Почти все любят и ждут Новый год, а как иначе?! Ведь это елки, шампанское и мандарины, оливье. А еще куча подарков. Но бывают и некоторые негативные моменты...
И дело даже не в предпраздничных распродажах в торговых центрах, по которым ты, свесив язык через плечо, бегаешь за два дня до Нового года, пытаясь найти маме тот самый набор посуды, который она видела в каталоге за прошлый год, а себе – ту самую блузку, в которой ты, похожая на зомби после всех этих марафонов, будешь смотреться не так уж страшно. И даже не орды десятилетних петардистов, от проделок которых у меня потом даже кот заикается, и тем более не очереди за деликатесами, которые оптовыми партиями закупают все анонимные любители покушать, якобы стойко державшиеся весь год. Самое страшное – это, конечно, утро 1 января..
К двадцати пяти годам я для себя определила: после бурных алкогольных возлияний все делятся на две категории – философы и лицемеры.
Первые – люди спокойные и умудренные опытом, которые с утра крутых горок не штурмуют, на льдины не десантируются и далее ближайшей распивочной вояжей не устраивают. И несмотря на то что философский подход к празднованию растягивает новогодние торжества до восьмого марта, эта теория мне ясна, понятна и разделяема. Хуже, если клиент лицемер.
Встанет такой с утра и с больной головой поплетется на улицу. И заметьте, далеко не за продолжением банкета, а – внимание! – для того чтобы пробежаться и поправить пошатнувшееся здоровье.
Плевать, что за таким бегуном тянется шлейф перегара, и глаза его красны, как восход солнца на японском флаге, – он за здоровый образ жизни, а вчерашнее – не более чем досадное недоразумение.
Лицемера опознать просто – он из тех, кто утром орет про гантели и фреш из сельдерея и стволовых клеток, чтобы к вечеру следующего дня утираться вашей скатеркой. Ну да черт с ними, с лицемерами. Потому что есть еще третья категория, самая страшная – идейная.
И именно к ней относится мой любимый муж. Такие встают утром первого января в семь часов, чтобы вытащить тебя, сонную и с похмелья, полюбоваться снегом и экзотическими птицами, рассекающими наши суровые морозные просторы... Но начну с начала.
Эта история случилась пару лет назад... Новый год, вопреки сложившейся традиции уплетать мамины салаты под «Новогодний огонек», мы решили отмечать в компании друзей.
За пару недель выбрали большой дом за городом – с сауной, караоке, бильярдом и всем прочим. И праздник удался на славу – до первых петухов мы укладывали в сауне спать разбушевавшегося Славика, который под утро начал требовать «продолжения банкета», потом пели караоке, забыв подключить микрофоны, а после играли в боулинг бильярдными шарами, в качестве кеглей используя бутылки.
И вот спустя часов пять после всего этого веселья мой благоверный разбудил меня с улыбкой на лице и в лучших традициях пушкинского «Зимнего утра» воскликнул:
– Маргоша, такое утро чудесное! Ночью, оказывается, шел снег, и на улице так круто! Вид просто суперский. Как на новогодней открытке! Пошли прогуляемся, пока все спят!
– Абыхвалбравтымппыщ, – сонно пробурчала я, что означало: «Какое к черту гулять? Я буду спать, пока не расцветут мимозы».
Но мужа я люблю. Поэтому через «нехочу-небуду» все-таки поплелась в ванную, где минут на двадцать зависла перед зеркалом, пытаясь понять, как можно ликвидировать последствия ночной гулянки.
Умылась, расстроилась, что «последствия» не смылись, и попыталась намазать лицо кремом – не удовольствия ради, а чтобы кожа на морозе еще больше не покраснела. Затем натянула на пижаму пальто, нахлобучила шапку и вышла на улицу.
А там была настоящая сказка! Деревья стояли в серебристом инее, прямо у ног стелился девственно-белый ковер, искрящийся на солнце, и свежий морозный воздух, заходя в легкие, казалось, очищал меня изнутри.
– Ну как? – спросил Сережа, обводя рукой все окружающее нас великолепие. – Не зря ведь я тебя вытащил?
– Не зря, – искренне согласилась я и улыбнулась в ответ. Какой же он у меня все-таки славный! Взявшись за руки, мы еще раз вдохнули полной грудью и отправились гулять.
Шли по заснеженным тропинкам, оставляя цепочку следов, любовались соснами, ветви которых прогнулись под тяжестью снега, и только я хотела сказать о том, как неожиданно прекрасен и гармоничен мир, как вдруг...
На ветке голубой ели, запорошенной снежком, сидел большой ярко-розовый попугай и, склонив голову набок, внимательно смотрел на меня грустными глазами.
«Ну все, допилась», – обреченно подумала я и моргнула, прогоняя прочь похмельное виденье. Но попугай сидел там же, где и секундой раньше.
«Почему говорят, что приходит белочка?
У меня вот, например, огромный розовый попугай», – с весельем, переходящим в истерику, подумала и уже было дернула Сережу за рукав, как вдруг перед моими глазами встала картинка, как я безропотно поедаю котлетки из рыбьей требухи в столовке психоневрологического диспансера, вытирая рот краешком застиранного халата... Нет уж, не хочу!
Лучше пусть все, и Сережа в том числе, останутся в счастливом неведении относительно того, что я уже «налаживаю связь с космосом».
В общем, решила продолжить нашу прогулку как ни в чем не бывало, как вдруг муж, повернув ко мне лицо с внезапным отсутствием недавней радости на нем, сказал:
– Слушай, что-то мне нехорошо стало... Давай вернемся, ты не против?
– Конечно. А что случилось?
– Да просто голова что-то дико разболелась, – ответил Сережа и провел рукой по глазам.
Мы молча направились обратно, каждый думая о своем – я, в частности, о том, как мне теперь скрывать от близких свое тихое помешательство.
Еще издалека мы заприметили Ирку, стоящую на пороге дома. Она отчаянно махала нам рукой, а ее озабоченное помятое лицо говорило о том, что хороших новостей можно не ждать.
– Попугая не видали? – возбужденно спросила она, когда мы приблизились.
– Кого?! – я испуганно глянула на Сережку, а он – на меня.
– Вчера в клетке в нашей комнате был попугай, – объяснила Ира. – А сегодня проснулась – нет его. Вот черт, он, наверное, кучу денег стоит. Кто ж его выпустил-то? Надо найти до завтра!
– Ты видела попугая? – спросил муж.
– Да, – шепотом ответила я и неуверенно добавила: – Кажется...
– Фух, слава богу! – заметно повеселел Сережа. – Я уж было решил, что у меня начались галлюцинации.
Потом мы всей компанией пытались поймать сбежавшего Кешу, что оказалось не так просто.
Но в итоге, закрыв клетку, Сережа удовлетворенно сказал:
– Мы спасли тебя, Кеша! Тут тебе не Таити, клюв можно отморозить!
И в его взгляде я прочитала мысль, которая засела и у меня в голове: пить надо меньше! Особенно в Новый год!