– Куда ты пошёл? Ты не собираешься её искать? – подскочил ко мне мелкий.
– Я как раз к ней, – мой тон был покорным. Вы бы только слышали, каким покорным, мои дорогие люди...
– Чёрт раздери тебя, Эрвин! – яростно тряс он письмом перед моими глазами. – Вы двое меня достали! Из этой бумажки ясно, что она умерла! А ты строишь из себя Мистера Загадочность! Чёрт же вас обоих раздери...
По его капризному лицу текли слёзы. Этот мальчик не привык страдать.
– Мне надо спешить. Я должен всё исправить.
Я открыл входную дверь.
– Постой! Куда же ты? – и вот на меня смотрел ещё один нежный, умилительный котёнок, которым Эрвин-младший бывал, должно быть, раз в пятилетку.
– Она там, где всё началось. В посёлке. А ты оставайся и отвечай на звонки. Завтра Рождество. Я надеюсь на чудо.
Дверь за мной закрылась.
– Сегодня! Рождество уже сегодня! – расхныкался мелкий и вздрогнул, словно его прошила молния.
Взрычал телефон. Два часа ночи. Баязет волнуется? Из больницы? Из морга? Из милиции? Парень утёр слёзы. Неважно, что их не могли увидеть.
– Алло?
– Соединяем с Берлином... – тонкий девичий голосок вовсе не был сонным. Неужели эта девчонка не хочет спать? Ведь, наверное, единственный звонок за ночь. А она вон как бодро сообщает...
– Два идиота! Что там у вас происходит? Она приснилась мне в гробу! В гробу! – орал в трубку отец. – Это не сказочки! Я знаю эти сны! Где она? Где она, отвечай?! Вы похоронили её?
– Здравствуй, папа.
Эрвин ответил спокойно, твёрдо, покорно. На том конце повисла пауза.
Отец никогда не звонил без предварительного уговора. Он никогда не начинал разговор первым. Все пять лет. Эрвин усмехнулся.
– Хочешь поздравить меня с днём рождения? – тем же тоном.
– Где мать? – Герхардт снова повысил голос.
Эрвин рассмеялся. Он долго не мог остановиться, едва выдавив из себя:
– «Где мать», «где мать»... Вы что, братья?
– Сынок, что с тобой? – с отчаяньем повторял Берлин.
Берлин расквасился. Послышались всхлипы.
– Она приснилась мне в гробу... Однажды я уже видел её мёртвой, – причитал отец. – То есть не однажды, но всегда была надежда, понимаешь?
– Пап...
– Что?
– А если она полюбила другого? Ведь ты для неё давно мифический персонаж. Понимаешь? Может, тебя и нет вовсе, – тихо говорил сын. – Она его полюбила, понимаешь?
Новая тишина сменилась вспышкой:
– И что? Пусть хоть всех перелюбит! Она должна жить, вы, два осла! А я должен знать, что с ней всё в порядке! Дас'т аллес, аллес! Что ты там темнишь? Она в него втюрилась, он её отверг, и она пошла топиться? Так? Я знаю весь сценарий наперёд! И он её не спас, он не успел? Скажи! Он не успел?
Герхардт плохо справлялся с предчувствием. Всхлипы, судороги то и дело меняли голос.
– Не знаю, папа. Надеюсь, он успеет... Пап, я едва ли когда-то снова решусь сказать... Я скучаю по тебе. И даже больше, понимаешь?
Тишина в трубке означала, что, наверное, их уже разъединили.
– Пап, ты слышишь? – шептал Эрвин в пустоту звуков и ночи.
– Сынок, я глупый отец, я знаю... С днём рождения, сынок.
Отец справился с голосом. Всё было хорошо. Даже эти короткие гудки.
***
«Наташа, я был неправ, прости меня». Нет, не так. Я целый месяц её мучил – дурацкое «прости» она не поймёт. «Я передумал уезжать, ты мне нужна». Нет, не так! Если бы близкий друг довёл меня до нервного и физического истощения, я бы больше ему никогда не поверил. «Наташа, я не мог поступить иначе. Я хочу, чтобы ты увиделась с Герхардтом». Ну и бред, майн готт. Я мог бы прямо сказать о своём желании, а не измываться день за днём, час за часом, не мучить бойкотом. Хотя ведь я был фашистом. Это хорошее оправдание. Отличное оправдание. У меня в крови терзать людей...
Идиот. Тряпка. Ещё какой тряпка. Ты издевался над ней только потому, что боишься её встречи с Бройтом. Боишься до плешивых чертей. Боишься так, что поджилки трясутся. И ты бы дальше с удовольствием закрывал глаза на то, что она якобы не хочет в Берлин. Если бы не вот эта жуткая боль, которая с недавних пор сжимает твои мышцы гигантской клешнёй. Все мышцы разом – жуткой клешнёй... Ты прекрасно знаешь природу этой боли, Эрвин Шнаакер. И ты боишься. И только боль подгоняет тебя. Если ты сейчас не устроишь их встречу – эти два дурака потеряются. Нужно дать им шанс, понимаешь?..
Я так довёл себя всеми этими мыслями, ни одна из которых не подвела меня к выигрышному решению, что, в конце концов, закрыл глаза, слушая, как неизменно бодро и монотонно звучат колёса. Я не знал, что скажу Наташе.
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Продолжение читайте здесь: https://dzen.ru/a/ZWO-fU4a9A9o0dME?share_to=link
А здесь - начало этой истории: https://dzen.ru/a/ZH-J488nY3oN7g4s?share_to=link