Но Аслан не знал, о чем пожилой профессор говорит с его женой. И решил обязательно встретиться с Григоряном и спросить его о разговоре с Наргиз. А сейчас думал только об одном: какими словами утешить жену, чтобы не травмировать ее.
Молчание и подавленное настроение мужа еще больше убедили Наргиз в ее подозрениях. Видимо, ей и в самом деле придется смириться: детей у нее больше не будет. А мечта Мариночки о желанной «ляльке» так и останется мечтой.
Утром за завтраком Наргиз попросила Аслана отправить ее с дочерью на время домой, к маме. И вечерним рейсом они вылетели в Махачкалу.
- И чего ты так расстроилась? – ругала ее мать. – Ты не бездетная, у тебя дочь есть. Твой муж тебя ни в чем не упрекает и не бросит, даже если ты больше не родишь ему. А если его мать с этими вопросами вас достает, я сама поговорю с Гулей. Пусть успокоится, внуков от других детей у нее и так достаточно. Не переживай, Наргиз, ты у нас самая счастливая женщина. Настолько счастливая, что, видимо, кто-то сглазил, посмотрел на ваше счастье недобрыми глазами.
Наргиз слушала слова матери молча, хотя ей хотелось сказать, что при внешнем благополучии ее жизни она никогда не была счастливой в браке. Никогда не чувствовала любви и страсти в обнимающих ее руках мужа. Не видела радости в его глазах, когда Аслан смотрел на нее. Почему в их жизни все так сложилось, она так и не смогла понять.
Пробыв в родительском доме две недели, Наргиз с дочерью засобирались домой.
«Беседа с профессором была подслащиванием горькой пилюли, но в его совете было и полезное, - думала Наргиз, в очередной раз вспоминая слова пожилого доктора. - Только мне надо отпустить не только ситуацию с бесплодием, но и всю свою жизнь. Отпустить мужа, его отношение к себе и все-все-все. У меня должна быть своя жизнь, если общей у нас с Асланом не получилось. Мне надо понять: жизнь – это не только муж, кухня и домашнее хозяйство. Такие ценности имеют смысл, когда у человека есть любовь, творчество, радость жизни. А у меня давно уже ничего нет. Я забросила свои цветы, перестала читать книги, словно в моей душе кто-то выключил свет. Но кто это сделал? Аслана упрекнуть не в чем. Выходит, сама виновата?». Что представляет собой жизнь Наргиз: кухня, дом, забота о муже, дочери. А где же она сама? Прошло несколько лет, а она не просто не выросла, но и потеряла многое из того, что у нее было. Она очень любила читать, рисовала маслом, увлекалась икебаной, цветоводством. Мечтала быть учителем. Неужели в ее тридцать лет все уже закончилось? Нет, так быть не должно. Она начнет все сначала, с чистого листа. И ничего, что у нее сегодня нет второго ребенка, любви мужа. На свете живет множество еще более обездоленных людей, а в ее жизни и в самом деле много плюсов и радостей, только она ими пользоваться не умеет.
Наргиз вернулась в Москву совсем другой, и Аслан не мог этого не заметить, хотя и не понимал, что же произошло с женой. А через неделю Наргиз сказала ему, что хотела бы выйти на работу, в школу, расположенную недалеко от их дома. Маша сказала, что там требуется филолог.
-А как же Маринка? – растерялся от неожиданного решения жены Аслан.
- Я об этом подумала. Недалеко от нас детский развивающий центр, а Марина через полгода пойдет в первый класс. Центр хороший: там и плавание, и английский язык, и лепка, и рисование, и много чего еще. По желанию родителей педагоги с детьми занимаются и индивидуально. Думаю, Марине понравится в этом центре, ей будет хорошо в детском коллективе.
- Не возражаю, если ты так решила. Хотя не хочу, чтобы ты уставала, работая там за троих за смешные учительские деньги.
- Я устала отдыхать, Аслан. Не беспокойся, я все успею.
- Не о том я беспокоюсь. По дому тебе и Маша помочь может.
-Нет такой необходимости, я вполне справлюсь с домом сама.
Наргиз устроилась на работу без проблем. Увидев красный диплом девушки, ее публикации в научных журналах за время учебы в вузе, а также рекомендацию в целевую аспирантуру, директор школы сразу согласилась взять ее с испытательным сроком.
- Жаль, что у вас совсем нет опыта работы по специальности. Но давайте попробуем. А дальше все будет зависеть от вас и вашего отношения к работе, - сказала она и дала новоиспеченной учительнице немного часов по литературе, ведение кружка любителей русского языка и классное руководство в выпускном классе.
Наргиз с головой ушла в работу. Она выпускала с учениками стенгазеты, готовила тематические вечера и викторины. Занималась с отстающими и вела индивидуальные уроки для особо одаренных детей по своему предмету.
- Вы меня приятно удивили, Наргиз Муслимовна. Я очень довольна вами. А то, что нагрузка у вас пока небольшая, это исправим в ближайшее время. Иначе на такие деньги вы у нас долго не задержитесь, а я не хотела бы вас терять.
- Не беспокойтесь, деньги для меня не главное, - отвечала директрисе Наргиз, - и нагрузки пока достаточно, мне опыта надо набраться. И внеклассная работа много времени отнимает.
- За классное руководство у нас не так много платят, это лишь небольшая прибавка к учительской зарплате. Но вы очень многое делаете в этом плане, потому я и подумала: надо нагрузку увеличить, чтобы хоть деньги приличные получали. Моя бы воля, я бы платила каждому по труду. А при такой уравниловке и мизерных зарплатах работают наши учителя спустя рукава. Вот и вы, боюсь, устанете, выдохнетесь.
- Не беспокойтесь, я и в самом деле не нуждаюсь в деньгах, а работать вышла потому, что дома сидеть надоело. Так что я еще долго не устану.
Директриса окинула взглядом молодую учительницу и успокоилась: кажется, она и в самом деле согласна работать на голом энтузиазме. Видимо, жена какого-нибудь кавказского воротилы, каких в Москве много. Только мало кто из них в обычную школу работать идет, а эта почему-то пошла. Одно очевидно – не от нужды. У директрисы на дорогие вещи и украшения глаз был наметан, и она сразу отметила для себя «упаковку» новенькой. Один только английский фирменный костюм этой Наргиз стоит почти годовой учительской зарплаты. И кольцо с большим бриллиантом на ее руке тоже стоит целое состояние. Что ж, видимо, новенькая и на самом деле за идею работать согласна. И все же надо найти возможность стимулировать ее материально. И в обиду не давать, а то «заклюют» в школе молодую учительницу. Дедовщина иногда и в учительской среде случается.
Аслан не узнавал жену, вернее, просто никогда раньше не знал ее такой: активной, деловой, самостоятельной. Наргиз изменилась и внешне, до этого он редко видел ее в деловом костюме. Теперь она жила своей новой работой, успевала вести дом, и заниматься с Мариной. Девочка тоже была довольна новой жизнью: в детском центре у нее появились друзья. И теперь каждый вечер она радостно делилась с родителями своими впечатлениями о прошедшем дне.
Подруги появились и у Наргиз. Особенно сблизилась она с двумя молодыми приезжими учительницами. Ольга приехала в Москву из Саратова и работала в школе уже шесть лет. А осетинка Залина перебралась в столицу год назад за мужем, работавшим в Москве.
Наргиз не раз приглашала новых подруг к себе, и они с удовольствием приходили к ней в гости. А когда Аслан был в командировке, Ольга нередко оставалась у нее с ночевкой.
Несмотря на плотный график работы и семейные заботы, Наргиз с подругами записались в тренажерный зал и бассейн, куда ходили трижды в неделю после занятий в школе.
- Что с тобой происходит, Наргиз? Ты очень изменилась, расцвела, хотя и раньше была красивой, – не скрывал восхищенного удивления Аслан. - Я уже начинаю ревновать! У вас в школе директор – мужчина?
-Директор у нас женщина, – улыбалась Наргиз. - А из мужчин у нас только физрук и учитель труда. К физруку ревновать не стоит, это просто тупой огромный шкаф с лицом, не отягощенным умственными упражнениями. А учитель труда довольно милый, но совсем уже старенький. Так что живи спокойно, муж, нет у тебя повода для ревности. Я ведь тебя не ревную, даже не спрашиваю – есть ли у меня повод для ревности?
Наргиз не могла не заметить, как муж странно отреагировал на ее последние слова. Он словно испугался чего-то и тут же сменил тему, стал говорить о Марине.
- Почему мы нашу дочку сразу в этот центр не отдали? - сказал он. - Столько радости Марина получает там, столько впечатлений! Ты молодец, Наргиз, что это придумала. Или тебе это дома подсказали?
- Да нет, просто послушалась совета того старого профессора, помнишь?
- Помню все, что он говорил, но сейчас ничего не понял, а какая тут связь?
- Самая прямая. Он тогда сказал мне: отпусти ситуацию, не пытайся менять и ломать ни себя, ни кого-либо другого. Твое от тебя все равно никуда не уйдет. А если уйдет, значит, это не твое. Он, конечно, о ребенке говорил: если суждено ему будет родиться – родится, если нет – зачем страдать об этом всю жизнь. Все равно от наших страданий и слез мало что меняется к лучшему, скорее, наоборот. Так вот, я послушалась профессора и отпустила не только ту ситуацию, но и всю свою жизнь. Пусть все будет так, как будет.
Изменилась не только Наргиз, совершенно по-новому теперь относился к жене и Аслан. Наргиз и раньше вполне устраивала его во всех отношениях, он всегда считал ее умной и красивой, нежной и ласковой, хозяйственной и заботливой. Но сейчас это была совсем другая Наргиз. Аслан чувствовал, что влюбляется в собственную жену уже не умом, как в самом начале, когда он выбрал ее из всех девчонок их круга, а всем сердцем. Аслан с восхищением замечал в жене то, что раньше принималось им как само собой разумеющееся. Замечал, какая гладкая и нежная у Наргиз кожа. Как трогательно и беззащитно смотрится ее тонкая шейка с родинкой возле уха. Ему по новому нравилось в жене все – ее волосы, глаза, губы, фигура, и он удивлялся тому, что не замечал многих ее достоинств ранее. Принимал все как данность: жена – красавица и умница, и привык к этой мысли. Теперь же он каждый раз замечал в Наргиз новое, удивительное. И глаза у его жены, оказывается, совсем не серые, как ему всегда казалось, а зеленоватые – колдовские, удивительно красивые.
Теперь Аслан приходил домой вовремя, и Наргиз порой зря спешила после работы за дочерью в детский центр.
-Марину папа забрал, - все чаще отвечали ей теперь по вечерам воспитатели.
Аслан почти перестал ездить в командировки, а на удивление Наргиз по этому поводу ответил:
- Я выполняю обещание наладить свой рабочий график. Буду укладываться с делами в рабочее время, а в командировки по возможности отправлять других. Но ты, по-моему, этому не рада?
- Почему же, рада, хотя немного непривычно, - спокойно отвечала ему Наргиз.
Почти все свои вечера, выходные дни Аслан теперь посвящал жене и дочери. Наргиз, когда-то мечтавшая о таком внимании мужа, иногда, как ни странно, отказывалась от предложенных им развлечений, походов в парк, ресторан, на концерт. В ней больше не было прежнего желания любым путем связать себя с мужем в единое целое.
Аслан замечал некоторое отчуждение жены, а однажды почувствовал и приступ ревности. Заехав за Наргиз на работу, он увидел, как она разговаривает возле школы с мужчиной лет сорока.
«А еще говорит, у них там нет учителей-мужчин?» - недовольно подумал он, наблюдая из окна машины за женой и ее собеседником.
Те общались довольно долго. В какой-то момент мужчина отошел к своей машине, достал оттуда букет цветов и коробку конфет и протянул их Наргиз.
Аслану стало дурно от увиденного: что это – конфетно-букетный период, ухаживания? Кто это с Наргиз так мило общается? Спокойно анализировать увиденное он больше не мог и, выскочив из машины, направился в сторону жены, которая категорически отказывалась брать у мужчины цветы и конфеты. Тот же настойчиво просил ее взять букет и коробку. Увидев приближающегося мужа, Наргиз заметила, как он бледен и взволнован и поняла: Аслана смутили цветы. Она тут же представила его стоявшему с ней рядом мужчине:
- Роман Александрович, позвольте представить – это мой муж Аслан.
- Очень приятно, - сказал мужчина, почувствовав неловкость ситуации.
- А это отец моего ученика, Роман Александрович Гришин, - представила она Аслану мужчину, с которым стояла рядом.