-Там Матрос остался! Матроса надо взять!
Миланка, вредная девчонка, отчаянно пыталась выдернуть ладошку из Данькиной руки, чтоб побежать за клумбу с цветущими астрами и бархатцами: там, под разбитой дворовой скамейкой, мелькнул полосатый хвост.
Сколько раз собирался Данька надавать подзатыльников строптивой девчонке! Да всё некогда заняться её воспитанием, а Миланка совсем от рук отбилась, на каждом шагу самовольничает. На днях с Дашкой, подружкой из соседней пятиэтажки, отправились в парк, а тут миномётный обстрел. Данька лишь к вечеру разыскал этих коз аж за стадионом. Спрятаться в подвале старой двухэтажки Миланка с Дашкой додумались, а потом, когда вышли, запутались, в какую сторону домой-то идти.
А сейчас – не обстрел. Прилёт, да ещё и крупный калибр. К тому же совсем рядом где-то: земля заколебалась, – так при приземлении бывает.
Данька учил Миланку: если стёкла дрожат от громкого буханья, то не очень страшно, – просто стрельба. А когда стены трясутся или, как сейчас, земля под ногами колышется, точно, – прилёт.
-Твой Матрос давно спрятался! Он лучше тебя определяет, что прилетело!
И правда, – полосатый котяра отлично ориентируется в ситуации. По долгому, протяжному свисту безошибочно определяет мины и знает, куда бежать.
А в подвале Даньке стало жалко девчонку. Миланке всего шесть лет. Данька помнит, как она родилась, даже помнит, в какой коляске её возили: ему самому тогда уже пять лет было, а с Петрухиными они живут по соседству. Отец Миланкин в шахте работал вместе с Данькиным отцом. И воевать они вместе ушли. Год назад Миланкин отец погиб. А мать, Полина Алексеевна, санитаркой в госпитале работает, поэтому Миланка целый день – под Данькиным присмотром. А когда тётя Поля в ночную смену работает, Миланка и ночует у Даньки с его матерью.
Вот так всегда: сначала подзатыльников хочется надавать девчонке, а потом жалко становится, что кричал на неё… Данька прижал к себе притихшую Миланку. А она подняла глаза:
- Дань… а расскажи про качели.
Миланка очень любит, когда Данька рассказывает про то, как было раньше, до войны. Они с Дашкой, подружкой Миланкиной, целый день могут слушать Данькины рассказы про качели и карусели в парке, про то, как можно было гулять, – хоть целый день, до самого вечера. А вечером зажигались красивые фонари, – потому что до войны не было комендантского часа…
Правда, всего этого Данька и сам не помнит: в четырнадцатом ему два года было. Про парк Настя рассказывает, двоюродная сестра. Насте скоро шестнадцать, она уже на фельдшера учится. И хорошо помнит, как они все вместе ходили гулять в парк.
Данька видел лишь покорёженные груды железа… Да песочницу – с непонятно как уцелевшим над нею деревянным грибом. Ещё и сейчас можно понять, что гриб был красным, с белыми горошками.
Малая вздрогнула, – видно, где-то совсем рядом, кажется, в районе детского сада «Ласточка», разорвался снаряд. Данька покрепче обнял Милану:
-Ну… Знаешь, качели разные были. Такие, что на них будто взлетаешь, – к самому небу. Это… Такой большущий круг, и много-много сидений. Круг быстро-быстро кружится…Только туда маленьких не пускали.
- Я бы не побоялась, – уверенно сказала Милана. – Я знаю: это так, как космонавты тренируются.
Данька вздохнул: он и сам знал, что Миланка ничего не боится. Чего там, – немало пришлось ему натерпеться от её бесстрашия. Как-то весной ласточки строили гнездо под крышей беседки, что у них во дворе. В беседку попал осколок снаряда, недостроенное гнёздышко упало… И – что?.. Не залезла ли эта вреднющая коза на молодую яблоньку у беседки, чтоб снова прикрепить гнездо? Вообще, Миланка собирается стать космонавтом. Про центрифугу Данька ей рассказывал. И видеоролики про подготовку космонавтов находил в Интернете, – смотрели с Миланой. Качели с каруселями тоже показывал Миланке, только она всё равно больше любила слушать про те, настоящие, которые здесь были, в их городском парке…
- Для маленьких были другие карусели. Такие деревянные лошадки, – как настоящие.
Милана помолчала.
- И в лошадок стреляли?
- Нуу… они деревянными были, – чуть растерялся Данька от Миланиного вопроса.
- Всё равно, – лошадки. Жалко их, хоть и деревянные. Зачем в лошадок стреляют?
И Данька понял, что ему тоже очень жалко тех деревянных лошадок, что катали малышей…
Милана поднялась:
-Надо посмотреть: может, Матрос пришёл. И ждёт меня.
Данька удержал малую за руку:
- Не слышишь? Сколько тебя учить! Вот такой свист – значит, миномётный обстрел идёт!
- Так я знаю, Дань… что миномётный. Я только посмотрю, – не пришёл ли Матрос. И сразу же назад.
Милана поднялась по ступенькам. Данька – за нею. Так и есть: обрадованный котяра метнулся к входу в подвал. Девчонка шагнула ему навстречу…
Сначала Даньке показалось, что Миланка просто споткнулась. Даже промелькнуло: снова с разбитыми коленками будет ходить…
А по траве растекалась красная лужица. Будто затрепетали лепестки полевых маков.
Кот не испугался, не убежал. Уселся рядом с Миланкой, удивлённо и встревоженно мяукнул.
Данька осторожно поднял девчонку на руки. Лицо Миланино было таким бледным, а прикрытые веки вмиг почернели… что мальчишке было уже всё равно, где разрываются снаряды…
Проведать Миланку Даньке разрешили только через месяц.
Отец рассказывал, что Данька никогда не плакал, – даже когда совсем маленьким был. А сейчас он быстро отвернулся, – потому что Милана спросила:
-Дань, а я танцевать научусь? Как ты думаешь?
Навигация по каналу «Полевые цветы