оглавление канала
Через некоторое время, пока я распаковывала наши вещмешки, Божедар отправился «на разведку». Поехал в магазин «прикупить кое-какого провианта», так он сказал бабе Глаше. А по дороге должен был заскочить к Грёнхагену, чтобы спросить у того «нет ли для него какой работенки». Мол, после пожара нужны деньги. Нам необходимо было понять, собирается ли «фон» ехать на хутор сегодня. Сидеть в подземелье в ожидании неизвестно чего тоже не очень-то и хотелось. Я хотела, было, связаться с Корнилом, чтобы передать информацию, но Божедар запретил мне это делать, объяснив, что так наказал сам Корнил, опасаясь, что нас могут «засечь». Не сказать, что я расстроилась из-за этого, но все же, надежды на дельный совет у меня все же кое-какие были. Ну, да ладно! Как говорится, где наша не пропадала!
Божедар вернулся довольно быстро. С кривой усмешкой рассказал мне, что Грёнхаген обещал «что-нибудь придумать, чтобы помочь хорошим людям», а также, сообщил, что «фон» спешно грузит какое-то оборудование на лошадей. Честно говоря, я вздохнула с некоторым облегчением. Это как на приеме у зубного врача. Чем быстрее начнешь, тем быстрее закончишь. Я посмотрела на него вопросительно. Лицо его сделалось строгим и суровым. Муж готовился к бою. А на меня наоборот напало какое-то озорное настроение, словно и не было у нас никаких проблем. Нужно было срочно придумывать какую-нибудь отговорку для бабы Глаши, куда мы уходим. Я предложила совсем простой вариант: просто идем на прогулку, мол, муж хочет мне окрестности показать. А собак не берем, потому что маленький Циркач без Хукки скучать и выть начнет, а на прогулку далеко не сможет, устанет. Мал еще. Понимаю, что вышло корявенько, без фантазии, но ничего более правдоподобного на ум не приходило.
Естественно, нашу хозяйку мы не обманули. Она нас оглядела внимательным взглядом, и пробурчала:
- Ну, ну… - Потом помолчала несколько секунд, и уже нам в спину проговорила. – Будьте осторожнее…. Места у нас тут… всякие. И людишки … всякие.
С собаками вышло проще и быстрее. Божедар несколько минут посидел рядом с Хуккой молча, глядя ему в глаза. Пес сначала жалобно заскулил, потом тяжело вздохнул, а затем улегся на брюхо и даже не поднял головы, когда мы уходили. Божедар на мой вопросительный взгляд, проговорил, словно оправдываясь:
- Обиделся…
Я только тяжело вздохнула. И тут не ладно. Даже родная собака, и та обиду на меня затаила.
Пробирались мы к хутору, что называется, «огородами». Сделали довольно внушительный крюк, так, на всякий случай. Я, конечно, не опасалась, что «фон» соглядатаев оставит по дороге, но вот на хуторе вполне мог. Ведь Николай еще не вернулся. И это может произойти внезапно, то есть, неожиданно для всех. Но тогда, ему будет грозить опасность. Его могут и убрать, точнее, убить. А потом отволокут в лес, инсценировав нападение каких-нибудь залетных браконьеров – и вся недолга. По-видимому, мои мысли были нарисованы на моей физиономии, потому что Божедар сказал тихонько:
- Не волнуйся, я Корнила предупрежу. Думаю, из леса наш мысленный контакт не засекут. А если даже… Мало ли, кто тут по лесу шатается…
Это меня несколько успокоило. Все же, отвлекаться еще и на безопасность Николая не хотелось. Я только тихо попросила:
- Ты Корнилу сообщи куда мы и зачем собрались. Его вмешательство может быть в определенный момент совсем не лишним. – Муж только молча кивнул. А я про себя подумала, что он и без моих советом с подобным управится, а я опять лезу, куда меня не просят. Но извиняться не стала. Вздохнула тяжело и ускорила шаг.
Уже подходя к хутору, я тихо спросила:
- Как ты думаешь, кого отрядил Грёнхаген на хутор караулить?
Божедар неопределенно хмыкнул, и задал мне свой вопрос:
- А ты уверена, что отрядил?
Теперь я пожала плечами:
- Ну, это логично, ты не находишь? А вдруг Николай вернется внезапно, они ведь не знают точно, где он и когда собирается возвращаться. А им сюрпризы ни к чему, сам понимаешь…
Мы шли и тихонько разговаривали. И ни у кого из нас даже не возникло вопроса, а что мы будем делать с этим охранником, когда обнаружим его. А задача была непростая. Усыпить нельзя, устранить тоже. Подобное вмешательство Грёнхаген может засечь и сразу же насторожиться. А нам это вовсе ни к чему.
Не доходя до хутора, мы слегка притормозили. Времени на длительную и кропотливую разведку у нас не было. Грёнхаген мог появиться в любую минуту, а успеть нужно было еще многое. Подошли к поляне, на которой стоял дом, со стороны бани. На чурках дров возле самой бани сидел мужичок, развернув перед собой тряпицу, на которой лежала нехитрая снедь: добрый кусок сала, несколько перьев зеленого лука, пучок редиски и краюха домашнего хлеба. Рядом стояла фляжка, надо полагать, не с простой водой. Он неторопливо и с удовольствием делал глоток из фляжки, а потом обстоятельно нюхал краюху. Затем, отрезал ножом шматок сала, клал его сверху на хлеб, придавливал зеленым лучком, и откусив от этого «бутерброда» солидный кусок, принимался его с чувством и наслаждением неторопливо жевать.
Мы сразу узнали его. Это был «проводник» из экспедиции Грёнхагена, Петр. Я только кинула легкую, невесомую, словно паутинка поисковую мысль. Ничего необычного. Жаден, скуп, завистлив. Он мысленно представлял сколько денег ему заплатят за эту работу, и если их прибавить уже к тем, что ему дали за поджог хутора, то он вполне мог бы на них… Дальше я слушать его мысли не стала, мягко выдернув щупалец мыслепоиска, чувствуя себя при этом, словно по неосторожности влезла в огромную лужу свинячьего дерьма. Брезгливо передернулась. Божедар взглядом спросил: «Что?». Я нетерпеливо махнула рукой, мол, все нормально. Мы отошли немного вглубь леса, чтобы посоветоваться. Муж выслушал всю информацию, что мне удалось «подслушать» в разуме этого, который по неведомой для меня причине причислял себя к роду человеческому. Задумался на несколько секунд. Я молча ждала, что он скажет. В глазах его вдруг блеснули веселые искорки. Он мне прошептал на ухо:
- Не волнуйся… Я его возьму на себя… Оставайся здесь… - И не дожидаясь от меня ответа, быстро скользнул почти неслышной походкой вперед, раздвигая осторожно кусты.
Любопытство толкало меня вперед, но я сдерживала себя, понимая, что Божедар не просто так сказал мне, чтобы я оставалась на месте. Мое появление может быть совсем не своевременным и отвлечь мужа от того, что он должен был сделать. Но ждать мне долго не пришлось. Буквально через несколько минут я услышала слабый свист. Уже особо не таясь, я направилась к бане. Петр стоял рядом с Божедаром, вытянувшись, практически, по стойке «смирно» и смотрел прямо перед собой пустым взглядом. Муж, указывая на этого истукана, с легкой насмешкой проговорил:
- Я подумал, что еще одни руки нам не помешают. Плита очень тяжелая… - А потом, монотонным голосом заговорил с мужиком. – Ты сейчас пойдешь со мной и будешь делать то, что я тебе велю…
Тот, каким-то безжизненным голосом, повторил, словно эхо:
- Пойду с тобой и буду делать то, что ты велишь…
Я только усмехнулась.
- А не боишься, что «фон» его потом может просканировать и обнаружит следы твоего вмешательства?
Божедар беспечно помотал отрицательно головой.
- Не боюсь… Во-первых, сканировать своего «раба» - слишком много чести для нашего «фона», а во-вторых, даже если он и захочет это сделать, то вряд ли обнаружит следы моего вмешательства. Этот экземпляр привык действовать в основном больше на своих инстинктах, чем на разуме. Вот через инстинкты я на него и влияю. Когда он очнется, то опять окажется здесь, рядом со своим «обедом» и ничего не вспомнит. – Видимо мой вопрос он посчитал за недоверие, и с легкой обидой пробурчал. – Так мы торопимся, или как?
Я закивала головой.
- Торопимся, торопимся… Еще как торопимся… - И заспешила вперед мужчин к заложенному входу в подземелье.
От мусора плиту освободили быстро. Грёнхаген не особенно старался ее замаскировать, видимо посчитав это ненужной тратой времени. Да и зачем, если он собирался вскоре «освободить» хутор от жильцов? Когда при помощи все того же Петра Божедар отодвинул плиту, я быстро проговорила:
- Чтобы ни случилось, не вздумай лезть внутрь. Мне будет проще решить проблему, если я не буду опасаться за тебя. Твое дело – сделать так, чтобы приборы показывали нейтральный результат. Я со своей стороны проконтролирую этот процесс, но, боюсь, что всем сразу заняться не смогу. Так что, на тебе приборы, а на мне – активизация всех оставшихся ловушек. Они должны отсюда убраться с уверенностью, что тут пусто, ничего нет. Иначе, мы замаемся отваживать отсюда бесконечные кащеевы экспедиции. Нужно раз и навсегда покончить с этим.
Божедар смотрел на меня хмуро, не произнося ни слова. Я понимала, что ему мое решение совсем не нравится, но другого варианта сейчас у нас и вправду не было. Я подошла к нему ближе и постаралась поймать его взгляд. Заговорила тихо, проникновенным голосом:
- Не волнуйся, родной… У меня вполне хватит сил и без «шепота богов», чтобы отвадить навсегда эту компанию отсюда. Особенно, если я буду чувствовать твою поддержку. Мы договорились?
Он нехотя кивнул, а потом, будто что-то вспомнив, заговорил быстро:
- Послушай, я насчет ловушек…. Хотя, сейчас, наверное, уже поздно об этом. Но сама подумай, если там ничего не спрятано, зачем тогда такие ловушки? Ну, я имею ввиду, если нечего охранять? Но ловушки есть, и две из них уже сработали. И чем они серьезнее, тем серьезнее то, что за ними скрывается. Разве не так? Даже если ты сама их активизируешь, их это уже не остановит. Тогда зачем тебе туда спускаться? Приборы их мы и отсюда сумеем проконтролировать…
Ах ты мой умница…! Все-то ты понимаешь! Времени оставалось совсем мало. В любую минуту здесь могли появиться люди. И я, махнув на все ухищрения рукой, быстро проговорила:
- Так о том и речь…Они обязательно пройдут пещеру и найдут следующий выход, который поведет их дальше, в самое сердце горы. А мы не можем этого допустить. И если со мной что-то…, - я не стала произносить этого слова, просто закончила торопливо. – Если ты будешь здесь, наверху, ты всегда сможешь мне помочь выбраться. А если мы внизу окажемся вдвоем, то, сам понимаешь, помочь нам будет некому. Так что, ты моя гарантия на выживание. – Попробовала напоследок пошутить я. Но, кажется, муж моего юмора не оценил. Не дожидаясь от него ответа, я быстро чмокнула его в щеку, и стала спускаться по крутым ступеням в черную щель подземелья.