Летом 2024 года Бийск отметит очередной юбилей — 315 лет основания Бикатунского острога. И, как известно, кто празднику рад, тот накануне… Словом, начинает готовиться к празднику загодя. Кстати, та же знаменательная дата должна была быть отмечена еще нынче — 29 февраля 2023 года, потому как Первый император России Петр Великий подписал Указ об основании острога, ставшего началом Бийска в 1708 году. Но, видимо, в суете борьбы с зимней непогодой и бездорожьем городские мужи данный факт упустили из поля зрения, и упоминаний о нем не было. Петр Первый, сидя верхом на коне, в старом центре старинного города явно скучал от недостатка внимания.
Что ж, постараемся восполнить выявленное непочтение к основателю Бийска и начнем цикл очерковых статей на тему истории и людей, делавших ее, не щадя живота своего и порой вопреки жестоким обстоятельствам. И, поверьте, многие факты для большинства горожан, не имеющим допуска к государственным архивам, станут открытием, хотя и были установлены еще много лет назад. Например, что город наш мог быть гораздо старше на целых 77 лет.
Указ хожалым людям
Он был первым законным русским царем после смуты. Михаил Романов управлял Русью и Сибирской землицей уже 19 лет. Годы не прошли для него даром: набрался опыта, изучил обстановку на дальнем порубежье и вполне осознавал значение охраны уже собранных земель и освоение новых.
Очередному царскому указу боярская Дума не удивилась. Бородатые, богатые, погрязшие в распрях меж родами, они давно уж свыклись с причудами молодого годами, но уже непомерно мудрого царя. И потому Указ томских воевод Татева и Войекова от 20 июля 1632 года, который пришел в Москву, удивления не вызвал. Согласно же той бумаге государевых людей они, исполняя волю царскую, направляли вверх по Оби отряд из 60 казаков, и возглавлял сей поход сотник Фетька Пущин. Ему же было наказано в низовьях реки Бии, что в Телеутской землице* протекает, срубить острожек, дабы оберегал государевы волости от набегов джунгарских и в купе с ими от черных калмыков. К той поре Томский острог уж без малого 30 годков как был отстроен, да и Кузнецкому 14 сполнилось. Немало раззору доставляли русским набеги с Телеутской стороны.
…Неведанная ранее земля проплывала за бортами трех дощаников, на каждой по двадцать казаков. Кто‑то уже бывал в этой стороне, но никак не мог свыкнуться с обличием местным, кто‑то шел сюда, благословясь, впервые. Нескончаемая река, по обеим берегам заросшая густой тайгой, давила на непрошенных гостей: ни просвета тебе по берегам, ни единой тропочки к воде, указывающей на то, что здесь живут люди. Казалось, что вся эта зеленая масса, уже кое‑где подернутая осенней позолотой, без утайки угрожает по ночам волчьим воем и уханьем сов. Только завсегда ли это зверье и птицы? Или то перекличка местных, следящих за небольшими парусно-гребными судами?
Они шли вверх по течению медленно. Выйдя из Томска в июне, только к сентябрю достигли устья Чарыша. Разведчики‑то загодя сюда хаживали еще до царского указа, оттого и названия были уж ведомы. Немало помогли и карты, которые ученые басурмане разные, опять же по царской просьбе, сполняли да им — хожалым людям — давали в пользование.
— Глянь, как сотник‑то наш уж больно серьезен ныне… — шепчет один из казаков, впервые оказавшийся в Телеутии.
— Опаска в этих краях великая. Того гляди супостаты с берегов посыпятся или стрелами подожгут суденышки наши, — отвечает также тихо его сосед по весельной скамье, по виду уж много чего повидавший на земле сибирской, казак Афонька. — Маловато нас. Вот и опасается, и смотрит по сторонам, кабы в тайге костры не пропустить…
Время, когда солнце в тайге тонет, коварно. Река как на ладони, а вот что на берегах, утонувших в полусумеречной тени, углядеть сложно. Что они таят? Зверье ли, людей?
Афонька вздрогнул от того, что сосед, о котором и знал то всего, что кличут его Фимкой, странно рыпнулся и, упустив весло, тряпицей рухнул с борта дощаника в темную обскую воду.
— Напали все ж таки черти! — крикнул Афоня, глядя, как на лодках засуетились казаки, заметались огни и начался обмен стрелами.
— Грести! — разнесся по воде крик Пущина, перекрывая улюлюканье нападавших с берега. — Грести! Смерть нам всем здесь иначе…
Позже, когда уже опасность миновала и дощаники далеко ушли от засады, Пущин пытался понять, откуда местные узнали про их поход.
— Неужели охотник старый весть о нас кому отправил? — думал он, вспоминая, что однажды, пытаясь восполнить дух казачий, разрешил всем причалить к пристойному месту и разжечь костры. Тогда‑то и вынырнул из тайги старый черт, к себе на стоянку позвал: мол, передохните люди добрые. — А ведь как принимал нас — и мясом вяленым, и талканом… — В голове не укладывалось коварство.
Это уж после Федор Пущин узнает, что охотник не причем. Это посты телеутского князя Абака донесли тому, что русские лодки по Оби вверх движутся. Вот тот и устроил засаду: мол, неча чужакам по моей земле шастать… Идти дальше потрепанному ночным обстрелом отряду не было резона, разве что сгинуть. Но тогда и томские воеводы знать не будут, что да как и какова опасность идти на Бию малыми отрядами.
— Собрал я вас с одним, — сообщил Пущин собранным, оставшимся в живых служилым. — Вертаемся в Томск. Теперь наше дело сообчить воеводам о нападении и о том, что строительство острога нового на Бии будет непростым и готовиться к нему надобно загодя и основательно.
Федор Пущин не дошел до устья Бии каких‑то 200 верст по реке. Первая попытка строительства острога на реке, указанной царем как важной преграды для враждебных племен для Томска и Кузнецка, была провалена.
Второй и третий походы в Захребетье
Сдаваться даже после отписки томских воевод о коварстве и опасности, исходящих от местных племен, Михаил Романов не собирался. Не успевший как следует отдохнуть посыльный по прибытии своего в Первопрестольную в тот же день был отправлен обратно в Сибирь.
Царско слово было жестко — походов казачьих и людей хожалых не жалеть, а землю новую оградить от набегов острогом, выстроенным на земле Телеутской.
Походами в Захребетье прозвали кузнецкие казаки свои вылазки в тыл алтайских племен. Захребетьем, судя по всему, именовали небольшой по нынешним временам, но великий по тамошним перевал между современной Кемеровской областью и Алтайским краем. Впрочем, вернемся во времена давние, исторические.
— Дядька, а как ногу‑то на лыжу ставить? Я ж не охотник, токмо на службу пришел. Помру я на том дальнем снегу, не иначе помру от страху да недостатка силы… — молоденький казак смущается от признания в собственной слабости, но уж больно не охота ему сгинуть в дальнем походе, который сызнова объявил в феврале 1633 года томский воевода.
— Ты, малец, главное запомни. В походе иди как все, снег не хапай, коли пить захочется, а ежели на снегу спать придется — слушай оглашенного, что орать будет: „Всем на бок переворачивайся!“ — значит, делай, иначе замерзнешь вусмерть.
Молодого казака наставляет опытный и не раз показавший себя в дальних походах Афанасий. К новому походу вспомнилась и его фамилия — Попов. Ему предстоит еще немало хожалых вылазок, он пройдет тропами телеутской землицы и в 1643, и в 1645 и 1648 годах. Бия станет для него той самой целью, ради которой он однажды пришел в Томскую крепость и потом мотался между Томском и Кузнецком, исполняя приказы воевод и стольных.
— Не бойся, малец, — успокаивал он 18‑летнего казачка. — Держись меня — выживешь.
Так и случилось…
Очередной поход в Телеутское Захребетье отправился в зачалье феврая. Самое время для лыжников — бураны да метели. Вон даже матерые охотники в это время по домам отсиживаются, сгинуть им в больших снегах шибко боязно. Боярский сын Петр Сабанский верховодом оказался бойким, в чем‑то бесшабашным. Шел напролом и вопреки. Уж на другой день все его казаки ловко отмеряли лыжным ходом десятки верст. Впереди тропильщики налегке, следом груженые котомками и уж за ними тягловые с санями. В общем времени лыжный путь от Кузнецка до Телецкого озера занял меньше месяца. Отряд Сабанского прибыл на Телецкое озеро, и уже 9 апреля в Томске была получена его отписка о взятии им телеского городка. Правда, пред тем пришлось сабановским казакам принять бой с местным телесским князем Мандраком. Разбили, как полагается, в пух и прах, а уже в мае отряд вернулся в Томск, приведя с собой именитых пленных. О чем и доложил в бумаге для воеводы предназначенной: „князца Айдарка з женою и з детми, да князца Мандрачкова жену. И того князца Айдарка и з женою и з детми и Мандрачкову жену велели они держать в Томском городе на аманатцком дворе“.
Несмотря на видимый успех похода Сабанского, главная задача — строительство острога на Бии — оставалась невыполненной. И боярский сын Петруша вновь отправляется на поиски места, где сей острог мог бы быть сооружен.
Но и итоги второго похода Сабанского ни томских воевод, ни царя-батюшку всея Руси Михаила Романова не устроили. А все потому, что предложил он воздвигнуть сей столь необходимый для призора границ русских острог не на Бии, как подразумевалось ранее, а на реке Лебедь. Предложение было отвергнуто на высочайшем уровне, новые русские волости Верхнего Приобья в таковом случае не получили бы требуемой защиты по южным порубежьям.
Вторая и третья попытки основать острог на Бии окончились ничем. Новые походы по изучению Телеутской земли продолжил наследник Михаила Федоровича — царь Алексей, прозванный в народе Тишайшим. Видимо, за то, что все шаги просчитывал наперед, особому риску ни себя, ни своих государевых людей не подвергал и предпочел делу активного освоения земель сибирских разведку да вылазки. Между тем, помятуя наказы царственные Алексея Михайловича, томские и кузнецкие воеводы продолжают посылать казаков в районы среднего и нижнего течения Бии. Им даже удалось наложить ясак на местных жителей, которые, кстати, и не думали оказывать сопротивление „белому“ царю, потому как видели в нем защиту от джунгар.
…Гарью пахло на версты… Били нещадно ни малых, ни великих. В 1651‑м сын князя Абака, того самого, что устроил засаду Федору Пущину, — Кока Абаков — напал на окрестности Кузнецка. Освоение юго-востока Сибири становилось под угрозой. Под удары клинков попадали не только русские, но и местные племена, вставшие под защиту царя Московского.
Пришло время, когда продолжить дело начатое первым в династии Романовых — Михаилу Федоровичу — пришлось его внуку Петру Первому. Тому самому, который в историю России, кроме прочих заслуг, войдет как основатель города Бийска.
Однако еще в 1667 году Петру Первому был направлен чертеж Сибири, где воевода Тобольский отмечал под грифом „особо важно“:
— В том де месте (на слиянии Бии и Катуни) угодно быть великого государя городу или острогу…
Голос посланца дрожал, но государя это не волновало. Царь всея Руси Петр прочел послание скорее вынужденно, нежели заинтересованно. Его мысли занимали войны с европейскими соседями и стрелецкими бунтами. А еще назойливые претензии на трон его сестрицы Софьи, которая к тому же была его официальной регентшей. И потому решать ничего без ее дозволения самостоятельно он не мог, даже если бы и захотел.
Как ни странно, но Петр Первый обратил внимание на дальние сибирские рубежи именно в самый разгар Северной войны со шведами. Что уж тому послужило? Страх проиграть на западе и, как следствие, укрепиться на востоке? Всплыли ли документы деда Михаила Федоровича о походах в Телеутскую даль?
Исходя из многочисленных попыток закрепиться в верховьях Оби и в низовье Бии, кажется, что сама Госпожа История настойчиво указывала будущему императору на то, что на берегу телеуцкой реки должен вырасти город Бийск. С момента первой попытки основать на Бии острог прошло 77 лет поисков, разочарований и сомнений. К тому времени календарь указывал на 1708 год.
От автора
Огромная благодарность бийским историкам и краеведам: Борису Хатмиевичу Кадикову за оставленное наследство исторических фактов и Юрию Сергеевичу Исупову за разрешение использовать в очерках архивные данные, собранные им за многолетний период в государственных архивах нашей страны.
В следующем материале вы узнаете, почему Бийск остался Бийском, а не называется иначе… Сколько времени длилась осада джунгар на новую крепость и была ли она вообще?
Читать продолжение.
Примечания:
* На первых географических картах Сибири территория современного Алтайского края именовалась Телеутской землицей.
