Михаил Богдасаров, актер театра и кино, режиссер, Заслуженный артист России
Внешне веселые люди часто в жизни являют собой полную противоположность?
Расскажу историю из жизни. Когда я учился в ГИТИСе, у нас был великий педагог Семён Аркадьевич Баркан. Мы как-то играли спектакль по его режиссуре. Я сел перед сценой и смотрю. Все хохочут, а я сижу и молчу. Он ко мне подходит и говорит: «А что ты не смеешься? А, ты же комедийный… Поэтому от тебя смеха не дождешься».
Я все пропускаю через себя. Когда ты режиссер, то просто серьезно на это смотришь. Я это называю «взгляд Бога» - но не потому, что я Бог. Это взгляд режиссера «сверху» - смотришь и анализируешь.
А артисты, когда веселят, они развлекают. Они могут заставить поплакать, и это тоже развлечение.
Как актёру настроиться на суперпозитивного персонажа, даже если настроение плохое?
Я отвечу как режиссер и как педагог, как настраиваются мои студенты на то, чтобы играть комедию. Это знание предлагаемых обстоятельств. То есть если Остап Бендер, то это то, что с ним происходило. Ты настраиваешься на легкое приключение, чтобы иронично относиться к своему персонажу. Только это спасает, настраивает на правильный лад.
Надо настроиться на игру, чтобы все было легко и просто. Это истоки актерского мастерства. В конце концов, вспомните что-то смешное, спойте любимую песню.
А как обычному человеку настроиться на позитивное настроение?
Посмотреть кино со мной.
Сейчас в профессию приходит много людей, которые не имеют театрального, образования, очень много блогеров. Сейчас актерство – очень модная среда, модно сниматься, быть везде…
Не надо путать актерство и желание прославиться, это совсем разные вещи. Актерство – это тяжелый труд, Вы думаете, что это какое-то развлечение, но это тяжелая пахота. Нужно ежедневно быть в тонусе, нужно быть здоровым психологически и физически, быть образованным, иметь бурную фантазию, чтобы уметь перемещать себя из одного состояния в другое.
Количество лайков и подписчиков не говорит о том, что этот человек занял качественную позицию.
Все хотят в главные театральные учебные заведения России. Вы - мастер курса в Институте театрального искусства имени Кобзона...
У меня 26 человек. Поступило 29, но кто-то не смог продолжать образование в силу финансовых проблем. Девочку, которая приехала к нам из Киева, в начале СВО забрали родители.
Мой курс пашет, «как не в себя», им интересно. Я их заразил жаром, с которым я сейчас все это рассказываю. Они бесконечно влюблены в профессию,
У нас такое случается, что люди с чьих-то курсов уходят в силу того, что не «снюхались» с худруком. С моего курса никто не уходит.
Я в каждом вижу свой талант, искру и развиваю ее. Предположим, человек горбонос, лыс, какие роли ему играть? Характерные роли. А у всех же амбиции играть Ромео или Джульетту.
Есть необходимость в нашей профессии занимать свое место и понимать, что твоя жизнь сложится при условии, если ты будешь исполнителем воли Бога, того, какие психофизические данные тебе дал Господь Бог, мама с папой, и идти этим путем. А не биться об стенки и говорить, что я круче, чем Брэд Питт, при этом имея лицо, как у меня. Это будет неправильно.
Еще Борис Захава утверждал, что самое главное – это органичность, правда о жизни и понимание своего типажа.
Он один из моих любимых авторов. Мои студенты даже мне книгу подарили. Всем рекомендую его прочитать, потому что он пишет кратенько и очень доходчиво, по сравнению со Станиславским, который мудрено все это рассказывает.
А Захава самую выжимку взял, и можно прекрасно на нем образовываться.
У Вас были такие проблемы, что не сразу понимали свой типаж или хотели что-то другое? Какие роли Вы хотели сыграть, но не удалось?
Сплошь и рядом. Я учился у великого Владимира Наумовича Левертова, у которого учились Юрий Стоянов, Татьяна Догилева, Витя Сухоруков, Володя Мишуков.
Владимир Наумович всегда абсолютно точно понимал, какой репертуар у какого студента и что его ждет. Он никогда не предлагал мне чужого.
Худруками у нас были Людмила Ивановна Касаткина и Колосов Сергей Николаевич. Для них я был непонятен, потому что они набрали курс, где все высокие, здоровые, социальные герои, более-менее интеллигентные. А характерных артистов было трое, и в основном их набирал Владимир Наумович, потому что он понимал в этом толк, он сам характерный артист.
Всегда нужно объяснять артисту, артистке что тебя ждет, и не нужно бояться об этом говорить прямо. У каждого - свое место, и не гневите Бога, не пытайтесь переделать обстоятельства под вас.
Характерный артист может играть и положительных, и отрицательных героев.
Я могу быть благородным отцом, я могу быть преступником. 300 с чем-то моих ролей доказывают это. Но я при этом не могу сыграть Гамлета. Хотя, может быть, и его смогу сыграть.
Вы не расстраивались, когда узнали свой типаж?
Нет. Но через какое-то время самоубийственное желание попробовать себя в чём-то другом, судьба тебя все равно повернет. Предположим, ты начинаешь какой-то проект, а он не идет. И вдруг тебе звонят и говорят: «Роль очередного Армена. – Да надоело уже этих Арменов играть».
То есть роль Армена в новом проекте Вам не предлагать?
Предлагать. Я буду ее играть, но при этом я буду внутри биться расстроенный – ну пожалуйста, дайте мне Гамлета сыграть.
На самом деле, я не буду расстроен, и углубить роль Армена я попытаюсь, взять этим.
Вы строгий педагог? Ругаете студентов?
Я добрый, я люблю всех студентов. Я в каждом вижу талант и хочу разбудить именно его предназначение. А если ты будешь орать на него: «Дурак, ты должен таким быть, а не таким», – это значит провал.
Я им даю метод, как брать в руки сцену, произведение и разбираться, кто ты в этой общей картине и что ты должен делать.
Кажется, что люди, которые занимаются искусством, самые счастливые…
Как сказал Олег Павлович Табаков, заниматься любимым делом, когда еще за это деньги платят – это такое удовольствие.
Каким Вы видите российское кино через 10 лет, о чем будут снимать?
Мне нравилось наше советское кино, оно говорило о темах, которые волновали огромное количество людей разных народов России, рассказывает об их интересах, о ценностях, патриотизме. Очень много было развлекательного кино в советские послевоенные годы. Было патриотическое кино не только про войну, про смерть, но и говорящее о том, чем болеет русская душа.
Мне кажется, что хватит американщины, которая уже обрыдла. Достаточно нам уже схем, по которым мы снимаем, разогнавшись.
Кино будет нашим, русским.
