Девочка крепко зажмурила глаза, пытаясь избавиться от страха, который сковал её тело, но это не помогло. Мариэлла снова открыла глаза и жалобно произнесла:
- Не бросай меня. Не уходи. Мне здесь страшно одной. Я не смогу выбраться. Ты должна мне помочь.
Женщина, которая стояла неподалёку, даже не двинулась в её сторону. Она просто стояла и молчала, не сводя с неё взгляда. Девочка пыталась разглядеть её глаза, но свет падал так, что их было не видно. Девочка посмотрела под ноги и снова затряслась от ужаса. Между ней и женщиной была пропасть. Было очевидно, что, если женщина подойдёт ближе, протянет ей руку, то она сможет спасти её. Но женщина не двигалась, не подходила, словно она не собиралась её спасать. Наоборот, девочке казалось, что с каждой минутой она всё больше отдаляется от неё. Девочка протянула руку и отчаянно заплакала:
- Пожалуйста, подойди ближе, я не могу сама. Ты должна мне помочь. Спаси меня, прошу тебя. Не бросай меня.
Голос девочки был полон страха, ужаса и отчаяния. От рыдания она с трудом произносила слова, голос её охрип, потому что она кричала так уже очень давно, умоляю о помощи. Женщина покачала головой и наконец-то произнесла:
- Не кричи так, ты теряешь силы. Я не смогу тебя спасти. Прости, но это невозможно. Ты справишься. Ты сама со всем прекрасно справишься. У тебя всё получится и без моей помощи. Ты не веришь мне сейчас, но потом ты всё поймёшь. Я просто не могу остаться и помочь тебе, это невозможно. Это выше моих сил. Прости, Мариэлла, но мне нужно уходить. Мне пора.
Мариэлла отчаянно покачала головой, начиная дрожать всем телом.
- Нет, мама, нет, не уходи. Ты не можешь. Мамочка, останься. Куда ты уходишь? Почему ты меня бросаешь? Ты же должна мне помочь. Я упаду. Я боюсь, мамочка, пожалуйста, останься. Я прошу тебя.
Женщина отступила на шаг и снова покачала головой.
- Прости. Мариэлла, я тебя люблю. Помни об этом. Но прости. Прости, я должна уйти, иначе мне будет очень плохо. Прощай.
Мариэлла не успела ответить, как её мать словно растворилась в воздухе. Это произошло так внезапно, что Мариэлла вскрикнула от испуга. Она прищурила глаза, всматриваясь в пугающую темноту, пытаясь найти мать, но всё было тщетно. Мариэлла осталась в одиночестве стоять на краю обрыва. Она плакала, но больше не кричала, не звала маму. Она попыталась отойти от края обрыва, но внезапно обнаружила, что идти было некуда. Она стояла на небольшом выступе, а со всех сторон её окружала пустота, а внизу был оранжевый огонь. Ей стало так страшно и одиноко, что она потеряла контроль над своим телом, поскользнулась на выступе и потеряла равновесие. Падая вниз, она успела выкрикнуть: “Мамочка, вернись!”
Мариэлла в ужасе открыла глаза. Её взгляд ещё не фокусировался на одной точке, но она почувствовала, что её кто-то трясёт за плечи. Ей было тяжело дышать, горло будто стиснули верёвки. И только через некоторое время она услышала:
- Проснись! Проснись, моя хорошая! Я здесь. Всё хорошо. Всё будет хорошо. Очнись, Мари, очнись. Это я, твой папа. Не бойся, я с тобой, я буду рядом.
Мариэлла наконец-то смогла нормально вздохнуть, и она закричала. Она крепко зажмурила глаза и вцепилась в отца. Прижавшись к нему, она перестала кричать и начала плакать.
Эдик обнял дочь и прижался лицом к её пушистым волосам. На его лице было сожаление. Он отчаянно хотел помочь своей дочери, но не знал как. Вся эта серьёзная ситуация выбила землю из-под его ног. А что там про ребёнка говорить? Если он ещё как-то старается держаться, то Мариэлла с трудом справляется со всем. Эдуард прижимал к себе дочь, тихонько покачивая её из стороны в сторону, и через несколько минут Мариэлла перестала рыдать. Он чувствовал, что она плачет и её слёзы впитываются в его майку, но он уже чувствовал, что скоро она успокоится.
Прошло минут пять и Мариэлла затихла. Эдик продолжал её покачивать, это всегда успокаивало его дочь, ещё с детства он это заметил. Срабатывало не так быстро сейчас, когда Мари уже исполнилось 6 лет, но ещё работало и Эдик с облегчением вздохнул. Психолог обещал, что детская психика очень лабильна и что произошедшее при правильном подходе специалиста и отца не отложит отпечатка на психике его дочери. Он очень надеялся, что так и будет. Кошмары уже так часто не мучили его дочь, но они до сих пор не прекратились. Эдик верил, что когда-нибудь этому придёт конец, нужно только ещё подождать. Он готов был ждать сколько угодно, только бы с Мариэллой всё было в порядке. Мари вздохнула и слегка пошевелилась. Эдик понял, что слишком сильно прижимает дочь к себе и он слегка разжал объятия, но не выпускал её с рук.
- Все хорошо? Ты успокоилась? Тебе легче? Скажи что-нибудь, не молчи.
Мариэлла посмотрела отцу в глаза и робко кивнула:
- Да, мне лучше, всё хорошо.
Она хотела ещё что-то сказать, но промолчала. Эдик видел, что она сомневается, но выпытывать не стал. Он не должен на неё наседать, так сказал психолог. Мари должна сама быть готовой к разговору. Он молчал, ожидая, что будет дальше, но потом не выдержал и тихо спросил:
- Опять кошмар?
Мариэлла кивнула.
- И снова тот же самый? - шепотом спросил Эдик.
Мариэлла поколебалась, а потом тихо ответила:
- Да.
Они помолчали.
- Когда мне перестанет снится этот сон, папа? - спросил Мари.
Эдик вздохнул. Что он мог сказать своей дочери? Что он не знает? Что он всей душой желает вырвать этот кошмар из её сознания? Что он хотел бы, чтобы всё было иначе? И врать ему нельзя было, но он же должен как-то её успокоить.
- Скоро, Мари. Скоро. Скоро всё пройдёт. Ты не должна бояться. Ты же понимаешь, что это кошмар. Ты должна знать и верить, что это только кошмар и что с тобой ничего не случится и тогда всё пройдёт.
Мариэлла вздохнула и закрыла глаза.
- У меня не получается. Я хочу, но у меня не получается. Когда это происходит, мне кажется, что я умираю и что всё это происходит прямо сейчас. Что я падаю и меня никто не спасёт.
Эдик обнял дочь, поцеловал её в макушку. Какая же она взрослая стала за эти полгода. Эти события заставили её стать взрослой, вынужденно, и он не мог ничего с этим поделать. Он мог быть только рядом с ней и поддерживать её, когда она так нуждалась в нём.
- Ничего. Ты ещё научишься. Всё будет хорошо. Ты же веришь мне? И вообще, я тебя спасу от всего.
Мариэлла не ответила, но он почувствовал, как она кивнула ему в ответ.
Они посидели так ещё несколько минут, потом Мариэлла выпила воды и снова легла в постель. Эдик убедился, что его дочь окончательно пришла в себя и больше не боится. Тогда он поцеловал её в лоб и пожелал спокойной ночи. Оставив включённым ночник на столике рядом с кроватью, он вышел из спальни дочери. Мариэлла, прижав к себе любимого плюшевого кота, снова закрыла глаза.
Эдик посмотрела на часы. Был уже час ночи. Истошные крики дочери отвлекли его от работы, он ещё не ложился. Сейчас, глядя на свой рабочий стол, он понял, что больше ничего не сможет сделать. Он бросил взгляд на бокал с красным вином. Иногда он позволял себе выпить немного, чтобы расслабиться. Это случалось довольно редко, но сегодня был именно такой день. Эдик взял бокал и подошёл к окну. Сделав глоток вина, он посмотрел на небо. Сегодня было ясно. Звёзды были видны так чётко, словно они были прямо за стеклом. Эдик вздохнул и задумался. Как же тяжело. Не только его дочери, но и ему. Просто у него нет возможности показывать свою слабость, как-то выражать свой страх и переживания. Он должен держаться ради дочери.
Чуть больше полугода назад пропала его жена, мать Мариэллы. Аделина исчезла так внезапно, словно её и не было никогда. Только все её вещи остались, ничего не пропало. Всё было на своих местах, вот только Аделины не было. И куда она пропала никто не знал. Её искали. Конечно же, её искали. Полиция, друзья, знакомые, родня. Все искали. Но она исчезла. Она просто отвела утром свою дочь в детский сад, поцеловала её на прощание, улыбнулась и ушла. И испарилась. Никто её не видел, никто её не заметил, никто о ней ничего не знал, её телефон не отвечал. Найти её местоположение оказалось невозможным. Всё было как-то страшно и ужасно.
Эдик вспомнил, как испугался, когда ему позвонили из детского садика. Воспитательница его дочери сказала, что Мариэлла до сих пор в саду, мать не забрала её. Такого никогда ещё не случалось. Она всегда приходила вовремя, никогда даже не опаздывала, и Эдуард сразу заволновался. Такое происшествие могло начать только одна - с Аделиной что-то случилось. Воспитательница сказала, что она не смогла дозвониться до Аделины, и тогда она позвонила Эдуарду. Эдик бросил работу и помчался в детский сад. Пока он ехал, он пытался дозвониться до жены, но её телефон был отключен. Или разрядился, или с ним что-то случилось. Но Эдик чувствовал, что дело не только в телефоне, он чувствовал, что случилось что-то и с его женой. Стараясь выглядеть не слишком взволнованным и испуганным, он забрал дочь, извинившись перед воспитательницей, а потом, продолжая звонить жене, поехал с Мариэллой домой.
Открывая дверь квартиры, Эдик боялся, что увидит что-то страшное. Он прошёл в квартиру первый, пытаясь оградить дочь от неприятного зрелища, если такое случится, но в коридоре ничего не было. В квартире стояла тишина, свет не горел. Эдик оставил дочь на пороге, а сам обошёл всю квартиру, заглядывая в каждую комнату, в ванную, на кухню. Он с замиранием сердца ожидал увидеть самое худшее, но ничего не было. Он ничего не увидел: ни тела, ни следов борьбы или ограбления. Ничего. Его жены не было. Все её вещи были на месте.
Тщетно Эдик ждал в тот вечер Аделину, она не вернулась домой. Он обзвонил всех друзей, знакомых и подруг его жены, но никто её не видел сегодня, никому она не звонила, ни с кем не общалась. Она просто исчезла. И тогда он позвонил в полицию. Поиски продолжались несколько месяцев. Её искали повсюду. По местным новостям трубили об исчезновении молодой женщины, в центре города даже установили рекламный щит с фотографией его жены и надписью, что требуется любая информация об этом человеке. Но всё было тщетно. Аделина словно сквозь землю провалилась и не оставила после себя никаких следов, даже самого маленького и ничтожного следочка.
Эдик вздохнул и сделал ещё глоток вина. Прошло уже столько времени. Не было никаких известий об Аделине. Она так и не объявилась, её не нашли. Спустя месяц после её исчезновения Мариэллу начали мучить эти кошмары. Вернее, почти всегда был один и тот же кошмар. Эдик с самого начала не знал, как объяснить дочери исчезновение матери, он сказал всё как есть. Может быть, это было ошибкой, но он не мог её обманывать так долго. Психолог, к которому обратился Эдик спустя два месяца после исчезновения своей жены, ничего не сказала ему по этому поводу, она просто старалась обезопасить психику ребёнка, проводя с ней сеансы. Они помогли, но до сих пор ему приходилось водить дочь к психологу раз в неделю. Мариэлла смирилась с исчезновением матери, но её сознание до сих пор противилось этому.
Допив вино, Эдик прошёл на кухню и сполоснул стакан под водой. Поставив его на стол возле раковины, он обеими руками вцепился в столешницу и зажмурился. Как бы не было тяжело это признать, Аделина не вернётся. Он не знает, что с ней случилось. Никто не знает. Но она до сих пор не вернулась и не дала о себе знать. Значит это невозможно. Значит её нет уже в этом мире, может быть. Он очень любил её, но он готов был смириться с тем, что больше никогда её не увидит и что он никогда не узнает, что с ней произошло и в какую беду она попала. Он должен смириться.
Он издал сдавленный стон, но тут же замолк. Он не должен давать волю своим чувствам. Может быть как-нибудь потом, но не сейчас. Сейчас он должен думать о своей дочери, он должен быть рядом с ней, поддерживать её, воспитывать её, быть рядом, когда она будет в нём нуждаться, а сейчас она нуждается в нём постоянно. Он должен быть для неё и матерью, и отцом. Так уж случилось. Он не один такой несчастный. У многих людей случаются разные беды и несчастья. Самое главное - что его дочь жива и здорова и он постарается, чтобы с ней не случилось ничего плохого. Он постарается, чтобы она была счастлива даже с ним одним.
Мариэлла открыла дверь своей квартиры и с тяжёлым вздохом поставила свою сумку на пуфик. Было уже 7 вечера, а она только освободилась. Нужно было ещё принять душ, привести себя в порядок, заехать за подарком и успеть на праздник. Если бы не последняя клиентка, которая пришла без записи, Мариэлла освободилась бы раньше, но она не смогла отказать женщине, которая нуждалась в её услугах. Можно было назначить ей на завтра, но Мари решила не делать этого.