Как здорово обладать личным телепортом в XVIII веке!
И пока они там бегают, мы немножко поговорим о том, что нам тут показали.
А показали нам следующее: в русскую миссию в Италии подбросили письмо.
В какой еще Италии? Италии еще не существует. Италия объединится только в 1861м году, а у нас на дворе сейчас 1787й и "сапог" поделен на несколько самостоятельных территориальных образований.
Далее. Бобринский продулся в карты и неудачно пострелял из пистолетика в Риме. Рим - это Папская область. А теперь скажите, каким макаром в Папской области кто-то позволит казнить знатного иностранца-христианина по законам шариата? Это вообще как? Это вообще чо? Дружинина закидывалась наркотой вместе с Орбакайте Второй, когда снимала этот бред?
Да, Бобринский действительно страдал людоманией. И знал об этом. Поэтому играл только на наличку, а все свои личные цацки сдал в миссию под опись. Опись, к слову, сохранилась до сегодняшнего дня. Кроме того, он путешествовал по Европе, мягко говоря, не один. К него была туева хуча сопровождающих, которая, разумеется, такой xpeни бы не допустила.
И наконец, какого лешего Екатерина включила яжмать? Она сыновей своих терпеть не могла. Обоих. Именно поэтому после ее смерти император Павел был милостив к единоутробному братишке, тоже натерпевшемуся от маман, позволил ему вернуться из ссылки в жопе Прибалтики, куда его отправила императрица и где тот сидел в своем поместье безвылазно, произвел в генерал-майоры, пожаловал дом в Питере и т.д. и т.п.
И вот весь этот бред нам показали в течение девяти (*ДЕВЯТИ, Карл!) минут экранного времени.
Тут князь Оленев начинает втирать Орбакайте Второй про то, что его руки забыли тяжесть клинка. На то, что ему вообще-то уже 63 года и этот возраст считался в то время глубоко пенсионным, всем вообще начхать.
Все эти годы князь занимался переводами и шпагой не махал.
На что Орбакайте Вторая говорит ему: "Хоспидя, ну возьмите с собой друзей. Пашу Горина и Алешу Корсака".
А тот ей: "Так Горина ж тридцать лет назад на Камчатку сослали, а Корсака тогда же разжаловали в матросы и упекли на галеры".
Прошло тридцать лет! Сменилось два правителя. Что, за это время не было ни одной амнистии? Или и Горин, и Корсак так xpeново все это время служили, что не заработали помилование и повышение? А почему же князь Оленев не удосужился попросить за друзей даже ту же Орбакайте Вторую, которая cocaлась с ним во второй части на постоялом дворе под Ригой и которая была ему кой-чем обязана?
Тут императрица сообщает Оленеву, что Горина простили и он вернулся с Камчатки, чтобы... постричься в монахи на Плещеевом озере. Штаа?
А Корсак служит на галере графа Алексея Орлова на Мальте. Видимо, все еще матросом.
К слову, этот самый Алексей Орлов с 1775го года находился в отставке. Разводил лошадок в своем поместье. Но режиссеру, видимо, глубоко наср@ть на конезаводческое настоящее графа Орлова, ибо на кону распил миллионов денег.
Орбакайте Вторая вручает Оленеву золото и письма к нашему послу в несуществующей Италии и насильно возвращенному из отставки Орлову, после чего помятый князь отбывает в монастырь за не менее помятым Гориным.
Мы переносимся в Переславль-Залесский, где на берегу озера Оленев беседует с загорающим и купающимся готовящимся принять постриг Домогаровым в роли Горина.
Тут же бегают послушники в одних трусах. Они тоже купаются, загорают, скачут на лошадях в нижнем белье, дерутся и на спор прыгают с колокольни в озеро. Спорят на "щщщэлобаны". Очень, очень духовно и по-монастырски.
Среди этой толпы выделяется молоденький послушник, еще один смазливый блондинчик, по имени Александр Корсак, которого все зовут Шурка.
Это сын Алеши Корсака, который уже тридцать лет как разжалован в матросы на галеры, и его жены Софьи.
Тут у меня опять куча вопросов. Первый: сколько Шурке лет? В фильме "Виват, гардемарины!" Алеше Корсаку грозили, что его "девку с пащенком" упекут в Сибирь. И это был на секунду 1744й год. Т.е. Шурке 43-44 звонких года?
Офигительно сохранился, ящитаю!
Или это другой сын Алексея и Софьи? Но тогда ему по-любому должно быть не меньше тридцатки. С галер на секс-побывки вроде как не отпускали? А на галеры папашку его знаменитого отправили как раз тридцать лет назад.
Но если это второй, то где тогда первый? Про первого ни слова.
Второй вопрос: а что он вообще делает в монастыре? У его мамашки Софьи по поводу монастырей вообще-то должна быть грандиозная психотравма. Ее саму "любящие" родственники туда отправили с глаз долой. И оттуда ее Алеша Корсак аж выкрадывал. Так какого ж хрена она так с собственным ребенком?
И добро б у него было призвание, но ведь нет же! Сама же Софья, прибавившая за прошедшие годы пару центнеров с гектара живого веса, возит ему любовные письма от дочки другого гардемарина Александра Белова и Анастасии Ягужинской.
И третий вопрос: почему вся эта вакханалия под тихую музыку из первых "Гардемаринов" творится в мужском монастыре? Где нормальные, стандартные монахи?
Почему нам показывают только готовящегося принять постриг Домогарова в шапке с крестом, очень похожей на трикотажную, и толпу голожопых послушников, которыми рулит опять же Домогаров. Алё, гараж! Он даже не монах! Это что за пионерский лагерь?
В общем, князь Оленев долго уговаривал Горина махнуть рукой на этот монастырь и заодно махнуть с ним в Италию. В процессе уговоров на скромном пикнике у озера Горин с Оленевым сначала выкушали бутылку водки, причем все слова Оленева о том, что сейчас пост, какая мол водка, готовящийся к постригу Горин отмел следующим аргументом: "Так она же скоромная! Постная!"
Я клянусь, я раз двадцать переслушала этот момент на разной громкости, потому что искренне надеялась, что мне показалось, что я не услышала частицу "не", что Горин произнес "не скоромная", но Домогаров реально сказал "скоромная, постная", ставя знак равенства между этими двумя понятиями.
После "скоромной, постной" водки престарелые гардемарины-пенсионеры сначала смотрели, как Корсак-младший сигает с колокольни в озеро. Потом роняли приплывшую на лодочке Софью и ее пирожки с мостков в воду.
Затем выуживали и отжимали Софью и слушали ее причитания, что послушник Шурка отбился от рук и ему нужен отец.
А потом... потом Горин вдруг, сниxрена, говорит Оленеву на смеси французского с нижегородским современного русского со старославянским: "Да будет тáко! И начо, и фахито!" - и они, подержавшись за руки, забрали из монастыря мелкого Корсака и веселым табором поперлись в несуществующую Италию. В Рим, главный город католической веры. Чтобы спасти Бобринского от казни по законам шариата.
Там они заявляются в посольство России. И посол России начинает втирать Оленеву, что Бобринского никто не может найти, а в посольство подкинули письмо, в котором требуют выкуп за него в тридцать тысяч золотом. Правда, почему-то не уточняют, в какой валюте. Видимо, ни похитители, ни сценарист-режиссер Дружинина определиться не смогли.
-Ах-ах! - восклицает посол. - Какая неимоверная сумма!
Чего? Неимоверная?
А в интернетах говорят, что Бобринскому яжмать Екатерина ежемесячно давала на карман три тысячи. И что перед поездкой по Европам сопровождающие Бобринского получили в районе семидесяти с копейками тыщщщ золотом на непредвиденные расходы. И ничего, что Екатерина скупердяйкой никогда не была и деньгами сорила будь здоров? На уровне сотен тысяч сорила. А тут три десятка. Всего лишь!
Да и само посольство регулярно получало бабки на содержание миссии.
В чем сложность найти эту тридцатку?!
Неужели посол все разворовал? Ай-ай-ай! Как же так? Ведь эта лабуда была заявлена как патриотический фильм! Почему мы смотрим на казнокрада?
После визита в русскую миссию Шерлок Холмсович Оленев пробирается к миссии турецкой. Прямо среди бела дня. И совершенно незаметно.
Над миссией, как и над дворцом в Царском селе, тоже реет флаг. Тут, разумеется, уже Османской империи. Но тоже гордый и красивый. И до обидного правильный! Т.е. флаг Российской Империи из той же ср@ной википедии срисовать было нельзя, а тут расстарались?!!
Тем временем у миссии Шерлок Холмсович Оленев видит живого и здорового Боярского кавалера де Брильи, который вообще-то благополучно сдох в втором фильме. И выходящую из кареты по спине блондина с ярко накрашенными глазами, изображающего турка, "роковую даму".
Так ее обозвали в титрах во флешбеке. А по факту это размалеванная проститутка под сорокет (*что прямо реально много для роковухи XVIII века), с наклеенными коровьими ресницами, в красном платье века так из XIX. Как бы даже не из второй половины.
Боярский же носит, похоже, собственную шляпу, поля которой оторочены мехом, и очки, спертые у кота Базилио из фильма про Буратино.
Выйдя из кареты, Боярский прислушивается, принюхивается и вдруг кааак зашепелявит: Чууую! Чууую русским духом пахнет тут кто-то ешть! Я чууую опашношть!
Оленев тут же поворачивается лицом к дереву и его, конечно, никто не замечает. Ведь отвернуться - это вернейший способ спрятаться! Младенцы, которых никто не видит, когда они закрывают лицо ладошками во время игры в "ку-ку", не дадут соврать!
К слову, и французский дворянин Боярский, и его проститутка непонятной национальности, и турки из миссии, и китаец в японском кимоно между собой говорят исключительно на великом могучем. Видимо, выученном только за то, что на нем разговаривал Ленин.
Тем временем Домогаров и мелкий Корсак приперлись в один из римских женских монастырей.
Зачем? А потому что там, в католическом монастыре, живет, работает и учится русская подданная, православная Александра Белова, дочь ныне покойных Александра Белова и Анастасии Ягужинской.
Каким образом православная попала в католический монастырь? Либо сценарист-режиссер Дружинина не понимает разницы между католичеством и православием, либо ей плевать, ибо речь идет о распиле миллионов денег.
Как вообще знатная девица попала в монастырь? Ну ладно, родители померли. Ладно, мать в свое время чудила. Но у нее туева хуча знатных и высокопоставленных родственников, типа Бестужевых и Волконских. А холостая молодая девица - это капитал. Замуж ее за того, за кого надо, а не к католикам.
Итак, приперевшихся православных мужиков монашка-караульная на КПП со шлагбаумом спокойно пропускает в католический женский монастырь. Вместе с конями.
Т.е. госпожа Дружинина правда думает, что в монастырь, к невестам христовым, мог вот так впереться любой желающий? Она действительно не понимает, что если бы такое было в реальности, все монашки рожали бы с завидной регулярностью, примерно раз в полтора года? Да там бы все местные отметились, не говоря о туристах.
В общем, пока Горин идет, по его словам, в канцеляцию, православный послушник Саша Корсак тупо шляется по католическому монастырю, моется в монастырском фонтане, мочит волосы и рубашку, чтобы она сексуально облегала плечи и руки - в общем, как мы видим, активно ищет католическую послушницу православную русскоподданную Сашу Белову.
Которую, разумеется, находит сразу после водных процедур. Мгновенно, за те пять секунд, что идет к ней, к слову, высушив и уложив волосы феном. Находит в часовне, где последняя моет полы, одетая в свободную блузку и короткую, выше колена, юбку. Ну все мы знаем это знаменитое смелое мини конца XVIII века.
Кроме того, послушница Саша Белова аккуратно накрашена и завита. Сразу видно, человек ждал и готовился. Готовился к мытью полов, к апокалипсису, к концерту Сережи Лазарева - в общем, решительно ко всему. Всего не случилось. Случился лишь мелкий Корсак.
Радостно хлопая наклеенными ресницами, Белова рассказывает Корсаку, что в монастыре-то она не просто так. А по поводу. Чтобы учиться медицине. Да-да! Медицине! В женском католическом монастыре! В XVIII веке! Это при том, что только до рождения Флоренс Найтингейл, основоположницы современного сестринского дела, и Элизабет Блэкуэлл, первой женщины, получившей высшее медицинское образование, еще тридцать с хреном лет. А уж до их активной деятельности вообще более полувека. Как тут ни впечатлиться?!
Вот и, впечатленный услышанным, послушник Корсак подхватывает прыгнувшую на него послушницу Белову под задницу и они тут же начинают целоваться.
Да, прямо в монастыре. Ох уж эти всем известные свободные монастырские нравы!
Тут появляется Горин и сообщает, что он отпросил послушницу Белову на трехдневное секс-свидание непоймизачем.
Монашки, разумеется, отпустили вверенную им девицу с двумя чужими мужиками, поэтому через секунду послушница Белова, распустив патлы и переодевшись в клетчатое платьице из конца середины XIXго века, скачет в мужском седле вместе с обоими условными гардемаринами по красивому ландшафту.
И все это опять под романтическую музыку из первого фильма, ибо выделить из миллионов денег некую сумму на композитора, который бы написал мелодии специально для этой нетленки, было решительно невозможно!
Но тут тихое звучание "Как мира без любви..." прерывает погоня! Солдаты в неизвестной форме гонятся по обширному винограднику за каким-то пацаном.
Что характерно, солдаты орут пацану "Стой падла!" на великом могучем, послушница Белова, опознавшая мелкого, орет ему на весь виноградник "Витторио, я тут!" тоже на языке Пушкина, а сам Витторио изъясняется исключительно на итальянском.
Белова спрыгивает с коня, хватает избитого Витторио за руку и буквально волочет его коленями и животом по каменистой земле аж до коня Горина.
После чего они, незамеченные солдатами, утыгдыкивают куда подальше. Видимо, в русскую миссию. К Оленеву.
Уже в миссии Витторио, которого обученная медицине Белова прогрессивно лечит от травм и ушибов по всему телу холодным компрессом на лоб, отдает гардемаринам драгоценную пуговицу.
И они все хором с какого-то xpeна решительно опознают в ней пуговицу Бобринского, одежду которого, впрочем как и его самого, они никогда в жизни не видели. И все потому, что на пуговице вензель Е - Г. Екатерина Орбакайте Вторая и Григорий Покойсясмиром Орлов, решили они.
А пуговка-то наша,
С российского кармана:
"Екатерина - Гриша"
Написано на ней...
То, что это могут быть буквы латинского алфавита Е и Т или инициалы имени и фамилии, в голову им даже не приходит. Именно, Екатерина и Григорий. Ведь все же родители, скрывающие своего бастарда от всего мира, украшают его шмотки своими вензелями, правда?
В общем, Саша Белова, смывшая компрессом большую часть нарисованных ран Витторио, рассказывает гардемаринам и мелкому Корсаку невероятную историю о том, где пацанчик взял эту пуговицу.
