Он изменял ей всегда и она знала об этом. Сначала, правда, скрывал, придумывал небылицы про внеурочную работу, потом стал таксовать, возвращался под утро и заваливался спать.
Любовь между ними, наверное, ещё теплилась, но Валерий так редко был нежен, что Марина отчаялась и махнула рукой. Живут и живут, хоть дочь не сиротой растёт.
Она сильно поправилась после родов и он однажды унизил её тем, что она толстая, некрасивая и сидит у него на шее, а потом признался, что она давно не привлекает его.
Женщин было у него много, все разного возраста - и откровенно зрелые, и совсем девчонки-студентки. Он словно наслаждался, когда без стеснения выкладывал жене истории своих измен. Она слушала, а по щекам текли слёзы.
В такие моменты ей не хотелось жить, но маленькая Маруся не давала что-нибудь с собой сделать. И что могла понимать трёхлетняя девочка? Она просто вцеплялась в мамины руки и не позволяла закинуть в себя горстку снотворного.
— Мама, мама, не надо! Кака! Неть! - вспомнила, когда ей так говорила сама Марина. Ручонки обняли её и Маринка заревела пуще прежнего. Когда успокоилась, поняла, что надо что-то менять.
"Надо выходить на работу, хватит дома сидеть. А там, глядишь, и жизнь по-другому пойдёт," - думала Марина. И вернулась на своё прежнее место, бухгалтером.
Стало полегче с деньгами, упрёки в иждивенчестве прекратились. Но не измены. Он доводил её до истерик унизительными прозвищами, каждый раз придумывая всё новые и всё более изощрённые. Она терпела - какой-никакой, а отец. Но желание уйти не оставляло. Выносить это с каждым днём становилось всё сложнее.
В ту злополучную пятницу она вернулась с работы пораньше - шеф отпустил перед выходными сразу после обеда. Была очень напряжённая неделя, она вымоталась и осталась почти без сил. Накануне Валерий снова оскорблял её, и в голове засела мысль:
"Я больше не могу! Надо разводиться и искать другое жильё!"
Чтобы муж ничего не заподозрил, вела себя, как обычно, лишний раз не нарывалась. В последнее время он стал распускать руки, особенно, когда выпьет. А выпивал он почти ежедневно, приходил с двух-литровкой и "уговаривал" её перед телевизором.
Без лишних слов, не пересекаясь с мужем, Марина хотела приготовить что-нибудь на ужин, а потом сходить за дочкой в сад.
Тихо открыла дверь и увидела пару женских туфель у порога. Туфли были на высокой платформе, ярко - розовые. Она прислонилась к косяку.
Дожили! Уже домой привёл!
Тихо поставила пакет с продуктами и пройдя в сторону спальни, замерла: оттуда раздавались громкие охи. Всё было ясно. Голова закружилась, внутри всё заклокотало. Мерзавец! Ненавижу! Трясущимися руками она открыла шкаф, вынула пистолет из кобуры, который он возил с собой, когда таксовал.
С ноги распахнула дверь спальни. На кровати увидела мужа и совсем молоденькую девчонку, лет восемнадцати, наверное.
Не помня себя от ярости, Марина вытянула руки и выстрелила в мужа. Он даже вскрикнуть не успел, только вздрогнул и обмяк, свалившись на девушку и придавив её.
Девчонка завизжала и судорожно спихивая безжизненное тело, сползла на пол. На груди Валерия расплывалось тёмно-красное пятно, а девка всё не замолкала.
Тут Марина словно очнулась, отбросила от себя оружие и оказалась на ковре у порога комнаты. Девчонка замолчала и дрожа, начала одеваться, выкатив на Марину обезумевшие глаза. Не прошло и минуты, как она выскочила за дверь и стало слышно, как та стучит в двери с криками:" Помогите! Вызовите скорую, полицию! Убийство!"
В квартиру ворвались соседи, а через несколько минут отряд полиции. Её скрутили, надели наручники. Телефон отобрали.
Следователь сам позвонил её матери, чтобы та забрала дочь из садика к себе. Посоветовал адвоката, но мама, Ирина Петровна, нашла другого. Она пришла к Марине на следующий день и сказала:
— Чуяло моё сердце, что добром это не кончится.
— Мам, прошу тебя, не надо... - Марина опустила голову, — И так тошно.
— Я нашла хорошего адвоката. Это давний друг твоего отца, очень опытный юрист. Он пообещал поспешить до суда и всё подготовить.
— Он, правда, хороший? Боюсь, что мне ничего хорошего не светит за такое...
— Он сказал, что сделает всё возможное. У него много связей.
— Как Маруся?
— Хорошо. Скучает, зовёт тебя.
Марина заплакала.
— Я знаю, что сама виновата. Не надо было доводить до такого...
— Он тоже хорош. Если б не его леваки, ничего бы не было. - мать протянула дочери пакет с едой. — Поешь. Принесла немного, что разрешили.
— Спасибо. Держи меня в курсе, если можно? - Марина поднялась.
— Хорошо. Крепись. - Ирина Петровна встала и пошла к выходу. Обернулась и проронила вслед дочери:
— Марина, мы сделаем всё, чтобы вытащить тебя, слышишь?
Дочь покивала и молча скрылась за решётчатой дверью.
На суде было немноголюдно. Только журналисты и участники процесса. Судья был довольно приятным мужчиной с проседью, в очках, спущенных на нос. Он смотрел на участников поверх оправы и зачитывал дело.
Прокурор просил от шести до пятнадцати лет, но судья приговорил к двум годам принудительных работ, смягчив приговор состоянием аффекта обвиняемой. Из-под стражи Марину освободили прямо в зале суда.
Ирина Петровна обнимала и благодарила адвоката, Марина плакала.
***
Через год она снова вышла замуж и родила сына. Стала очень религиозной и вела, в целом, очень правильный образ жизни.
Когда сыну исполнилось 18 лет, он услышал, как бабушка о чём-то спорит с Мариной на кухне.
— Да? - бабушка говорила громко, почти кричала. — Ты забыла, кто тебя из-за решётки вытащил?
— Мама, не кричи, сын услышит!
— Пусть услышит! Пусть знает, как ты меня попрекаешь, что я не помогаю! Всё, напомогалась! Все, до копейки, наши сбережения и машина ушли на то, чтобы тебя от реального срока спасти!
— В смысле? - Марина недоумённо замерла.
— В смысле. Адвокату заплатили и судье взятку дали.
— Взятку? Какую?
Ирина Петровна понизила голос:
— Не хотела говорить, а придётся. Судья, который твоё дело вёл, тоже не простой оказался, а любитель девочек по вызову, причем, в прямом смысле, девочек - был неравнодушен к юным распутным блондинкам. Мы тогда весь город облазили, все злачные места, но нашли такую в одном притоне, 18 лет, худенькую, маленькую, ну точь-в-точь ребёнок! Она так заартачилась, пришлось сумму вдвое увеличить, отец тогда машину продал. Надо же было быстро, а она упиралась. Судья был "удовлетворён", и вынес нормальный приговор.
— Мам, почему ты мне не говорила?
— А зачем?
— Чтобы я знала... - Марина села, потирая лоб. — Я даже папе "спасибо" не сказала, а теперь уже и не смогу, его уж год как нету... - глаза наполнились слезами, она всхлипнула.
— Что теперь слёзы лить? Просто знай, что мы сделали всё, что могли, как и обещали.
— Спасибо, мама. - Марина обняла мать.
В кухню вошёл сын Марины, Игорь.
— Мам, что здесь происходит? О чём речь?
— Ничего, сынок, дела прошлые... - Марина махнула рукой. — Обедать будешь?
— Буду. Может, расскажете?
— Как-нибудь потом, сын. Сейчас не готова. - Марина потянулась к плите.
Он кивнул и очень внимательно посмотрел на маму и бабушку.
Женщины переглянулись и занялись своими делами.
Когда-нибудь Марина расскажет детям, что произошло, в надежде, что они поймут и простят. Но не теперь.
